– Конечно. Когда я была младше, и моей мамы не было дома, мой папа позволял мне
пользоваться ей.
Хотя я никогда не была очень уж хороша в этом. Мой папа держал палку, и когда я прыгала,
он помогал мне, чтобы я не упала на задницу. Бывают дни, когда я одна дома, сижу и пристально
смотрю на эту старую ходулю "пого". Воспоминания успокаивают. Это напоминает мне, что мелочи
в жизни действительно важны.
– Моя мама антиквар,– говорю я.
– Ну, это объясняет всё.
– Итак, ванна здесь, – неловко указываю я и поднимаюсь наверх.
Видения немой девочки в фильмах ужасов, которая бежит вверх по лестнице вместо входной
двери, всплывают в моей голове, но я прогоняю их прочь. Жаль, что я не закрыла дверь своей
спальни. Он будет думать, что я третьекурсница, которая любит розовые стены и тапочки балерины.
Лишь только моё стёганое одеяло, с тех пор не очень изменилось. К счастью, Дин кажется, не
обращает внимания на мою комнату, когда мы проходим мимо. Или он притворяется, что это
комната моей младшей сестры, которой не существует. Как только мы добираемся до ванной
комнаты, я щелкаю выключателем и прислоняюсь к дверному проёму, чтобы дать ему пройти. Он
стоит как бы в стороне, заглядывая вовнутрь.
– Горячая вода появится через пару минут, а если ты спустишь воду в туалете, это займет
немного дольше, – бессвязно говорю я.
Дин кивает и собирается пройти мимо меня, но потом останавливается. Я могу почувствовать
тепло его груди, как она поднимается с каждым его вздохом, видеть золотые крапинки в его глазах и
замечаю, как его губа изгибается в уголке.
ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ ? КНИГИ О ЛЮБВИ
HTTP://VK.COM/LOVELIT
Я так далека от моей зоны комфорта. У дверного проёма появляется паника, и я напрягаюсь,
опуская свой взгляд. Мои глаза опускаются на его плечо, вниз по длине его руки, ловя несколько
круглых шрамов на его предплечье. Моё сердце бешено колотится, и я отвожу свой взор, пока ищу в
своём мозгу, что сказать что–нибудь остроумное. Я очень испугана, чтобы взглянуть вверх, но я
могу чувствовать его приближение. Его голова склоняется, губы всего в сантиметрах от моего уха.
– Спасибо, – шепчет он и колеблется, прежде чем удалиться.
Я просто застыла в дверном проёме, миллионы мыслей кишат в моей голове. Но мой разум и
мои ноги находятся на двух разных частотах. Дин улыбается своей нахальной улыбкой.
– Так это значит, ты собираешься помочь мне?
Ледяные оковы на моих ногах разбиваются, и я поворачиваюсь, держа руки на бедрах.
– Прости?
– Я подумал, раз ты стоишь там, ты, возможно, изменила своё мнение.
Он покачивает своими бровями, а потом ухмыляется.
Я вылетаю из ванной. Он не подходит под описание "наглый". О, нет, он на ином уровне.
Черт! В ванной нет полотенец. То, почему мама настаивает, чтобы хранить их в шкафу
прихожей, выше моего понимания. Я бы просто могла оставить его там без полотенца. Это
послужило бы ему уроком. Но у мамы самые пушистые, самые мягкие полотенца. Когда в последний
раз у него была такая роскошь? Я хватаю из шкафа синее полотенце и направляюсь назад в ванную.
Вода всё ещё не течёт, и дверь полностью не закрыта, поэтому я легко открываю её. Моё
дыхание перехватывает в горле при виде Дина, стоящего без рубашки перед зеркалом. Его брюшной
пресс такой же мускулистый, как и его руки. Его кожа была бы безупречной, если бы у него не было
так много шрамов. Некоторые маленькие, размером с монету в десять центов, в то время как другие
длиннее, грубые рваные линии. На его правом плече татуировка ангела, обхватившего руками свои
колени и плачущего, каждое его крыло – это часть разбитого сердца. В каждой половине разбитого
сердца слово, и когда я с полотенцем подхожу ближе, я могу разобрать их. "Мама" написано
идеальным шрифтом вдоль одного крыла и в другом "Папа" . Над ангелом дата.
Плачущий ангел. Дата. Мама и Папа написано на обломках разбитого сердца. Всё это имеет
смысл. Его родители умерли.
– Э... Я принесла полотенце. Моя мама хранит их в холле, а я не хотела, чтобы ты вышел, и у
тебя было только то, чем вытирают руки. Потому что ты знаешь, оно не покроет достаточно много. –
Я взглянула на его промежность? О. Мой. Бог. Мне нужно перестать болтать и убраться отсюда. –
Прости, что не постучала. Я ... Теперь я ухожу. – Произнося эти бессвязные слова, я спотыкаюсь.
Этот дурацкий коврик, мама настаивала, чтобы он лежал на середине пола, выскальзывает из–
под меня, и я падаю. Пытаясь избежать падения, я взмахиваю руками, но другие руки сжимают меня
вокруг талии. Его руки сильные, но его прикосновение нежное. Дин прижимает свою грудь ко мне –
она такая же твёрдая, как выглядит, его дыхание обжигает моё ухо.
– Тпру, ты в порядке?
Я выпрямляюсь и пытаюсь подавить пожар на моих щеках, но какой смысл? Я уверена, они
горят как звезда «Красный Карлик». Я ловлю своё отражение в зеркале, и мой взгляд встречается с
Дином. Я быстро отвожу мои глаза.
– Немного смущена, – соглашаюсь я. – Но со мной всё в порядке. Спасибо.
Он отпускает мою талию, но не отходит. Я поворачиваюсь, прежде чем сталкиваюсь лицом к
лицу с ним. Несколько сантиметров опять, но в этот раз, я не отвожу взгляд. Выражение его лица
напряженное, но его глаза смягчают его серьёзность.
– Ты не боишься меня? – спрашивает он.
Я вижу его настоящего за его дерзким фасадом.
ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ ? КНИГИ О ЛЮБВИ
HTTP://VK.COM/LOVELIT
– А должна?
Секунду он колеблется.
– Нет.
– Тогда хорошо, – улыбаюсь я. – Наслаждайся своим душем. Не торопись.
В конце концов, я отвожу взгляд и направляюсь к двери.
– Эй!
Я останавливаюсь и поворачиваюсь.
– Твоя мама разозлится, когда она обнаружит парня в своём душе?
– Она не вернётся до завтрашнего вечера.
Он поднимает брови, а я закрываю дверь, перед тем как очередной надменный комментарий
вылетит из его рта.
Я горжусь умными решениями, так почему же я сделала самое худшее? Не то, что я позволила
Дину войти в мой дом, и позволила ему полностью обнажиться, но я прямо сказала ему, что моей
мамы не будет дома до завтрашнего вечера. Я бы могла сказать лишь до завтра, но нет. Я добавила
вечер. Что, если он сумасшедший? Я просто дала ему больше времени, чтобы спрятать концы в воду
и моё тело. Но если бы он собирался напасть на меня, он бы это уже сделал. Очевидно, я смотрю
слишком много кинофильмов. Кроме того, я поверила Дину, когда он сказал мне, что я не должна
бояться его. Как жёстко и твёрдо, он может попытаться действовать, я могу видеть это прямо
насквозь. Даже больше. Я направляюсь вниз по лестнице и иду на кухню. Самое малое, что я могу
сделать, это приготовить ему что–нибудь. Он рассказывал мне, что ему нужно добывать еду, и я
уверена, что то, что он получает лучше чем то, что я могу сделать, но у меня чертовски хорошо
получается разогревать еду в микроволновке.
Мама запасает морозильник полуфабрикатами. Я виню её за отсутствие у меня кулинарных
навыков. Я просматриваю варианты, замороженная пицца, замороженный картофель в мундирах,
замороженные куриные крылышки и замороженные овощи, и решаюсь на всё понемножку.
Я задвигаю наполненный противень в духовку, и только установив таймер на пятнадцать
минут, сажусь за стол с моей библиотечной книгой. Слова сливаются друг с другом, когда моя
память возвращается к шрамам Дина. Как он их получил? Как умерли его родители? Звук душа
прекращается. Я подумываю пойти наверх и проверить его. Посмотреть, не нужно ли что–нибудь
ему, но передумываю. Я закрыла дверь моей спальни до того, как направится вниз, так, по крайней
