<p>
Ловец остановился перед кованной оградой. Ворота причудливой вязи металла оказались полускрыты обильной багряной листвой раскидистой рябины. К самому особняку вела гравиевая дорожка. Не больше двадцати ярдов отделяло уличную суету от каменных ступеней, рельефных колонн, поддерживающих карниз. Высокие стрельчатые окна, массивные камни в кладке, черно-песочный цвет фасада – все это свидетельствовало, что перед обывателем здание с вековой историей. Это не особняк в новомодном стиле простоты. Нет, это – исполин минувших времен. Внушительный, грозный, величественный. У такого великана наверняка должен быть целый штат прислуги. Вот только швейцар не торопился выйти, чтобы открыть ворота. Свет в окнах дома также горел лишь в одной комнате второго этажа. Да и в целом, казалось, что каменный великан собирался погрузиться в дрему.</p>
<p>
Тэд с этим намерением исполина был не согласен. Потому он приложил знак ловца к воротам, и те нехотя стали раскрываться, впуская чужака внутрь. Шепот гравия под ногами, звуки клаксона и шелест шин магомобилей, суета – все это тонуло в спокойствии и величии родового гнезда Элгрисов.</p>
<p>
Вот только отсутствие прислуги вызывало все большее недоумение. Хотя сегодня и праздник, но ловец сомневался, что такая леди, как Ангелина, в силу душевного порыва отпустила бы всю челядь, лишив себя тем самым привычного комфорта. И все же…</p>
<p>
Двери встретили Тэда все так же угрюмо. Кольцо, совмещавшее функции ручки с колотушкой, и вовсе словно приросло к дереву, не желая подниматься. А львиная голова, которой и должно было ударять о латунную пластину, спустя пару секунд рыкнула на незваного гостя «проваливай».</p>
<p>
Тэд показал магическому стражу неприличный жест, а потом и знак ловца, дополнив ритуальной фразой:</p>
<p>
– Законом мирским и магическим, я, сын Оплота, приказываю.</p>
<p>
Латунная звериная морда оказалась приличнее, чем воспитание некоторых ловцов, потому обиженно скривилась на фигуру из двух пальцев, а на фразу и вовсе замерла истуканом, но в дом все же пустила.</p>
<p>
Тэд же, оказавшись внутри, лишь присвистнул про себя. Дубовые панели, ковры, мраморная лестница.</p>
<p>
Он шел по дому тихо, ночным вором, лишь краем глаза отмечая изысканную мебель из темного дерева, позолоту, барельефы, резные двери и камины. Роскошь и великолепие, на котором висело минимум дюжина охранных заклинаний.</p>
<p>
Будь он татем, давно бы его уже убили с дюжину раз. Но чародейские плетения не трогали ловца. И не потому, что над сынами Оплота простиралось покровительство закона. Просто сила ловцов была гораздо мощнее, чем любое из охранных плетений. Вот чары, которым уже не по одной сотне лет, и предпочли уснуть, когда рядом столь сильный маг: они за долгое время жизни стали не глупее мракобесов лабиринта.</p>
<p>
Комната, в которой горел свет, была уже совсем близко, когда ухо Тэда уловило весьма интригующие, и главное, характерные звуки. Он усмехнулся и, подойдя ближе, чуть приоткрыл створку двери.</p>
<p>
Плавающие в воздухе свечи освещали музыкальный зал. Клавесин – ветеран прошлого века – оказался слишком близко от распаленных любовников, которых страсть застала прямо за музицированием.</p>
<p>
В какой-то миг скамья с бархатной обивкой стала тесна для двоих, и комнату огласила какофония агонизирующих клавиш. Они вопили, но любовникам, занятым друг другом, было плевать.</p>
<p>
Зато становилось понятно отсутствие прислуги: леди не пожелала порочить свою репутацию пересудами челяди и выдала всем выходной под предлогом праздника.</p>
<p>
Приспущенный лиф платья, каштановые кудри, разметавшиеся по плечам, тонкие, изящные черты лица, столь разительно похожие на до боли знакомые – мать Шенни, Ангелина, была из племени обольстительных красавиц, которые, как вино, с годами становятся лишь лучше.</p>
<p>
Среди бренчания клавиш и ритмичных шлепков по комнате разнесся стон:</p>
<p>
– О, Мьярик!</p>
<p>
Ловец же, уже взявшийся за ручку двери, на миг замер. А потом, зло усмехнувшись, решительно толкнул створку и вошел.</p>
<p>
– Я где–то слышал, что самая большая ошибка, которую могут сделать родители, это зачать ребенка под отвратную музыку… – Тэд не успел озвучить до конца мысль знаменитого старика–гитариста, гастролировавшего по кабакам рудного квартала: его речь оборвал истошный женский визг.</p>
<p>
Как выяснилось, леди знают те же слова, что и шлюхи из района развлечений.</p>
<p>
</p>
<p>
Кавалер же, застигнутый со спущенными штанами, был не столь эмоционален. Скорее даже наоборот. Вместо криков он сразу же трясущейся рукой цапнул амулет на груди и, не думая, запустил его в гостя. Тэд походя отмахнулся от летящих в него ядовитых жал.</p>
<p>
Этот амулет был неплох в подворотне, от обычных грабителей, но никак не от того, кто каждый день шагает по путям лабиринта. Иглы впечатались в одну из стен, усеяв ее красноречивыми звездами вскрывшихся капсул. Тэд же, как ни в чем не бывало, прошел дальше и, оседлав стул задом наперед, молча посмотрел на любовников.</p>
<p>
Мьярик побелел. Его пассия тоже замолчала, взяв себя в руки.</p>
<p>
Ангелина изящным движением поправила ворот платья, одернула юбку и … обольстительно улыбнулась. Тэд же, отметив про себя, что ее крик на поверку оказался лишь игрой, еще раз убедился: эта леди не так проста, как кажется. Дамочка-то – с сюрпризом. Идя сюда, ловец рассчитывал на прием в сдержанных светских тонах, но никак не на столь горячие сцены.</p>
<p>
– Да кто вы, смрад и пепел, такой?! – любовник, поддернув штаны, почувствовавл себя вновь если не пупом земли, по как минимум тем, перед кем гнут спины,</p>
