Моей дочери исполнилось десять, когда я решила привлечь внимание общественности к проблеме торговли людьми. К этому времени наша с Кристиной фотогалерея превратилась в известный культурный центр, а мы с подругой смогли завоевать уважение, как серьезные галеристки. Но мне потребовалось восемь с лишним лет, чтобы решиться не только рассказать, но и показать свою историю.
— Милая, ты уверена? — в последний раз спросил мой супруг, хотя прекрасно понимал, что все уже решено.
— Да. Я должна это сделать. Ради себя, ради Риты, ради нашей дочери.
Я не спеша подошла к входной двери и повернула ключ в замке. Массивные двери галереи открылись, и прибывшие на вернисаж заранее журналисты, обгоняя друг друга, заторопились в залы, на стенах которых висели мои фотографии. Те самые, которые я делала, чтобы сохранить на пленке свою страшную историю. Но еще до прессы я показала снимки своим детям. Кроме Анечки у нас с Алексом был сын, его мы взяли из детского дома пять лет назад, и сейчас Антоше было семь. Они с Анюткой подружились и почти сразу стали, как родные, хотя оба знали, кто их кровные родители.
— Мама, а тебе сейчас больно? — взволнованно спросила Анечка, легко касаясь одного и моих шрамов, что выглядывал из-под ночной рубашки, когда я наклонилась к малышке, укладывая ее спать после успешного вернисажа.
— Нет, милая. Больше не больно. Твой папа спас меня. Благодаря ему мы все сейчас вместе.
— Когда я вырасту, буду таким же сильным, как папа, — гордо заявил Антон.
— Обязательно, сынок. Ты уже сильный, а когда будешь взрослым, то станешь еще сильнее папы.
Я поцеловала своих малышей, укрыла их одеялом и вернулась в спальню к любимому мужу. Алекс уже спал, он устал за день, ведь снова начал заниматься собственным бизнесом, который отнимал много времени и сил. Зато мы смогли перебраться в просторную квартиру, пусть и не такую шикарную, как была у Алекса раньше. Но роскошь нам была не важна, ведь ни за какие деньги мира не купить то, что было у нас — доверие, любовь, настоящее семейное счастье!
