— М-да? И База по-прежнему получала бы искаженную информацию, Оль? — вкрадчиво поинтересовался Верден.
Наступила тишина. Я рискнула посмотреть на дверь внутренним зрением: аура Грановской пестрела голубым, вкраплениями бордового и зеленого. Так, ну мне это надоело, в конце-то концов. Хочу посмотреть, что на самом деле под экраном. Выпрямилась, встряхнула кистями.
— Тим, — почти шепотом позвала я, и он наклонился, — вскрывать буду. На настоящую ауру охота глянуть.
— Только осторожно. — Его ладонь накрыла мою, правую.
— Ты вообще о чем? — наконец осторожно спросила Ольга.
— О том самом, Оля. — Верден продолжил игру, отвлекая нашего теперь уже стопроцентно бывшего командира. — Ты не могла так хорошо закрыться, и назначение тоже подделать ой как непросто. Тем более не имея выходов ни на кого с Базы. Тебе кто-то помог, кому ты тоже нужна была, точнее, твои способности. Скажи, нет?
В дверь снова что-то полетело, но я уже не обращала внимания, сосредоточившись. Снять экран можно несколькими способами: найти слабую точку — таковые всегда есть в любой защите, разбить, что весьма болезненно для обладателя экрана, ну а я выбрала третий. Быстро и эффективно, просто взрезать верхний слой, и экран дальше сам распадется. Другое дело, что сил для такого достаточно много надо, плотность может быть высокая. А, по фигу. Я сжала зубы, представила узкое, бритвенно-острое лезвие и с силой провела по обычной с виду ауре Грановской. Маскировка моментально распалась, явив и обгрызенные края, и безобразные черные пятна злости и ненависти по грязно-серому основному фону.
— Любуйся, — кивнула я на дверь, открыв глаза.
— Вот это ж ни фига себе, — присвистнул Тим. — Хорошо над ней поработали.
— И в кого ты такой умный, Верден, а? — отозвалась Ольга, и мне почему-то показалось, она криво улыбается.
А клыки такие остренькие уже торчат… Я передернулась и заставила себя не думать об этом.
— И, главное, не заметно следов, — продолжил он, не обратив внимания на слова Грановской. — Или просто дали толчок нужным эмоциям, или работали извне, амулетом каким-нибудь.
— Скоро уже за ней придут-то? — я бросила нервный взгляд на часы — почти семь, скоро темнеть начнет…
— Со-о-онь, — услышав снова изменившийся голос Ольги, я испуганно вздохнула. — Ты так вку-у-усно пахнешь…
— М-мать, да где этих умников носит?! — прошипела я, чувствовать себя потенциальным ужином свежеиспеченной вампирши как-то очень не хотелось.
Словно в ответ, в дверь раздался звонок.
— Это кто? — тут же встрепенулась Ольга уже обычным тоном. — Верден, кто там? И вообще, а почему это ты не собираешься убивать меня?! — запоздало встревожилась она.
— Скоро узнаешь. — Тим отстранил меня и пошел открывать.
— Эй, какого хрена, умник, ты что задумал?! — Грановская, похоже, не на шутку перепугалась.
Альбинос не ответил, а через пару минут в гостиную вошли двое серьезных молчаливых дядек.
— Там, — кратко обозначил Тим, кивнув на дверь Ольгиной спальни.
— Ага. — Один из мужиков прищурился, бросив взгляд на руну. — Молодец. Идите к себе, ребята, подождите там. Мы быстро.
Кто бы возражал. Любопытство на сей раз молчало, затихнув, и я не рвалась увидеть, как усмиряют только что инициированную вампиршу. Ну в баню, обойдусь без такого экстремального знания.
Мы присели на кровать, напряженно прислушиваясь. А закончилось все быстро: треск — видимо, бравые ребята решили не париться с замком, — разъяренное шипение, грохот, потом вой, резко оборвавшийся. И к нам негромко постучали.
Сначала вышел Тим, потом уже позвал меня. От двери в соседнюю комнату остались щепки, в гостиной стоял только один мужик — в коридоре хлопнула входная дверь.
— Ну, в общем, спасибо, — кивнул он. — Меня просили передать, что дальнейшие инструкции получите завтра с хлопом, и премию тоже переведут на карточки. Отдыхайте.
Мы остались одни. Я стащила свитер, сняла кобуру и привалилась к дивану. Несмотря на то что проблему Ольги и «крота», скорее всего, решили, меня не оставляла уверенность, что хрен с горы еще всплывет по ходу дела. И не один раз… И еще, где-то в самой глубине души тихонько тлело что-то, похожее на смутную тоску и немножко вину. Я действительно считала Ольгу не то чтобы подругой, но… Блин, мы три года прожили вместе, учились, практику сдавали, пьянствовали регулярно. С другой стороны, она первая начала, если уж так посмотреть, никто не заставлял подделывать это дурацкое назначение. Вот зачем ей встрялось командиром быть? Чисто чтобы Тима обломать, что ли? Так должна же понимать, что мы заподозрим неладное и копать начнем, причем так, что она не в курсах будет?
— Ты как, в норме? — Тим подошел, положил руку на плечо.
— Почти, — выдавила я кривую улыбку. — Жалко, в ванную залезть нельзя.
— Пойдем на кухню, — он взял меня за руку, — чаю выпьешь, зеленого, он успокаивает.
Минут через сорок после двух кружек жасминового чая меня перестало трясти мелкой дрожью, и я поняла, что не прочь перекусить что-нибудь. Тим пожарил картошки, пока я грызла сыр, мы поели. Мне в голову наконец-то пришла первая дельная мысль за весь вечер, и я ее озвучила:
— Слушай, может, стоит сообщить уже про наши подозрения насчет того, кто за Ольгой стоит? — Я откинулась на спинку стула. — Ну, на всякий случай?
Верден покачал головой.
— Сегодня — нет, — не согласился он. — Рисковать не надо, пусть они лучше сначала вычислят того, кого Грановская прикрыла. И потом, думаешь, там не поймут, как все обстоит на самом деле?
— Не знаю. — Я почесала в затылке и нахмурилась. — Только мне почему-то кажется, товарищ не так прост, чтобы через завербованных можно было выйти на него.
— Глянем, что завтра утром пришлют, и будем посмотреть, — решительно заявил Тим.
Чтобы отвлечься от разбитой двери и недавних событий, я запустила старых добрых «Героев» на ноуте, обосновавшись в гостиной. Лично мне вместо плюшек и шоколадок, как у большинства девушек, от стрессов помогали игрухи. Через какое-то время ко мне присоединился Тим, и мы очень мило провели остаток вечера, окончательно избавляясь от остатков тревоги, витавших в воздухе. Ольгу было не жаль, и пусть сколько угодно обвиняют меня в черствости: не я решала за нее, она прекрасно видела тогда, что Верден на других девушек не смотрит, и только дура обижалась бы на обычную жизненную ситуацию. На альбиносе, в конце концов, свет клином не сошелся. Так что бог ей судья, если он есть, а я всего лишь обычный человек, и то, что косвенно из-за Грановской умер Николаич, простить не смогу.
Чувство вины и тоска ушли окончательно, и даже совместно прожитые три года уже не имели значения. То, как Ольга резко изменилась после выпуска — и речь даже не о ее превращении, — уже отдалило нас. Пожалуй, пьянка на выпуске — последнее, что можно было бы назвать совместным развлечением. Потом Грановская отгородилась наглухо, стала совершенно чужим человеком, кардинально отличным от той, с кем я жила в одной комнате. До сих пор не могу понять, на что она надеялась в действительности, добиваясь этого дурацкого назначения. Видимо, я совсем плохо ее знала. Ну и ладно. Случилось так, как случилось, и на этом можно поставить точку. Вряд ли мы когда-нибудь снова встретимся. Или на Базе из нее сделают подопытную, или… ну, или отпустят, предварительно зарегистрировав — если Ольга таки захочет жить. Что-то подсказывало: она захочет. Если живой, конечно, с Базы отпустят.
На следующий день пришел обещанный хлоп, как раз когда мы сели к завтраку.
— Ну-с, — Тим вышел из склада с пачкой бумаг, — посмотрим, что за инструкции.
Первым, конечно, лежало письмо с благодарностью и новым назначением — уже правильным. Далее краткая сводка того, что База выяснила за ночь: «крота» вычислили, он действительно отвечал за получение и передачу информации из пентаграммы, но кто ему сделал внушение, выяснить не удалось — память оказалась грамотно подчищена. Экран Ольга ставила, чтобы в ауре изменения скрыть, в этом Тим оказался прав. У самой Грановской та же фигня: провалы в памяти, восстановить которые не удалось даже спецам Базы. Ниточки оборвались. Так что даже наши подозрения ни к чему бы не привели, там и так догадались, что не одна Ольга это все провернула. С назначением оказалось тоже все просто, этот самый «крот» просто подменил бумаги. Слабое звено, да. Так что теперь можно было не опасаться искажения информации, База насторожилась, и походу там все на уши встали, шерстя свои ряды.
