Видимо, та же мысль пришла в голову и ему:
— Ты чертовски неосторожна, — засмеялся он в трубку, — но сегодня я предпочитаю то, что готовлю сам.
— Может, все-таки закажем, — жалобно заныла я. — Я еще молодая, мне еще жить да жить.
Он облегченно выдохнул:
— С тобой, конечно, что-то не так. Но, как вижу, необратимых изменений не произошло. Жду тебя вечером.
36
— Давай ты попробуешь первым.
Все, что было выставлено на столе, выглядело потрясающе. Но если бы я не усомнилась в Пашиных кулинарных способностях, он опять бы решил, что меня подменили. И начал бы задавать вопросы, на которые мне совершенно не хотелось отвечать. А мне не хотелось отвечать вообще ни на какие.
Он демонстративно насадил на вилку кусочек и отправил его в рот.
— Ешь смело. Я пробовал, пока готовил.
Он улыбается. Но в его улыбке чего-то не хватает. Он грустно улыбается.
— Как ты жила все эти годы?
Я пожала плечами:
— Посредственно.
Как объяснить, что я жила — по-разному. Перемещаясь от вершин счастья к безднам отчаянья. И нужно ли объяснять это именно ему?
— Я должен мучить тебя вопросами или обойдется?
— Не надо меня мучить. Вообще ничем.
— Вообще ничем не получится: ужин все-таки придется съесть.
Мы смеемся. Но даже смеемся не так, как раньше. Что-то изменилось — неуловимое, но важное. Например, молчать стало как-то неловко, и мне хочется заполнить тишину вопросами.
— Ну и как там Кристина? — наверное, мне ничего не надо было знать о том, что происходит на бывшем месте работы. И все-таки я спрашиваю. Кто бы мог подумать, что я вообще способна задать такой вопрос? Меня никогда не интересовало, как там Кристина.
— Прекрасно — цветет и пахнет. Есть подозрение, что планирует обобрать меня до нитки.
— Она не такая уж плохая, — еще одна фраза, которой я сама от себя не ожидала.
В конце концов, я же не персидский правитель, который непременно должен убить гонца, принесшего дурную весть. Да и дурную весть она тащила из лучших побуждений. Как ни противно было узнать то, что я узнала, лучше все-таки знать правду.
— Романтические комедии мы смотреть не будем, — заявил Паша Александрович. — Есть у меня подозрение, что сейчас для них совсем не время.
Я согласно кивнула. Какой он все-таки понимающий!
— Есть кое-что получше: полное собрание выступлений одного стендапера.
Пока комик пытался меня рассмешить, рассказывая совершенно уморительные вещие о том, как устроен этот мир и какие люди идиоты (тоже мне новость, можно подумать, что никто этого не знает!), я думала и вспоминала совершенно о другом.
Например, о том, как Паша отправлял меня готовиться к переговорам и запихивал в сумку кофе с продуктами.
Как неожиданно выяснялось, что если мне надо куда-то поехать, он как раз может меня подвезти.
С каким вниманием и трепетом выслушивал истории про мои трудовыебудни (и я не скажу, где здесь нужно ставить пробел).
А еще как спасал от позора, эвакуируя мое пьяное тельце с корпоратива, а утром отпаивал малиновой дрянью.
И это его «Ремня, однозначно ремня!» тоже вспомнила.
А еще, если говорить о корпоративе, обязательно надо вспомнить, как изумленно мы застыли у зеркала, обнаружив, что мы все-таки красивая пара.
И ведь действительно красивая. Впрочем, это неудивительно: он высокий, широкоплечий. Рядом с ним любая девушка будет выглядеть так, что обзавидуешься. А еще, как утверждают его ученики, он даже занимался карате.
При мысли об учениках, сердце больно кольнуло, но я не стала развивать эту мысль даже в уме.
По всему выходило, что сейчас рядом со мной сидит идеальный мужчина, которому я (чего уж там скрывать от себя и притворяться лучшей подружкой!) нравлюсь. Иначе с чего бы ему со мной возиться?
В этот момент я поняла: он тоже уже не слушает шуточки. Тоже думает о чем-то таком. Мы сидим на диване рядом, я практически прислонилась к его плечу — никогда раньше меня это не смущало.
В уме в одну секунду пронеслись все возможные истины на эту тему: про то, что клин клином вышибают, про журавлей и синиц и прочая чушь.
Но дело же не в этом! Просто рядом Паша. Тот самый Паша, который всегда рядом.
Я потянулась губами к его губам.
Легкое касание.
И…
И ничего.
Никаких провалов в параллельную реальность. Никакого головокружения и восторга. Наоборот — неловкость. Будто бы я сделала что-то не то.
И сразу стало ясно. Мы можем болтать о чем угодно. Можем вместе ужинать и играть в покер, можем продавать друг другу папки с файликами и даже дружить семьями. А вот целоваться нам точно не надо.
— Так нечестно. Так не должно быть. Ты ведь классный. Ты лучше всех. Мне с тобой легко и хорошо. И спокойно…
— Это потому, что ты меня не любишь, — с грустной улыбкой ответил Паша.
— Я тебя обожаю… — попыталась возразить я.
— Это совсем другое… — рассмеялся он, приобнял меня и чмокнул в макушку.
И вот тут я разревелась. Впервые за все это время. А почему бы и не разреветься, если для этого есть подходящее плечо?
37
Как вы думаете, кто готовит Новый год? Какие-нибудь волшебные эльфы или олени Санта-Клауса? Ничего подобного! Новый год готовим мы, рекламщики.
Это мы организуем все эти акции, подарки, конкурсы, бонусы и скидки.
Это мы озадачены тем, чтобы воткнуть как можно больше елок со снежинками на единицу рекламной площади и эфирного времени.
Это благодаря нам уже много лет вереницей едут грузовики Санта-Клауса.
В общем, думаю, без нас о праздновании Нового года все бы благополучно забыли. Проснулись бы первого числа, удивленно посмотрели в окно — вот и год прошел.
Но нет! Мы не позволим забыть о Празднике, Когда Надо Дарить Подарки!
Для тех, кто работает в рекламном агентстве, канун Нового года — это бессонные ночи и сумасшедшая запарка.
Но всем радостно: есть работа — будут и деньги.
Я люблю этот праздник. Запах хвои и мандаринов. «Джингл беллз», раздающееся из каждого утюга. Елки на перекрестках. Разноцветные гирлянды… Все это люблю.
Единственное, что портит мне новогоднее настроение — это Деды Морозы.
Нет, те, которых показывают по телевизору и рисуют на открытках, еще ничего. А вот те, что с огромными мешками нетрезвой походкой бродят по улицам города, меня пугают.
Началось это в далеком детстве. Тогда родители расщедрились и пригласили Деда Мороза на дом, чтобы поздравил ребятенка. Возможно, к хорошим детям приходят хорошие деды Морозы. От того же, который достался мне, явственно несло перегаром. Дедушка бросил на меня недобрый взгляд из-под густых бровей и хриплым голосом потребовал: «А теперь, деточка, расскажи стишок!». В общем, высокой поэзии от меня тогда не дождались. Я громко разревелась и вопила до тех пор, пока бородатый дед не покинул квартиру. Кстати, к стихам с тех пор у меня тоже некоторая нелюбовь.
Следующая памятная встреча с Дедом Морозом произошла на утреннике в школе. То ли в первом, то ли еще в каком-то классе. Тот пошел дальше своего предшественника: он подарил мне машинку. Остальные девочки получили кукол, красивые заколочки для волос, ну на худой конец блокнотики с ручками. А на меня был совершен такой вот гендерный наезд. Праздник был испорчен.
В общем, сами понимаете, особой нежности к этому персонажу я не испытываю. Скорее наоборот — я их боюсь почище, чем некоторые — клоунов.
И, как ни печально, на новом месте работы от этих ребят не скрыться. Где-то на нашем этаже у них гнездо. Они слетались сюда, наверное, со всего города, чтобы зарядить свои бездонные мешки подарками, получить разнарядку, отрепетировать фирменное «Хо-хо!»…
То и дело до нас доносилось исполненное басом: «Шел я лесом, шел я полем…». Это было так громко, что хотелось пойти и популярно объяснить, куда ему идти — что лесом, что полем…
Но времени на это не было. Мы готовили Новый год.
— А еще сюда надо присобачить елочку, — восторженно заявляла Эля.
