Обхватив собственные плечи руками, там на заброшенной остановке, я забилась в угол под поломанным навесом, который ни черта не спасал от дождя. Промерзла до самых костей. И как назло нет ни одной машины, ни одной живой скотины!
ГЛАВА 14.
Белые хлопья падали отовсюду, превращая окружающий мир в одно огромное и пушистое облако. На улице было тихо. Лишь изредка эту мрачную тишину нарушало завывание северного ветра и нервное постукивание зубов. Моих зубов. Потом что через пару долгих минут я буквально превратилась в застывшую сосульку. И уже не чувствовала ни рук, ни ног, ни частоты собственного дыхания. Мои волосы покрылись толстым слоем льда, а руки — посинели и распухли, утратив чувствительность. Но этот, пронизывающий до самых суставов холод, отрезвлял, заставляя на миг забыть о чудовищной душевной боли.
Не знаю точно сколько времени я просидела на крыльце, буквально корчась от боли, будто от сильных электрических ударов, когда меня со всех ног атаковала беспощадная метель, своими острыми осколками дырявя каждый нерв в мертвеющем теле, но на улице уже стемнело, а на территории поместья зажглись фонари.
Когда сил бороться со своими бедами не осталось я, закрыв глаза от горя и безнадежности, просто повалилась боком в сугроб, улетая куда-то далеко-далеко, где всё существующее утратило смысл. Впервые в жизни мне стало спокойно. Мне показалось, что вот-вот и моя душа очистится от грехов и обретёт долгожданную свободу. В этом мире я никому не нужна. Брошенная, безродная собачонка… Никто и не заметит, никто не будет оплакивать, если я вдруг навсегда исчезну.
Как только тело буквально утонуло в холодной трясине из белой ваты, там, за своей спиной, я услышала громкие вопли.
***
Они не позволил мне превратиться в мёртвую статую. Служанки, вопреки запретам Хозяина, занесли меня в дом, уложили в комнате и принялись усердно отогревать одеялами. Я не хотела просыпаться, чтобы снова возвращаться в этот вечный хаос. Дмитрий уже в который раз показал мне своё истинное лицо. Лицо кровожадного демона. От этого понимания моё сердце в груди разрывалось в лохмотья. Знаю, что я сама виновата… но я ведь человек! Живой человек! Который чувствует и которому очень и очень больно! Я не безмозглая кукла из пластмассы, за которою он меня имеет! Я просто хочу получить от него хотя бы каплю тепла и заботы. Ничего больше мне не надо.
Сначала меня дико колотило, так что, зуб на зуб не попадал. А затем я пропотела настолько сильно, будто меня окунули в один из котлов Ада.
Глаза открывала всего на несколько минут, но снова засыпала. Перед собой видела лишь взволнованные лица неравнодушных прислужниц, окутанные белой, размытой дымкой.
А следующий раз я открыла глаза уже тогда, когда почувствовала осторожное прикосновение мягкой ладони в области лба. Я узнала этот запах. С одной стороны, мне захотелось, чтобы его обладатель убирался к чертям подальше, но с другой… с другой я мечтала, чтобы Дмитрий лёг со мной рядом и просто обнял, согревая своим теплом.
— Все свободны. Я сам с ней разберусь. — Ещё одна порция холода пробежала по спине, когда Дмитрий вдруг осторожно завернул меня в одеяло, поднял на руку и вынес из подсобки в неизвестном направлении, — Эта каморка слишком мала для двоих. Пока ты не оправишься, в моей комнате тебе будет более комфортно, — ласково опалил мочку уха горячим дыханием и меня повело от этих будоражащих ощущений.
Наверно, я всё-таки умерла!
Потому что не поверила ни его действиям, ни его словам, ни собственным воспалённым глазам.
А когда он положил меня на свою постель, и я почувствовала знакомые шёлковые простыни под своими невольно сжавшимися пальцами — вмиг протрезвела и окончательно согрелась.
Если это сон… то я хочу, чтобы он длился целую вечность.
***
В княжеской комнате витала атмосфера интима: шторы плотно задернуты, кругом тишина и полутьма, не считая нескольких роскошных светильников. В воздухе струится знакомый аромат терпкого одеколона, смешанный с шоколадом, а возле мягкого уголка потрескивает действующий камин, благодаря чему в комнате тепло как в бане.
Всё это действует на моё сознание как наркотик: вводит в транс, дурманит, соблазняет.
Дмитрий осторожно сел на край кровати, ещё раз коснулся своей мужественной ладонью моего лба. Нахмурился. Его необычные глаза, будто золотой песок, завороженно блеснули в полумраке. Какой же он красивый! Будто музейная статуя. Как восковая фигура, которую вылепили с целью доказать людям, что идеальные мужчины существуют.
Своими прикосновениями он проверял есть ли у меня жар? Хорошо, что сейчас моё состояние практически вернулось в прежнюю норму. А всё благодаря ему. Сам наказал — сам исцелил. Странно, но чертовски мило!
Неожиданно Дмитрий прошептал новый приказ. Хищно так прошептал, не отрывая глаз от моего бесформенного тела, спрятанного под горой из пуховых одеял.
— Мне нужно тебя раздеть, — его кадык дёрнулся, а зрачки расширились, как у дикого волка, — Чтобы натереть лечебными маслами. Наш семейный врач, Леонид Львович, застрял в сугробах на полпути в поместье, а другим холопам я не за что не позволю лапать твоё тело.
Боже…
Остановите землю я сойду!
Сердце забилось на пределе, а в голове проснулись дикие карусели!
Сама не знаю, как так получилось… но я тут же кивнула, кончиком языка облизав пересохшие губы. В тот момент меня не волновало, что этот мужчина помолвлен, и что такая как я, нищая голодранка, смеет вот так вот просто валяться в его кровати, ожидая того момента, когда его золотые руки сорвут с новой игрушки обёртку.
Он явно ко мне что-то чувствует. Просто боится в этом признаться. Иначе бы не выкупил! Иначе, не злился с мыслью, что кто-то будет лапать моё тело, натирая маслами. Кто-то, а не он!
Я просто закрыла глаза, расслабилась, и периодически поглядывала на Дмитрия из-под густых опущенных ресниц. Моё дыхание заметно участилось, в глотке пересохло как в пустыне, и я вдруг ощутила странную влагу между ног, а внизу живота — сладкое покалывание, когда мужчина неторопливо стащил с меня одеяло.
Теперь уже и я почувствовала, как его дыхание изменилось, стало более глубоким, прерывистым, наполнилось утробным хрипом. Он увидел, что моя простая, хлопковая сорочка, в которую меня переодели служанки, промокла насквозь. Настолько, что прилипла к нижнему белью, которое теперь отчётливо виднелось сквозь тонкую ткань.
Мужчина с силой сжал челюсти, сделал глотательное движение и, смакуя каждую секунду, начал медленно расстёгивать пуговицы на моей груди. А я в этот момент со всей силы сжала руками шелковые простыни, мучаясь от мощного сердцебиения, которое наверно слышало всё поместье.
Боже!
Как же мне сейчас было хорошо…
Я отчаянно молилась Господу, чтобы Дмитрий меня поцеловал. А затем, сделал женщиной. Первой и единственной. Чтобы научил целоваться, чтобы научил заниматься любовью, чтобы открыл мне новые горизонты невероятных ощущений в своём теле! И подарил первый оргазм.
Однако, когда Дмитрий снял с меня платье и бросил вещь на пол, его аристократичное лицо, обросшее лёгкой, эпатажной щетиной, исказилось жалостью, когда он оценил мой простенький хлопковый комплект белья, впалый живот и торчащие, будто у мумии, ребра.
— Просто расслабься. Скоро тебе станет намного легче. — В руках мужчины появился некий пузырёк с желтоватой жидкостью. Растерев в руках ароматный бальзам, он бережно коснулся живота горячими ладонями. Я тут же подпрыгнула, выгнув спину, мысленно издав сладкий стон. Простыни в области моей хватки покрылись дырками от ногтей.
С каждой секундной его прикосновения становились более властными, более уверенными, более возбуждающими. Он массировал мою кожу круговыми движениями, растирал и поглаживал, а у меня в этот бомбический миг перед глазами взрывались новогодние фейерверки. Я даже не заметила, как мои щёки покрылись красными пятнами, а рот приоткрылся от удовольствия. Я дышала глубоко, часто, а через приоткрытые губы вырывались беззвучные стоны, вместе с горячим воздухом.
