<p>
Единственный, кто веселился от души в этот момент – это Клим. Пацан радостно цапнул последнюю слойку с чайного подноса и старательно начал жевать. Причем в тишине звук хруста сухого теста был столь отчетлив, что все присутствующие невольно повернулись к младшенькому. Под прицелом стольких взглядов Клим совершил невероятное: в один присест сумел запихнуть в рот оставшуюся половину слойки и ,старательно работая челюстями, наплевав на манеры, выдал:</p>
<p>
– Брат, учти, я за тебя пиджаки донашивал, но потенциальных невест – ни за что, – все это он произнес, кивая на гостий.</p>
<p>
При его словах тучная гостья поперхнулась вдохом, а ее дочурка (ибо фамильное сходство было налицо) хихикнула и стрельнула глазками в Клима. Видимо, она-то была совсем не прочь от этой рокировки.</p>
<p>
Клим, к слову, не растерялся, и, наперекор собственным же словам подмигнул девице, которая тут же зарделась. Вот только мамашу прелестницы одними подмигиваниями было не усмирить.</p>
<p>
– Элеонора, как это все понимать?</p>
<p>
Матушка Зака, вытянувшаяся в рюмочку, сглотнула, словно в ее горле засел большой ком, и чуть извиняющимся тоном произнесла:</p>
<p>
– Я искренне сожалею, что ввела вас в заблуждение. Но я не знала… к тому же мой старший сын – тут она сделала ударение на «старший», словно говоря: «да, он не подарок, но я все равно его люблю, потому что он мой ребенок, хоть и повзрослевший», – вправе сам принимать окончательное решение.</p>
<p>
Тут я поняла, что Элеонора, как бы она ни старалась найти Заку подходящую партию, как бы ни подыскивала невест, всегда знала грань, за которую не переходила: помолвка–помолвкой, но довести ли дело до алтаря – инициатива сына. Невольно сравнила с собственной матерью: как родительница уговаривала, убеждала меня и довлела над заключением брака с Грегом, описывая его достоинства. Я же, очарованная заботой жениха, и помыслить не могла о том, чтобы остановиться и подумать. А потом… Сама виновата: приняла влюбленность за любовь. Это сейчас осознала особенно отчетливо. Я никогда не любила мужа и не делала свой выбор сама, идя под венец.</p>
<p>
В семье же Зака уважали мнение каждого. И, как ни странно, куча разорванных помолвок – тому доказательство.</p>
<p>
Матрона раскрыла веер и начала им обмахиваться, ожидая дальнейших извинений. Но вот Зак, чувствовавший себя виноватым и передо мной, и перед матушкой, перебил заговорившую было Элеонору:</p>
<p>
– Мама, ваши извинения излишни. Кто должен здесь просить прощения, так это я. И в первую очередь перед вами и отцом, за то, что раньше не познакомил вас с Шенни – моей невестой.</p>
<p>
Клим при этих словах братца присвистнул, отец, хранивший молчание и куривший трубку, закашлялся. А я возмущенно уставилась на Зака.</p>
<p>
– Ах ты, щенок, – вышла из себя обладательница боа. – Чтобы мою дочь, да за которой приданого три ткацких фабрики и целый чайный сектор на востоке империи предпочесть… этой, – она кивнула в мою сторону. – Да на ней даже платье с чужого плеча.</p>
<p>
На скулах Зака заходили желваки, но он ответил тоном, сдержанным и полным предгрозового спокойствия:</p>
<p>
– Не с ткацкими фабриками просыпаться по утрам, а с женой, – фраза, столь короткая, прозвучала так выразительно, что невольно домысливалось ее окончание: «Впрочем, вам этого не понять».</p>
<p>
Но озвучь ее Закриан, это было бы словесной пощечиной. Оставшаяся же невысказанной, она позволила даме резко встать, не теряя лица, и, подхватив под ручку дочурку, величественно удалиться, хлопнув дверью.</p>
<p>
Зак в который раз удивил меня. Я прекрасно поняла, в какой ситуации он только что оказался. Начать возражать – значит, растоптать женскую гордость (правда, в данном случае скорее имела место все же гордыня). Проглотить выпад этой любительницы крашенных перьев – обидеть меня.</p>
<p>
Едва несостоявшаяся гипотетическая теща Зака скрылась, как Клим, откинувшись на спинку кресла, выдал:</p>
<p>
– Ух ты! В этот раз даже ваз не разбили! Может, потому, что помолвку еще не заключили? – задумчиво вопросил младшенький, а потом, не дожидаясь ответа, продолжил: – А вот с тем, чтобы представить Шенни как невесту, ты ловко придумал. Надо тоже взять на вооружение. Фиктивная жена – это вчерашний день. Фиктивная невеста – вот это современно.</p>
<p>
Родители разом как-то выдохнули от слов Клима, да и я, признаться, тоже. А потом на смену облегчению пришло негодование: этот хитрый плут все подстроил. «Как честный человек», «Ты мне нравишься», романтика, танец, бутон розы… Все оказалось гораздо проще: Зак знал, что отец с матерью приготовили ему новую «кандидатку на обручение», и решил форсировать события. Как ловко он все подстроил. Представил меня этой матроне с дочуркой. Талантливо сыграл в стечение обстоятельств, стервец.</p>
<p>
Я сделала шаг в сторону и развернулась всем телом к другу, чтобы высказать все, что думаю о его авантюре, но Зак опередил меня.</p>
<p>
– Я не пошутил. Это не фарс. Шенни действительно мне понравилась. Понравилась настолько, что я решил немного поторопить события, чтобы не возникло недоразумений. Если бы матушка так рьяно не пыталась подобрать мне спутниц жизни, то я не имел бы сегодня удовольствия лицезреть взбешенную госпожу Аниту с ее дочерью, Беллой.</p>
<p>
– Но я думала… – произнесла матушка Зака рассеянно.– Я же тебе говорила о Бель, я упоминала, что она милая девушка и ей стоит сделать предложение…Вы с ней два раза ужинали у нас</p>
<p>
Ее вкрадчивый голос звучал тихо и… виновато?</p>
<p>
– Сын, – от баса отца, вмешавшегося в разговор, я вздрогнула. Так неожиданно он прозвучал. – Мы с твоей матерью, не спорю, подбирали тебе невест, исходя из нашего финансового положения. Да, это постыдно, пытаться торговать тем единственным, что у нас осталось – именем рода. Но мы никогда, слышишь, никогда, не довлели над твоим окончательным выбором. Потому что мы верили, что и в договорном браке можно найти счастье. Мы с твоей матерью тому пример.</p>
