Хватаю со стола наполовину допитый бокал домашней отвертки и одним большим глотком опустошаю его. Какой он по счету? Третий? Четвертый? Сбилась уже. На трезвую бы, наверное, не вынесла звука голоса Матвея.
Сволочь ублюдочный! Я не собиралась показывать ему свою слабость. Теперь я хотя бы в его глазах не буду выглядеть наивной идиоткой, раздвинувшей ноги из-за того, что подсела на этого говнюка.
А ведь подсела, черт меня раздери! Одна мысль о том, что он сегодня развлекается с той Настей, причиняет едва ли не физическую боль. Да, я привыкла справляться со всеми видами болевых ощущений, отхватывала не раз. Моральный удар тоже выдерживаю, а нанесенный Матвеем сбил с ног и заставил повалиться коленями на землю. Столько лет защищала себя от подонков, а в итоге… собственноручно сдала себя одному из них в личное пользование.
— Ри? — Вика показывается на пороге с сигаретой в руке. — Поговорила? Эй, ты чего?
Подруга усаживается рядом на диван, пока я пытаюсь проморгаться. Подгибаю под себя ноги, а между ними больно стягивает. Последствия секса с Матвеем еще несколько дней точно будут напоминать о себе тянущими ощущениями.
— Ничего, все в порядке.
— Кто звонил?
— Да так, никто.
— Ну да. От никого не сидят с красными глазами. Колись!
Поднимаю взгляд на девчонку, с которой с самого детства спали на соседних кроватях. Вика. Мы вместе выбивали себе место под солнцем. Она старательно училась, правда и гуляла тоже старательно. Не знаю, как ей удавалось все и сразу, но она даже поступила на бесплатное в университет. Правда, как оказалось, не доучилась. Ее отчислили несколько месяцев назад. Результат печального события отпечатался на когда-то привлекательном лице пятном обреченности. Из светлой девчонки она превратилась в подобие себя бывшей. Под глазами синяки, взгляд потерянный, на руках следы от уколов.
Когда я вошла в квартиру несколько часов назад, меня словно в прошлое затянуло мощным потоком ветра. Обшарпанные обои, пустые бутылки под столом, а на подоконнике шприцы и разноцветные таблетки. Может подобный исход ждет всех, кто оказался в этой жизни мусором? Никому ненужные, потерянные, забытые. Ни одна душа ведь даже не вспомнит ни о ком из детского дома, если с нами что-то случится. Нас сторонятся, опасаются, изначально вешают ярлыки, и мы невольно принимаем их и вживаемся в роль, как те хамелеоны, подстраиваясь под всеобщее мнение. Я очень старалась стать исключением из правила. Работала в разных местах, но каждый начальник не преминул ткнуть моим происхождением из ниоткуда. Возможно, и стараться не стоило? Рыбы ведь не могут жить на суше. Так и мы. Нормальная жизнь не светит такой как я.
Подруга, увидев меня, сразу налила мне отвертки, а я поняла, что сейчас это именно то, что мне необходимо. Просто вытравить из организма надежду на светлую жизнь, которая рухнула всего пару часов назад и больно порезала осколками.
— Нечего рассказать, Ви. Лучше скажи где парни?
— Скоро придут. Они мешки разгружают на складе с пяти утра. Я им уже написала, должны притащить добавку, — кивком головы указывает на пустой бокал.
Я звоню Кате, прошу о том, чтобы заменила меня на несколько дней. Получаю в ответ град недовольства, но оно быстро сглаживается, когда я обещаю возместить ей все заработанное за мои прогулы. Не знаю что изменят эти дни, может, я больше никогда и не выйду обратно в бар… Но я все равно оставляю себе путь к отступлению. Мое нутро сопротивляется такой жизни, я очень стараюсь прислушиваться, хоть это и сложно.
Девятнадцатый пропущенный от Ланы заставляет меня, сцепив зубы, набрать девчонку. С ней разговаривать особенно сложно, наверное, именно поэтому я не могла ответить сразу. Она была первой, кто поверил в меня и столько раз помогала. Понимаю, что нужно объяснить, потому что уверена на все сто процентов, что моя розовая единорожка жутко переживает, а держать ее в неведении с моей стороны жестоко. Просто я эгоистично пытаюсь удержать нашу с ней недолгую дружбу хотя бы еще на короткое мгновение.
— Боже, Рина! — сердце больно сжимается, стоит взволнованному голосу буквально проплакать мое имя. — Где ты? Что случилось? Почему ты ушла?
Дробь вопросов больно бьет по коже, потому что я уже знаю, что через пару минут я ее потеряю. Единственного искреннего человека в моей жизни, открывшего двери в свой дом и свое сердце.
— Лан, я у друзей.
— Скажи мне адрес, я приеду.
— Нет, не нужно.
— Рин, не бросай меня! Мне так хорошо с тобой, пожалуйста, — прикусываю щеку изнутри, чтобы не выдать себя нервным выдохом. — Это Матвей, да? Он тебя обидел?
— Лан…
— Я ненавижу его! Он всегда всех у меня отбирает! Но ты же обещала, что ему не удастся нас поссорить! А сама меня бросила.
— Лан…
— Рин, не пропадай только! Я так тебя полюбила! Ты единственная, кто обращался со мной хорошо, пожалуйста! — сердце практически останавливается, но я быстро выпаливаю, боясь, что передумаю признаваться и потом буду себя обвинять во лжи, а она этого не заслуживает:
— Лан, я переспала с Матвеем.
Поток слов резко прекращается. Тишина кажется оглушительной. Я дышать не могу, просто смотрю в одну точку перед собой, пока слушаю, как Лана тяжело дышит.
— Ну и глупая. Я полюбила тебя, полюбила, а ты! — срывается почти на крик, а потом без оружия стреляет в висок, — Ему сегодня минет бывшая делала! Ему на тебя наплевать! Предательница!
И бросает трубку.
В висках грохочут опустошение, презрение к себе и ненависть к Матвею. Я потеряла действительно заботливого друга из-за того, что не смогла совладать с собственными слабостями. Пустота забирается в ноздри, поселяясь в легких, проникает в уши, глаза, заполняя собой полностью. Сама не заметив того, я позволила этим двоим стать частью моей жизни, и если Лана с болью оторвалась сама, то Матвея теперь нужно выдирать клещами.
Глава 33
Матвей
Чего я блядь ждал? А хер его знает. Разучился ожидать от людей вообще чего-либо, а тут вдруг какая-то надежда родилась на то, что впервые в жизни встретил нормальную бабу. Такую, которую по утрам рядом видеть захочу и которая не вызывает чувства приедания. Еще ночью поймал себя на мысли, что впервые за долгое время засыпаю без долбанного чувства пустоты. К себе стерву прижимал, а меня выворачивало осознанием, что это правильно. Так должно быть. Идеально. Она рядом. Длинные волосы щекочут ноздри, а я блядь тяну лыбу, как долбоеб.
Сжимаю кожу на руле с такой силой, что она начинает хрустеть. Мимо проносится город, пока я глубоко затягиваюсь сигаретой и выпускаю дым в окно.
«Надеюсь, то, что я была девственницей, с лихвой окупило твои материальные потери» как на репите выедает мозг противным напоминанием ее язвительного тона. Сука!
С размаха хреначу раскрытой ладонью по рулю.
Тупым никогда не был, но сейчас сжирает непонимание. Я уверен на миллион процентов, что зараза сама с ума сходила. Так натурально дрожать от оргазма девственница не сумеет. Да и нет в ней того мастерства наученных блядей, которые одним стоном могут поставить член мужика.
А с другой стороны, что я знаю о Рине? Ни черта. Только то, что она бегала от меня как от чумы, а вчера вдруг дала мне прямо на обочине дороги. Как бы мне не хотелось верить в то, что наш секс был из благодарности, всё указывает именно на это.
Чувствую себя так, словно меня в дерьмо рожей окунули.
Лучше бы вообще не давала, чем так. Хочется найти дрянь и на колени поставить. Раз уж расплачиваться решила, то пусть бы сделала это по всем пунктам и всеми местами.
— Куда мы едем? — Рыжий первый раз за полчаса подает голос, выдирая меня из круговорота мыслей.
— Бухать и трахаться.
Мне нужно вытравить из себя это чувство гадливости. Я привык брать от телок то, что они сами дают. Даже если это благодарный перепих, мне в принципе было насрать. Раньше. До прошлой ночи.
— Рину не будем искать?
