«Ян, супруг мой, — писал Эйсон, — я знаю, это стыдно и глупо, но такой уж я человек. Мне проще написать, чем сказать. И проще нарисовать, чем написать. В багаже кареты твоего дяди портрет. Он совсем маленький по размеру. Там я и дети. Мне бы хотелось, чтобы ты повесил его в своей комнате в Академии. Быть может, это смогло бы сделать нас всех ближе друг другу. Не скажу — понятнее. То, что произошло между нами из-за моей глупости и магического зелья, до сих пор выбивает меня из колеи. Лишает покоя и возможности связно мыслить. Мне надо это принять. Но одно я могу сказать тебе, муж мой, совершенно точно: я рад, что это был именно ты. Я не понимаю и боюсь тебя. Нет, не так. Боюсь себя и того, что ты будишь во мне. Ты ворвался в мою жизнь, как ураган. Все вроде бы перекрутил и перепутал, а теперь я вижу, что совсем наоборот — выпрямил и развязал… А где не получилось — разрубил с поразительной прямотой и решительностью. Не стоило тебя отпускать в эту твою Академию. Правильнее было бы оставить рядом, чтобы понять, чтобы разобраться. Но я обещал. И я знаю, что для тебя это важно. Так что езжай. Учись. И возвращайся. Мы… Нет, не так — я! Я буду тебя ждать».
Яннис сглотнул и улыбнулся. Эта самая улыбка распирала его, сочилась изо всех щелей, словно прибывающая вода. Удержать ее в себе Яннис не смог бы, даже если бы от этого зависела его жизнь. Это было… Боже. Нет, Эйсон не признался в любви и не сказал ничего такого, из-за чего можно было бы скакать и прыгать от счастья, но что-то в интонациях, что-то во всем этом… Яннис покрутил головой, продолжая глупо улыбаться, и перевел глаза на постскриптум.
«Я никак не мог решиться на это, все то времени не находил, то желания не было, то еще что-то. Но ехать тебе в Академию, будучи законным супругом, но не имея на пальце обручального кольца — нелепо и даже оскорбительно для меня и для тебя. Знаю, тебя твое общественное положение, твой статус интересуют крайне мало, но тогда хоть прими это фамильное кольцо рода Несландов… Не знаю… Может, просто для того, чтобы помнить о том, что я есть? И что я думаю о тебе так много, как не думал ни об одном другом мужчине».
Яннис, по-прежнему пребывая в сладкой нирване, покрутил в пальцах перстень, в который изначально было вставлено послание. Покачал головой, в очередной раз поражаясь его вычурной аляповатости, но теперь понимая ее причины. Фамильное кольцо — есть фамильное кольцо. А после, рассмеявшись совершенно счастливо, всунул в металлический ободок украшения палец… И тут же зашипел сквозь зубы, когда что-то острое, какой-то металлический заусенец или плохо отполированный выступ сильно, до крови царапнул кожу…
Он потянул кольцо назад, чтобы рассмотреть, но тут ощутил, что проваливается… Проваливается и летит в черную крутящуюся водоворотом бездну, теряя себя и реальность.
Комментарий к Глава 29
То, что видел Яннис из окошка кареты, все дальше уезжая от Несланд Эльца:
http://monk.com.ua/uploads/images/00/09/16/2014/04/11/6c0356.jpg
http://desktopwallpapers.org.ua/images/201207/desktopwallpapers.org.ua_17554.jpg
http://wallpaperscraft.ru/image/gory_reka_sneg_priroda_92721_3840x2160.jpg
========== Глава 30 ==========
Яннис пришел в себя от того, что его кто-то энергично лизал. «Малыши нашлись!» — первым делом подумал он и распахнул глаза. Но это были не маленькие беленькие щенки кадехо, а совсем наоборот. Лизуном оказался здоровенный черный кот.
— Уйди, — буркнул Яннис и, откатившись в сторону, сел. — Сначала яйца, понимаешь, полирует, а потом тем же языком мне морду.
— Грязные инсинуации, — муркнул кот. — Я до яиц не достаю. Видишь?
Жиробас — а это, вне всяких сомнений, был именно он — изогнулся и в очередной раз продемонстрировал Яннису свою полную беспомощность в таком важном для любого уважающего себя кота деле, как половая гигиена. Яннис неприязненно проследил за его копошением, а потом решил осмотреться вокруг. Дааа… Мог и не трудиться. Ничего здесь не изменилось. Та же вселенская пустота, рассеянный свет, льющийся непонятно откуда, и та же глухая ватная тишина.
— Я что — снова помер?
— Нет, — жиробас уселся, растопырив задние лапки по сторонам от распиравшего их брюха. — Ты в отключке. Ну и чтобы ты не скучал, пока твое тельце таскают туда сюда, как тюфяк, я решил позвать тебя на рюмочку молочка.
— Спасибо, — вежливо ответил Яннис.
— А да не за что. У меня теперь этого самого молока — хоть жопой пей.
— Повезло, — откликнулся Яннис.
Жиробас помолчал, потом встал с кряхтеньем и подошел поближе.
— Эй, ты чего такой смурной-то? Подумаешь, очередные убивцы*. Привыкнуть уж должен был.
— Я и привык.
— Эй! — жиробас придвинулся еще ближе и начал с урчанием тереться Яннису о согнутые в коленях ноги. — Не вешай нос.
— Угу, — вяло откликнулся тот.
— Ну чего ты?
Кот настойчиво пихался лобастой башкой ему под руку, и Яннис почти автоматически принялся чесать его за ушами, одновременно начав самокопание:
— Понимаешь, я с чего-то вдруг решил, что все теперь у меня под контролем. Все самое плохое позади. Расслабился, а оно — вон как.
— Врешь, — муркнул жиробас, заурчал еще громче и завалился на бок, подставляя брюшко. Яннис почесал и его. — Ты из-за Эйсона. Боишься, что это он тебя подставил с кольцом-то? Не глупи. Он бы так никогда не поступил.
— Я не хочу в это верить, но…
— Ну так и не верь. Письмо и все, что в нем написано — всамделишное, а кольцо Титус подменил. То, что от Эйсона, у него в кармашке лежит. Жадный он и трусливый, за это и поплатится. Почеши теперь повыше чуток. Ага. Нет, левее. А то, понимаешь, не достаю.
Яннис почесал, жиробас затарахтел еще энергичнее, что впрочем, совершенно не мешало ему продолжать болтать.
— Хороший ты мужик, майор, — жиробас потянулся, выпустив когти-сабли. — Только недолюбленный. Прям как я раньше. Шел бы ты ко мне, в коты — горя бы не знал.
— Мне в коты нельзя. Мне по авторитетному прогнозу только в мышах — горя не знать. А я в мыши не хочу. Или ты сожрешь, или наступит кто…
— Фи. Я мышей не ем. Это пошло.
— А где эти двое — черт с ангелом?
— Да кто их знает… Шляются где-то.
— Жаль… Может, хоть сказали бы, сколько вся эта канитель продолжаться со мной будет. Наверняка ведь знают — кто, по какой причине, с какой целью и все такое…
— Не скажут, — убежденно сказал жиробас и зевнул. — Им тогда за тобой наблюдать скучно станет.
— А так весело, да?
— Ну не знаю, — ответил жиробас и с трудом встал. — Одно могу сказать точно — мне скучно с тобой сейчас. Какой-то ты на себя непохожий, брат.
— Сволочь ты неблагодарная! Чесал его, чесал, а он… Не брат я тебе, черная ты морда!
— Но-но! Попрошу без ксенофобии! И вообще, тебе пора. Там вроде движуха какая-то начинается. И без тебя, ты пойми, ну никак! Так что — извини.
Яннис только собрался спросить, что именно жиробас имел в виду, как вдруг почувствовал, что его рядом уже нет, да и пустота вокруг исчезла. По крайней мере, снизу точно. Под грудью и животом он совершенно четко ощущал какую-то жесткую неласковую поверхность. Руки были заведены вперед и крепко зафиксированы так, что подтянуть их к себе было невозможно. Широко расставленные ноги тоже были к чему-то привязаны. Осторожно приоткрыв один глаз, Яннис увидел перед носом плотно пригнанные и отполированные доски. Так. Похоже на обеденный стол, а ноги и руки привязаны как раз к его ножкам. Блядь! В такой позе — самое то насиловать. Для того и приготовили?
В груди похолодело. Да сколько ж можно-то? Сколько еще он будет жить в перманентном состоянии груши для битья или цели для всех заинтересованных членов? Сколько этот долбаный мир еще будет испытывать его на прочность?!
В дверь комнаты энергично постучали — два раза быстро и один раз после паузы. Рядом послышалось какое-то шевеление, и Яннис, не желая раньше времени показать, что уже в сознании, замер и снова зажмурился. Кто-то неторопливо прошел мимо него, обдав запахом кожи, железа и весьма специфического пота сарима. «Один из солдат», — решил Яннис. Щелкнул замок, скрипнула дверь. Раздались негромкие голоса. Солдат, судя по интонациям, что-то доложил, а после был отправлен восвояси. Вместо него в комнату вошли два других человека. Оба были раздражены и явно продолжали начатый ранее спор. Яннис прислушался и по голосу сразу узнал одного из них — «дорогой дядюшка», чтоб ему пусто было. Голос второго тоже показался знакомым, но как Яннис ни старался, вспомнить, где он его слышал, так и не смог.
