— Замкнешь — останешься со мной! — прогрохотало ужасающее нечто, во что превратилась демонесса. — Ты моя, Ключик. Не мне, значит никому!
Сейм, взревев, бросился к ним.
— Не сметь касаться! — заорала Эмма, забыв о собственной боли.
Лишь на несколько мгновений монстр заколебался, решая — следовать этому приказу или пренебречь им, но новый болезненный вопль девушки определил этот выбор. Мужчина схватил руку демонессы, не обращая внимания на то, что его собственные тут же охватило пламя, и сломал ее пальцы, освобождая свою женщину, и отпихнул. Извернувшись, Эмма коснулась ладонью заклятья, замыкая, и полыхающая Беллами просто исчезла для всех. Для самой девушки остался видимым лишь бесконечно и беззвучно пылающий изнутри шар, плотно опутанный силовыми линиями. Рухнув на спину, Эмма закричала громко и отчаянно от одинаково сильных ликования и боли. А потом ее взгляд упал на руки Сеймаса, и крик превратился в отчаянный вой ужаса. Там почти не осталось живой, не сгоревшей плоти.
— А-А-А-АЙЧИ-И-ИН. ПОМОГИ-И-И! — бешеным зверем взвыла Эмма.
Она подползла к лежащему на земле Сейму, который дышал тяжело и прерывисто, и стала судорожно цепляться за него, очевидно, даже не соображая, что делает, и продолжала звать и звать остальных на помощь. И спустя несколько минут, как только битва закончилась, помощь к ним пришла. Айчин подбежала и упала на колени рядом, но только для того, чтобы быть отброшенной силой монстра.
— Заставь его принять мою помощь! Прикажи! — судорожно хватая воздух, прохрипела иномирянка, держась за грудь в районе сердца.
— Нужно вернуть Сейма? Мне нужно позвать его? — сквозь слезы спросила девушка.
— Нет времени. Если будем ждать, может не выйти вылечить. Просто прикажи ему! Ну! Ты можешь!
Эмма села, несмотря на то, что к горлу подкатила тошнота от острой боли в ноге, и почти грубым толчком вынудила своего мужчину опрокинуться на спину. Вытерев слезы рукавом, она нависла над ним, заставляя смотреть только на себя.
— Она друг, и она тебе поможет! — отрывисто и с нажимом сказала девушка. — А ты, мать твою, будешь лежать тихо, как мышь, и позволишь сделать с собой все, что нужно! Ты меня понял, мой монстр?
Несмотря на то, что любимые глаза были почти остекленевшими от муки, Эмма знала, что монстр услышал и понял каждое ее слово и снова с готовностью подчинился. Мужчина медленно опустил веки и потом поднял их, показывая, что все, что для него имеет значение сейчас и всегда — это только, чтобы она не исчезала из поля его зрения.
— Не уйду, даже не надейся, — девушка задушила рвущиеся рыдания. Время для слез еще будет. — Ты застрял со мной навсегда, и нет у тебя способа от меня избавиться.
Сколько времени она провела вот так, склоняясь над любимым, пока Айчин занималась его исцелением, Эмма не знала. Ее сознание периодически мутилось и становилось нечетким. Она просто сохраняла их полный контакт, говоря что-то без умолку, и никакая сила позже не смогла бы восстановить в памяти, что же именно. И только когда услышала тихое «все, что смогла» от Айчин, силы ее покинули. Девушка просто повалилась на Сеймаса, тут же погружаясь в блаженную обезболивающую тьму.
За это время остальные члены команды оказали посильную помощь друг другу и занялись стаскиванием мертвых тел в одну большую кучу. Спасенные ими местные жители предпочли не участвовать в скорбном действе и просто сбежали, как только стало понятно, что хищники ушли и больше не вернутся. Даже племянник Айчин, за чью жизнь она так отчаянно сражалась, уходя, и не глянул в ее сторону.
— Да уж, похоже, тут сплошь смельчаки и добряки, преисполненные благодарности, — презрительно фыркнул Сидда.
— Не суди их, — покачал головой Кирос. — Мы у них на глазах убили тех, кто воплощал для них силу, святость и защиту от всего. С чего бы им считать нас лучше тех зверюг, от которых мы их спасли?
— Ну, тоже верно, — легко согласился парень. — Только Айчин наверняка будет обидно, хоть эта гордячка и не покажет.
— С каких это пор тебя волнуют ее обиды? — нахмурился Кирос.
— Эй, мужик, ты чего после драки еще не остыл? — удивленно поднял брови Сидда. — Она же теперь, типа, тоже наша. Член группы. А за своих всегда обидно. А ты что подумал?
— Ничего! — огрызнулся блондин и, прихрамывая, потащил сразу двух моллонов к общей куче. — И только вздумай сейчас ляпнуть какую-нибудь тупую хрень!
Сидда же нашел в себе силы промолчать и только переглянулся с братом.
Закончив с трупами, они уселись, привалившись к деревьям, и сохраняя приличную дистанцию, чтобы не дразнить монстра.
— Так, кажись, терапия окончена, — сказала спустя время Пич, и Кирос моментально напрягся.
Все уставились на Айчин, которая, конкурируя со способностями земных крабов, сейчас отползала назад, не сводя глаз с лица Сейма.
— Че за… — успела пробормотать Пич до того, как Кирос переместился настолько быстро, что у всех дыхание перехватило, и встал между своим другом и командиром и маленькой иномирянкой.
Его совершенное лицо, созданное, казалось бы, для единственной цели — быть искушением обоих полов, исказилось гримасой концентрированного гнева, направленного на все и всех, кто вольно или невольно угрожал Айчин.
— Ну вот, все, собственно, и обрисовалось — не сотрешь! — Пич покосилась на близнецов, и те закивали.
— Эх, горе горькое, остались мы одни бобылями, — наигранно всхлипнув, заломил руки Брант.
— Ну… как бы да. Вот прям как жить, как жи-и-и-ть? — не особо расстроившись, поддержал театральное шоу брата Сидда.
А тем временем Кирос и Айчин медленно отступали, провожаемые неотрывным тяжелым взглядом лейтенанта. И ни у кого не было сомнения, что глядит на них сейчас совсем не человек, а готовый к нападению монстр. И только то, что поперек широкой груди лежало его главное сокровище — бесчувственная Эмма, удерживало от немедленной атаки.
— Джимми тоже нужна помощь, — прошептала Айчин, продолжая непрерывно пятиться.
— С этим придется подождать, — так же шепотом ответил ей Кирос. — Пока сама хозяйка не очнется и не скажет зверюге «фу», нам до нее не добраться.
Возвращение сознания не было слишком желанным для Эммы. Ведь с ним пришли и кошмарная боль, и чувство полного опустошения и истощения. С трудом открыв глаза, она тут же встретилась со взглядом своего любимого монстра, что глядел с тревогой и обожанием.
— Мне… — пересохшее горло не слушалось. — Мне нужен мой Норман, пожалуйста. Сейчас.
При всем желании у нее не было сил приказывать, и она просто умоляла. В карих глазах монстра мелькнула секундная тоска и сожаление. Он поднял голову и обвел настороженным взглядом все и всех вокруг, то ли предупреждая окружающих, то ли оценивая, достаточно ли они безопасны для его главнейшей ценности. Вздохнув совсем по-человечески, монстр соскользнул в предназначенное ему место, отдавая любимой нужное, несмотря на собственные желания.
— Айчин! — крикнул Сеймас, едва обретя контроль. — Помоги ей!
— Ну, наконец-то! — к ним кинулись все и сразу, но лейтенант сейчас видел только бледное лицо любимой.
Эмма поймала его руку и посмотрела на недавно так сильно пострадавшую плоть. Выглядело все еще очень плачевно, но многократно лучше того, что было.
— Ерунда, это восстановится очень скоро, — успокоил ее мужчина. — А вот с твоей ногой, девочка моя, нужно разобраться срочно!
— Что же мы будем делать дальше? — тихо спросила Эмма.
— Все, что захотим. Все, что посчитаем необходимым сами, — наклонившись, Сеймас поцеловал ее коротко и страстно, вкладывая в этот краткий контакт все обещания, для которых не хватит известных им слов. Поцелуй — как клятва и заверение, что будет и счастье, и свобода, и долгая дорога жизни, по которой им идти вместе. — Нет ничего, с чем бы мы не справились вместе.
Айчин осторожно избавилась от обуви и разрезала брючину, добираясь до места перелома, и едва она наложила на него горячую ладонь, боль резко пошла на убыль, и Эмма благодарно улыбнулась всем, позволяя себе в этот раз медленно погрузиться в сон вместо болезненного забытья.
