При мысли о Серебрянском сердце всегда начинало биться сильнее. Сейчас его судьба во многом зависела от меня. Пусть даже мы не будем вместе, но я не могу позволить Егору сломать ему жизнь. Чего бы мне это ни стоило, я должна бороться!
Интересно, что подумал Алекс, когда я не ответила на звонок? Решил, что я сплю, или что не хочу его слышать? А Паша?! Он ведь не просто так пришел? Алекс дал ему отпуск, да и просто так он бы не явился посреди ночи. Что если мой любимый прислал Павлика?! Вдруг, он почувствовал беду… А, может, предположил, что я привела в его дом любовника? Как бы я хотела рассказать Алексу правду! Пусть даже это были бы мои последние слова, но я бы призналась, что он — моя единственная любовь, он — мой единственный мужчина. Ничто этого не изменит. Даже если Егор силой возьмет меня, первым и последним любовником навсегда останется Александр.
Поток мыслей прервал вернувшийся Егор. Он был чем-то сильно недоволен и не сказал мне ни слова. Мужчина вновь зажег свечи, сделал чуть громче музыку и опять заткнул мне рот носками.
— Чтобы не шумела, — прорычал он, вытаскивая ремень из брюк, — уже четвертый час, а все идет ни к черту! Этот кретин приперся, — он кивнул на Пашу, — потом старикан… А Абрамов мозг мне выносит!
Я стала мычать, как можно громче, с ужасом наблюдая, как Егор наматывает конец ремня себе на руку. Зная, что меня ждет, я покрылась мурашками.
— Мой босс не доволен работой, говорит, много грязи после себя оставил. Знаешь, каким Абрамов становится, когда злится? А ведь во всем этом виновата ты!
Он замахнулся и со всей силы ударил меня ремнем, и если бы не кляп, я бы взвыла от боли. Удар пришелся как раз на мой изрезанный живот. Кровь, что стала понемногу останавливаться, хлынула с новой силой.
— Гадина!
Егор наносил мне удары один за другим, и в какой-то момент мне показалось, что на моем теле не осталось кожи, а лишь одно голое мясо. Пару раз ремень попал по лицу, отчего моя правая щека горела, как ошпаренная. От очередного хлесткого удара я потеряла сознание. Если бы мне не просыпаться…, но это было бы слишком хорошо!
Я видела Алекса, он снова сидел за своим столиком в кафе у фонтана, читал что-то в планшете. Серьезный, хмурый, но целиком и полностью мой. Так хотелось подойти к нему, но я не решалась, ведь мы еще не знакомы.
А вот он рядом, красивый, уверенный в себе. Шикарный костюм подчеркивает мужественную фигуру, а легкая ухмылка окончательно лишает дара речи. Мы стоим в том самом зале мэрии, где, наконец, познакомились, и я должна сердиться за игру, что он затеял, но не могу.
В следующий миг мы уже в его домике. Сидим, обнявшись, у камина. Странно, мне должно быть хорошо, но я чувствую, как тело горит. До боли жарко.
— Милый, давай уйдем от камина, — попросила я, чувствуя неизвестно откуда взявшийся страх.
— Тшш… — Он провел рукой по моей спине, а потом несильно толкнул, а сам навалился сверху.
— Я люблю тебя, Алекс. Поцелуй меня, прошу.
Он улыбнулся и нежно прикусил мою нижнюю губу. Я закрыла глаза, чтобы полностью отдаться чувствам, и Алекс тут же углубил поцелуй. Но было что-то не так. Он был другим, слишком резким, грубым, нетерпеливым. Этот поцелуй отдавал горечью и был неприятен.
Я распахнула глаза и увидела бешеный взгляд Егора. В то же мгновение жар, что я думала был от огня, превратился в дикую боль. Мое тело горело, а от навалившегося на меня чудовища было еще больнее.
Мучитель продолжал неистово терзать мой рот, а у меня даже не было сил его оттолкнуть. Забыв про план не выдавать свои первые движения, я уперлась в Егора руками, но это было бессмысленно. Усмехнувшись, он поднял мои руки над головой, а опустить их я не могла.
Он стал целовать меня в ухо, спускался губами к шее, и это было омерзительно. Монстр приподнялся, скинул с себя перепачканный кровью пиджак Алекса, нетерпеливо стянул через голову рубашку, даже не расстегивая, и взгромоздился на меня.
— Алекс… — прохрипела я со слезами, — помоги…
— Его нет. Он не поможет, — прошептал Егор, — а мне нужно скорее тебя трахнуть, чтобы спокойно добить.
— Алекс… Алекс…
Мое лицо опухло от слез, а во рту пересохло. Я закрыла глаза, моля только об одном, умереть раньше, чем он сделает это со мной. Придерживая одной рукой мою голову, чтобы я не увернулась от поцелуя, второй он полез к своей ширинке, но неожиданно его словно что-то оторвало от меня. А я боялась открыть глаза, повторяя, как мантру, имя возлюбленного.
— Тварь! Что ты с ней сделал?!
Услышав голос Алекса, я распахнула глаза. Он был здесь, он вернулся! Никогда раньше не видела его таким: белое лицо с выступающей на лбу веной, пылающие яростью глаза. Он ударил Егора в челюсть, и тот отлетел чуть ли не в другой конец комнаты, и он, ударившись головой о тумбу, вырубился. В этот момент Алекс бросился ко мне.
— Яна! Яночка, держись, я с тобой, я рядом, — он с ужасом окинул взглядом мое изуродованное тело, превратившееся в кровавый кусок мяса.
— Алекс… Я люблю тебя. Я никогда тебе не изменяла, — мои молитвы были услышаны, и я успела это сказать.
— Знаю, я все знаю. Все… — он снял с себя куртку и накрыл меня ей, — я вызову скорую. Только держись.
— Ты простишь меня?
— Мне не за что тебя прощать. Я тебя люблю. Ты — моя жизнь, — он опустился передо мной на колени, взял за руку и поцеловал тыльную часть ладони, — сейчас нужно вызвать скорую.
Алекс полез в карман за телефоном, а в этот момент Егор напомнил о себе, издав звук, похожий на сдавленный всхлип. Нельзя было терять время! Он вот-вот очнется, а, значит, будет опасен. ведь Егор был не менее силен, чем Алекс. Только у монстра был нож!
— Алекс, под креслом… — с трудом произнесла я, чувствуя, как слабею.
— Что? Яна?
— Под креслом половица отходит. Под ней… Возьми… Скорее…
Александр бросился к креслу, он отодвинул ковер, и я услышала треск половицы. Я не видела, взял ли он пистолет. Веки стали такими тяжелыми, что я не могла открыть глаза. Боль в теле усиливалась. Живот, грудь, шея, руки, ноги и лицо пульсировали, заставляя меня непроизвольно вздрагивать. Воздух будто наполнился свинцом, стало тяжело дышать. В комнате раздался грохот, и что-то со звоном разбилось.
— Гад! — завопил Егор, и снова что-то упало.
— Сволочь! Я убью тебя! — прорычал мой Алекс.
— Давай! Давай, стреляй! Что не можешь? Кишка тонка?
На мгновение воцарилась тишина, но потом я услышала звуки борьбы, глухие удары, ругательства и стоны то одного, то другого мужчины. Постепенно звуки стали доноситься словно издалека, а я как будто проваливалась в какую-то глубокую яму. Громкий выстрел. За ним еще два. Тишина.
***
Я чувствовала себя связанной и совсем не могла пошевелиться. Все мысли сосредоточились только на воздухе, что заставлял грудную клетку с тупой болью подниматься при вдохе. Только дышала не я, кто-то впускал в меня воздух. Очень хотелось открыть глаза, но никак не получалось. Никогда бы не подумала, сколько нужно сил, чтобы просто поднять веки. Нужно это сделать. Нужно.
