Я отстранился, и включился в другой поток.
- И почему я так вес набираю? Чего только не делаю! На какой диете только не сижу! Причем их все, все время совмещаю… И молочко пью, и колбаску, и фрукты с овощами ем! Сальца, не больше чем кусок хлеба… Хлеб, говорят вредный, все время ем его меньше чем сальца! И творог, только со сметанкой. Для желудка то хорошо… Блинов больше двадцати в день не съедаю… Вареников, и пирожков с горохом тоже не более двадцати… Ну ладно… Себя не обманешь, тех и тех по двадцать. Так ведь уже ж и не больше! Раньше, вон могла и по тридцать… Так ведь их тоже со сметанкой, и для желудка, и что бы всерьез не пучило… Ерофею, то все равно, лишь бы не била. Перед людьми не удобно! А другие вон, чего только не едят!!! И все им, хоть бы что! Как с гуся вода! А я так мучаюсь…
Так, в другой поток…
- А Светану, то жалко… Хорошая у нее девочка была… Ну, все еще и есть… Но на долго ли?! После укуса поднятого, дети долго не живут. Вон в поту и бреду третий день. День так еще помучается, и сгорит. Жар то у нее, запредельный! Была бы жива Ерифина, авось бы на ноги и поставила. А так, ребятенку, и лет то всего ничего. Седьмая весна, и в могилку. Хорошо хоть у нас пастыря нет. А то бы, уже точно, там была. Как те дети, за которых его и закопали. Залечил бы, до смерти, от имени бога. Говорит красиво, о жизни, о святости, а у самого глаза злющие, темень в них, как у тех поднятых. Позови его – обреки душу на смерть! Словно жнец… И говорят, все они такие… Души отбирают! Коль кто приболел, позвали, и копай могилку…
Так, это тоже не то… Интересно, но… И я вновь переключился на другой поток.
- А этот оборотень-переводняк – симпатичный! Вона как глазами зыркнул, да гыркнул, перед забором когда стоял, я даже малость… По маленькому сходила. Хорошо хоть тряпочку, очень предусмотрительно, заблаговременно подмостила. И что по большому не довелось. Хоть нужно признать, была на самой грани… Одеты правда, в шкуры и в одно рванье. Волчье? И так словно собаки рвали… А может и в правду?!... Деваха вон, чуть ли не звездой светит. На штанах дырища, прямо по середине. Если бы не тряпки под ними, и не эта странная шкура… Точно бы светила, бесстыдница. Хотя в прорехи видно все равно. Оборотни вон, заглядываются, прям глаза ломают. Особенно пока с лошади не спрыгнула. Все прям на показ… А ей, хоть бы что! Словно не замечает…
Это точно не то… Я поморщился, решив переключиться, но ее мысль пошла дальше, и я, заинтересовавшись продолжил копать этот поток.
- И по описанию похож, это точно он! Барский сынок, Юр-р-р… И зовут также. И статный, не смотря на то, что воспитывался в башне. Племяш… Как же… Сын наверное! От волков лютых прижитый… Этот изувер Барон Шардиз Граф Шаркис, говорят, голодом его там морил, да на цепи исправно держал! Из самого детства, чтоб свой позор, утаить, и его ни одна душа не видела. Пока он, от такой жизни, с нее не сорвался, да не убег. Сначала по харчам, а потом и по девкам с харчами… Говорят, любовник еще тот! Горяч, молод, да еще и оборотень с магом!… Как в окно вдерется, а потом… Как войдет!… Цельну ночь скрипит девкой!!!… А потом, те, кому так свезло, на подкашивающихся ногах, томно-горячие еще три дня ходят. Надеются, что еще к ним придет… Не боясь комаров, окна на распашку держат, да на жареное с лучком мясцо приманивают… Только говорят, ушел он от них. Бросил… Обычные мужики под него теперь косят, да в окна к девкам сигают. Через две-три минуты то, становится ясно… Теперь их девки, в обеих деревнях ревом кричат, льют слезу, плачут… А он, вона где! К оборотням прибился! И к этим тощим… А говорят, на голую кость, только собаки бросаются… Э-э-эх!!! Была бы я помоложе! Да, покрасивше… И если б он еще и остался!… Так нет, с этими засосаными уходит. В желудках унеся, моего гуся… А я собиралась его вечерком сама съесть, а кости отдать Ерофею. Делиться нужно, не забывать! Муж ведь он все-таки… Или кто?!
Я опять поморщился, взял нож, и наколол половинку. Повертел гуся перед глазами…
- И тоже в гуся вцепился. Нет. Думаю сегодня повезет, только Ерофею… - мысли с явной тоской.
Глава 16
- Так все! – произнес я, и бросил гуся обратно. Поднял свой взгляд на, неожиданно ставшую мне омерзительной и противной, матрону. Всмотрелся в ее «искреннюю» улыбку. – Все положите еду обратно! – и обвел глазами своих, на счастье, Муськиными тарелками еще не успевши воспользоваться. А вот вилками – да…
Мои, с непониманием, как и хозяйка, уставились на меня, но беспрекословно послушались. Волчица, лишь немного помедлила.
А я вдруг вспомнил, как управлял «хищным» зверем, и большим любителем протекторной резины, в так понравившемся мне, Райском Мире. Потом, шикарный опыт с собаками…
И мысленно сбросил, настроившись на всех, кроме хозяйки:
- Всем ждать! Когда можно будет приступать к еде, я скажу!
- Что-то случилось?! – забеспокоилась, мысленно уточнив, Алинилинель.
- В еде яд?!! – по своему восприняла, уточнив также мысленно Елена.
- Нет, но почти… - не стал уточнять, до конца я. – Я пролез в ее мысли, и кое-что увидел. Не опасное… - заверил я насторожившихся, - но неприятное. По крайней мере. Теперь я знаю. Что конкретно из этого можно есть! – и я криво усмехнулся.
- Ты смог пролезть в ее голову? – скорее, констатируя факт, чем удивляясь, уточнила Алинилинель.
- Да, а что?! – почувствовав и в этом странность, уточнил я.
- На ней амулет, блокирующий Магию Разума, и любое проникновение, а также, ускоряющий связное мышление… - объяснила мне Алина. – Достаточно дорогой, не знаю где она его достала. Я, так чтобы его не сжечь, пройти не могу, - улыбнулась она.
- Понятно… - протянул мысленно я. – Ладно, нужно активизировать ее деятельность! Если мы, конечно действительно хотим хорошо поесть! – и снова улыбнулся, но как мне самому показалось, несколько хищно.
И тут же залез в ее голову. Отстранился, от мечущихся мыслей… От еще большего, слегка испуганного хоровода.
Постарался ощутить, а потом и завладеть желаниями… И начал вбрасывать! Кося под совесть… И ее же поток мыслей, сужая сознание, и заглушая своими ее все остальные.
- А все-таки, как же я могла так поступить! Грязная, давно не мытая посуда, в пятнах чего-то пролитого стол. Пол, так и вообще в крошках! А я, им, изуверка. В эти немытые тарелки, да невесть чего накидала! Какая же я сволочь, какая же я после этого хозяйка! Нужно все срочно, и под любым предлогом прибрать, посуду перемыть, или где чистую поискать, и…
Тут вылезла чисто ее мысль.
- Деньги… Хотя бы меди дали… - и хоровод мыслей. Сразу же заспешил в сторону.
Я тут же встал, и порывшись в кошеле, достал пяток серебрушек, и положил перед ней на стол.
- Это вам, щедрая хозяйка, за прием, за хлеб-соль!… - вслух произнес я, слегка улыбнувшись, и опять сел за стол, и протянув руку, взял вилку. И воткнул в гуся…
- Гусь, то сам издох!!! – завороженно, громко подумала она. – А он заплатил мне такие деньги!...
Не понял, совесть?! Я искренне удивился. Копнул поглубже, и нашел в действительности, проснувшуюся, и покашливающую оную, мысленно, покачал головой, еще раз удивившись, до чего можно постоянным жлобством испоганить душу. Действительно, правду говорят – чужая душа, потемки… Но на столько! Ничего. Сейчас я ей проведу психоанализ. Пусть и не профессиональный, но зато с остервенением…
- Какая же я все-таки стерва! – продолжил я. – А люди то оказывается хорошие! А я к ним ТАК отнеслась!!!… - и очень сильно захотел все исправить, понравиться этим хорошим людям, показать всю щедрость души… И сосредоточившись на ее чахлой совести, вцепился в нее, выдрал из грязи, встряхнул… Решив разом покончить с грязью, расщепил ее всю, пропылесосил, и, неосознанно, решив подпитать, расширить и увеличить ее силу и емкость, потянулся к Зеленому Костру, и зачерпнув Магической Силы, вбросил ее, оживив и наполнив. Водрузил на место… Ковырнул давно почти умершие, спящие на самом дне, чувства к мужу… Присутствующие, но превратившиеся больше, в потребительски – эксплуатационные. Сбросил на второй план первое, и снеся весь садизм, зацепил, почти умершую нить любви… Встряхнул, оценил, напитал струйкой силы, сделав такой же как совесть.
