Дядюшка тряхнул головой, словно избавляясь от видения, промаршировал к Яннису и протянул руку ладонью вверх.
— Меч!
— Что — меч? — сварливо переспросил тот и принялся застегивать ремень с ножнами на своей талии.
Царапина на животе щипала, разрез на ткани рубашки даже немного окрасился красным, но это никого здесь, похоже, совершенно не волновало. Почему-то куда более важным дорогим родственничкам, и в первую очередь дядюшке Титусу, казалось другое.
— Младшим не положено иметь боевое оружие. Это… Это недопустимо! Это… Это позор! Дай его сюда, Яннис, и я…
— И вы заработаете вот это, — перебил его шпион по имени Корис, как оказалось, прекрасно знакомый Эйсону, а после показал свою обожженную до пузырей ладонь. — Этот меч, как видно, не признает чужих.
Эйсон ухватил руку черноволосого, осмотрел ее, а потом с обвинением во взоре уставился на Янниса. Ну конечно! Как иначе-то? Найден корень всех бед! Наконец-то!
— Нечего было хватать чужое, — еще более сварливо буркнул Яннис и поправил меч, смещая его на поясе поудобнее.
Дядюшка Титус изумленно переводил взгляд с руки Кориса на руку Янниса, спокойно лежавшую на рукояти, а после как-то сжался, смиряясь, и отступил. Мимо него в комнату тут же протолкался пресветлый дор Халльрод и в точности как Эйсон замер соляным столбом, воскликнув:
— Корис? Но почему?..
Яннис прикусил губу. Изумленно-радостное «как?» в исполнении Эйсона так же сильно отличалось от удивленно-перепуганного «почему?» дора Халльрода, как облитый шоколадом эклер от бутерброда со стрихнином. Что таилось за этими столь разными по градусу эмоций возгласами его новых родственничков? Эйсон на самом деле не так уж гомосексуально невинен, как решил для себя Яннис, и дор Халльрод это прекрасно знает? Мысль задела гораздо сильнее, чем хотелось бы. А может, все-таки рано ревновать? Может, все не так плохо, и этот гнусный тип, который десять минут назад совершенно точно планировал отправить Янниса на тот свет, на самом деле… Кто?
— Кто вы такой, драконовы боги вас разбери?
За этот вопрос Яннис готов был расцеловать капитана Фьорнфельта, потому как спрашивать что-то подобное самому гордость не позволяла, а знать хотелось просто-таки до чертиков. Повисла пауза, которую бывший майор тут же поспешил заполнить.
— Это тот самый шпион, про которого я тебе говорил, капитан. Тот, кого я спугнул со стены, помешав ему отправить сообщение. Само его послание — вон там, на моей кровати. Мои кадехо нашли мешок под стеной и притащили мне. А после явился этот господин и попытался его у меня отнять.
— К моему глубокому сожалению, безуспешно, — черноволосый усмехнулся и легко поклонился в сторону Янниса. — Что до остального — я пресветлый дор Корис Несланд, тайный агент на службе у пресветлого лира Бьюрефельта, а, кроме того, незаконнорожденный сын пресветлого дора Йорика Несланда и, соответственно, сводный брат малыша Эйсона, — черноволосый потрепал горе-супруга Янниса по голове, словно комнатную болонку, и тот даже не попытался отстраниться.
«Дебил!» — зло подумал Яннис, но на душе полегчало — по крайней мере, не вернувшийся к милому загулявший любовник, которому пресветлый дор Несланд все это время преданно грел постель. Хотя… Яннис проследил за тем, как здоровая ладонь Кориса скользнула вокруг талии все еще стоявшего рядом Эйсона, и нахмурился. Было… больно. Но не устраивать же сцену ревности с царапаньем морды-лица более удачливому сопернику? Глупо. Да и любовь так не завоюешь… Она либо есть, либо ее нет. Так что…
— Ну раз все так замечательно разъяснилось, и ни у кого больше никаких вопросов и претензий к пресветлому дору нет, то не пошли бы вы все отсюда куда-нибудь, а?
Дядюшка Титус, словно только теперь придя в себя, тут же развернулся и двинулся на выход. Следом за ним отправился мрачный капитан Фьорнфельт, напоследок со значением указав Яннису взглядом на бумаги на его кровати. Но отдавать разведданные до того, как ознакомится с ними сам, бывший майор «Альфы» и так не собирался — пусть этот самый Корис хоть трижды посланец пресветлого лира Бьюрефельта, но свои интриги он начал разводить в доме, который Яннис с некоторых пор считал своим, а значит, кому как не младшему хозяину Несланд Эльца знать, что именно тут затевается? Раз уж так получилось, что старшему до всего этого и дела нет.
А потому, когда Корис, отлепившись от Эйсона, направился к Яннисовой кровати, явно собираясь забрать свои писульки, он ему дорогу намеренно и со значением заступил. И даже приготовился снова вытащить меч, чтобы отбить свою добычу, но черноволосый наглец лишь криво усмехнулся и тут же сдался, вернувшись на исходную позицию и обняв горе-супруга Янниса за талию. Это было сделано так демонстративно, что Яннис даже качнул головой. Детский сад — штаны на лямках. Этот тип действительно рассчитывает, что ему сейчас меняться предложат, как давеча это сделал Альф? Я тебе сарима деревянного, а ты мне щенка? В смысле: я тебе мужа непользованного, а ты мне бумажки? Ага! Конечно.
За мужа, стоявшего бездушным столбом со странным выражением на лице, было, конечно, невероятно обидно, но Яннис был достаточно взрослым, чтобы понимать разницу между словом «хочу» и словом «должен». Девиз майора Иртеньева и английских лордов «Делай, что должен, и будь, что будет» никто не отменял. А потому Яннис просто вежливым жестом указал своим незваным гостям в сторону двери в коридор и остался там, где стоял. Дор Халльрод, все еще колебавшийся уходить ему или нет, покачал головой и захромал в сторону выхода. За ним потянулись солдаты. Последними вышли Эйсон и Корис.
Яннис дождался, когда его комнату покинут все, после самым тщательным образом подпер обе двери, ведшие к нему — и ту, что сообщалась с комнатой горе-супруга, которого, словно тихую овечку, увел за собой долбаный Корис, и ту, что выходила в коридор. Надо было в городе не подарки всему этому серпентарию покупать, а засовы себе на двери. Да поздоровее.
Настроение было поганым, спать не хотелось, по-прежнему терзало острое желание напиться, но Яннис уже смирился с тем, что сделать ему это не суждено. Да и просто опасно. Вот нажрался бы он вчерась до изумления, как и планировал, и Корис бы без проблем отобрал у щенков свой мешок и был бы таков. Не-ет! Напиваться можно только среди хороших друзей. Среди врагов — себе дороже.
Так. Яннис уселся на кровать и потянул к себе по-прежнему свернутые листы донесения. Они были исписаны мелким убористым почерком и содержали самый подробный отчет о том, что за последние дни произошло в замке. Нападение на Янниса и его чудесное спасение никак не упоминались, из чего можно было заключить, что все это уже отправилось адресату в предыдущем сообщении. Жаль. Почитать то, что написал своему господину шпион по этому поводу, было бы интересно. А так все оказалось довольно скучно — про подготовку к празднику Яннис и сам все знал.
Любопытной была только оценка меняющейся расстановки сил в Несланд Эльце. Корис отмечал, что молодой младший муж Эйсона Несланда неожиданно стал набирать влияние и, вполне возможно, с ним скоро придется считаться, обдумывая дальнейшие планы. Это, с одной стороны, грело самолюбие, а с другой — смещало Янниса с позиции никому не интересной пешки на левом фланге в центр игрового поля. Кто знает, чем это обернется, если кто-то решит, что пешка эта мешает? Или уже решил, и недавнее нападение стало логическим следствием этого вывода, а вовсе не происками родственничков?
Кстати, об этих прекрасных добросердечных людях. Что связывает законного наследника Несланд Эльца и его сводного брата, рожденного вне брака, но раньше него? Если бы судьба распорядилась иначе, именно Корис стал бы новым главой пресветлого Дома Несланд, а Эйсон — младшим… И вполне возможно, что при таком раскладе оба оказались бы на своем месте куда в большей степени, чем теперь… И еще интересно: эти двое росли вместе или нет? И как отнесся к появлению законного претендента на Несланд Эльц к тому моменту уже как минимум восьмилетний Корис? Он полюбил младшего брата как родного? Или наоборот, возненавидел всей душой? Кому бы задать все эти вопросы? На ум приходил только мэтр Курдбах — в силу возраста и наверняка немалой вовлеченности в дела семьи из-за специфики своих услуг. Но мэтр был в данный момент недостижим, да и не было никакой уверенности в том, что он в те годы жил в Тилитоне. Тогда кто?
