Я давно заметила любовь Фролова к моим волосам, и вот сейчас он проводит языком по мочке уха, потягивает губами тонкие прядочки на виске, урча, как довольный кот, все еще оставаясь во мне. Я млею от удовольствия и улыбаюсь в темноте, понимая, что давно разгадала его игру.
И мне это невероятно приятно.
— Давай, Эльф, признайся, что ты хочешь? Клянусь, я готов сделать для тебя все.
Кто бы сомневался. Я касаюсь ладонью его щеки.
— Я хочу, чтобы ты ответил мне, только честно. Обещаешь?
— А разве может быть иначе? На-астя, — шепчет он на ухо, — ты давно знаешь все мои секреты. И слабости…
— Не все, — Стас щекочет носом шею, и я тихонько смеюсь. — Скажи, — пробегаю пальцами по широкой спине, радуясь тому, что каждую ночь меня согревает горячее тело моего мужчины, — ты… хочешь ребенка?
Он замирает, медленно опускает голову, касаясь лбом плеча. Снова зарывает лицо в мои волосы.
— Стас? — я глажу пальцами его затылок, и он вздыхает.
— Это так заметно?
— Ну-у, с некоторого времени методы контрацепции точно не про нас. Под подушкой не шелестит фольга, и таблетки мои куда-то пропали. Вот опять.
— Я не хочу, чтобы ты пила всякую дрянь!
— Ну, конечно…
— И хочу тебя чувствовать, Эльф. До конца. Я без этого уже не могу.
— Ум-гу, — я тоже умею урчать кошкой. — Кто-то обещал ответить честно.
Господи, как мало нам нужно, чтобы зажечься. Только касаться друг друга, дышать в унисон и смотреть в глаза. Я царапаю пальцами крепкие ягодицы, подаюсь бедрами, и тут же ощущаю движение навстречу.
Мой, только мой. Стоило так долго идти к нему, чтобы видеть, как он нуждается в моей любви, как жадно ищет ее проявление в малейших деталях, с какой страстью смотрит на меня, платит ответным чувством, отдавая себя без остатка.
— Настя, я чудовище, да?
Глупый. Сердце убыстряет ритм, руки сплетаются… я живу и чувствую жизнь в себе, но он об этом еще не знает.
— Почему же? — требовательно ловлю его губы. Оторвав затылок от подушки, целую подбородок, спускаюсь к шее, забываясь в запахе своего мужчины.
Холодная хвоя? О, не-ет. Ее давно опалили лучи солнца.
— Тебе же доучиться нужно. Получить диплом, практику. А я… я постоянно об этом думаю, как чертов эгоист! О Боже, Эльф, — Стас смеется, — я сошел с ума, но мне тебя надо больше. Я все время боюсь, что ты снова исчезнешь. Но ты моя! Моя, слышишь!
Он перекатывается на спину, увлекая меня за собой. Поднимает на себе, чтобы пройтись ласковыми и жадными ладонями от живота к груди. Поймать грудь ртом, притянуть мои бедра ближе и снова дать мне себя почувствовать глубоко внутри.
— Настя, да, я хочу. Хочу!
Но когда я выбираю момент сообщить новость, мне приходится повторить признание трижды, прежде чем глаза Стаса приобретают осмысленное выражение, а с губ слетает несмелое и изумленное:
— Это правда, Эльф?
— Правда, Фролов. Второй положительный тест, и я сама все еще под впечатлением от твоего усердия, — от радости мне хочется смеяться, и, не сдерживая чувств, хохочу, вдруг оказавшись на руках Стаса, засветившегося от радости. — Мне кажется, что первым у нас с тобой будет мальчик. Мне этого очень-очень хочется! — обнимаю мужа за сильную шею. — Хочется, чтобы он был похож на тебя.
— Настя…
— Ох, не сжимай меня так крепко! Задушишь, дурачок! Лучше подумай, как сообщить новость родителям…
Ох, это было непросто. Схватки продолжались всю ночь, мальчишка родился крепким бутузом, и Стас помогает мне держать сына на руках.
— Ну, привет, Степка, — заглядывает в сморщенное ежиком лицо малыша, и я первый раз в жизни вижу, как мама Галя плачет, не в силах сдержать слезы. Повернувшись к отцу, утыкается лицом в его плечо, позволив эмоциям взять верх над волевой сдержанностью и оголить наше женское.
— Спасибо, дети. Мои золотые, что же вы с нами делаете.
Через три года мы со Стасом снова заставим ее плакать, вот только времени на слабость не дадим, подарив двух внучек — Анечку и Галинку. Потому что один малыш хорошо, а трое… За тремя глаз да глаз нужен! И помощь! Кажется, мой новый проект городского парка отобрали для участия в европейском конкурсе молодых архитекторов. И я не знаю как другие участники, а Анастасия Фролова точно намерена победить!
П.С.
У семейства Бонне родился мальчик. Арно с Сюзет назвали его Филипп, в честь дедушки, и мечтают однажды вырастить из сына знаменитого танцора, который уж точно на века прославит их фамилию. А еще зовут нас в гости, и мы подумываем к ним приехать. (Никакого Леона в их жизни не наблюдается.)
Мама Галя стала чаще бывать дома. У Стаса оказалась такая же твердая рука, как у матери, и она нет-нет, да озвучивает мысли отойти от дел. Конечно, это случится еще не скоро, и наверняка Стасу понадобится опыт и поддержка родителей в управлении семейным бизнесом, но теперь у мамы с отцом появилась возможность по выходным выбираться на рыбалку, и они частенько берут с собой Степку. (Кстати, сын у нас получился вылитый папа! Когда дедушка говорит, что в доме растет будущая гроза девчонок — мы с мамой Галей ему охотно верим.)
Эмма Леонидовна оказалась не такой уж мегерой. Иногда она с дядей Николаем бывает у нас, и хотя отец ее не очень любит, в правнуках она души не чает и заваливает их подарками.
Дашка с Петькой два года работали в Финляндии и недавно вернулись. Летом у них ожидается долгожданное прибавление в семействе, Збруев теперь молодой, но перспективный специалист в области банковского дела, и теща зятем не нарадуется. (Впрочем, я уверена, что у них это взаимно. Кто бы сомневался, что Петька станет в семье любимцем.)
Да, мы со Стасом так никуда и не переехали. Честно говоря, дом всегда был слишком большим для четверых, и теперь, когда в нем слышится детский смех и топот маленьких ног, он стал по-настоящему нашим.
