— Я это заслужил, — капризно возражал на что-то Титус.
— Чем это? — отвечал неопознанный. — Тем что сидел в замке, пил сладко, жрал вкусно и мальчишек в свое удовольствие портил?
— Да? А кто в самую холодину по твоим делам хрен знает куда таскался? Вокруг кадехо стаями бродят, а я — на другой конец долины за этим треклятым Корисом… А ты — чем заслужил? Да всем! Я уже давно все, что тебе должен, отработал! А ты обещал — после того, как доставлю тебе этого сучёнка со всеми пожитками, мы будем в расчете.
— Обещал. Но первым его трахать все равно буду я.
— А я?
— А что ты? Тебе меч, о котором ты так мечтал, мне кошель.
— Чую, опять наебал ты меня. Что в этом мешке такого, что ты на похищение решился?
«Опа! — подумал Яннис. — Это он что же — про магический мешок Кориса?»
Двое над ним тем временем продолжали препираться.
— Не твоего ума дело! — рычал неопознанный тип. — Тебе меч, Тит, мне мешок с содержимым. Все. Договор был такой. А задницу этой мелкой дряни по очереди оприходуем. Только потом, если он еще живой останется, надо будет его добить. И так столько всего понаворотил — кто бы мне рассказал, что он окажется на это способен, не поверил бы ни за что.
— Я тебе уже сообщал и могу повторить снова, — напирал Титус. — Наблюдая за ним, я пришел к выводу, что это вообще не Яннис Моберг. Ты-то на все со стороны смотрел, а я с ним достаточно пообщался, чтобы…
— Не говори ерунды, Тит! Кто это еще-то может быть? — с издевкой возражал незнакомец.
— Агент королевский. Лазутчик, которого при помощи какой-то магии сделали как две капли воды похожим на нашего сучёнка.
— Чушь, — возразил незнакомец, и Яннис почувствовал как чужие руки просунулись ему под живот и принялись расстегивать штаны. — Любую магию я почувствую за версту.
— Что, чуйка уже восстановилась после того обморока, в который ты свалился тогда? — с ответной издевкой мстительно поинтересовался Титус.
Незнакомец ничего не ответил, но его руки, которые возились с завязками теперь уже на подштанниках Янниса, стали действовать как-то более зло и резко. Стараясь отвлечься от их мерзкого шевеления, с которым ничего поделать он все равно не мог, и задавить в душе поднимающуюся панику, Яннис снова стал размышлять об услышанном. Маг? Обморок? Тот самый маг, который действовал в Несланд Эльце за спиной у Кориса, и, как теперь выясняется, при содействии Титуса? Тогда о каком обмороке речь? Уж не о том ли, который, вполне возможно, наступил, когда Яннис долбанул ментально в ответ на попытку магического воздействия на него в кабинете у дора Халльрода? Был уверен, что бьет по Корису, а на самом деле приложил вот этого самого незнакомца, который откуда-то со стороны и осуществил магическую атаку?
Логично, однако. Ведь еще во время занятий с мэтром Шуппе свое взаимодействие с ним Яннис представлял так: маг, пытаясь повлиять на него, прокладывает что-то вроде рельсов и по ним запускает вагончик внушения. Яннис же с силой толкает его назад, и он с грохотом врывается в мозг атаковавшего, круша все на своем пути. Но всегда, в любом случае, это была именно «одноколейка». Причем сам Яннис выстроить ее не мог. Его «ответ Чемберлену» всегда происходил только вот так — обратным маршрутом, по уже проторенной другим магом колее. Почему именно так? Ответа на этот вопрос не знал ни мэтр Шуппе, ни Марика, ни тем более сам Яннис.
Значит, тогда, в кабинете дора Халльрода, он отфутболил вагончик магического внушения не в башку Кориса, а дальше — в мозг незнакомца, который теперь возился у Янниса за спиной, развязывая ему штаны. Этот красноречивый процесс затянулся, потому что распутать шнурки можно было только наощупь, а узлы Яннис всегда на всякий случай завязывал хитрые.
Отчаянно хотелось сделать хоть что-то, чтобы убрать мерзкое шевеление чужих пальцев под животом, но приходилось изо всех сил сдерживать себя. Пока не стоило давать знать о том, что он уже все слышит и понимает. Так что теперь оставалось лишь терпеть, стиснув зубы, и сожалеть о том, что не бил тогда по проклятому магу сильнее и не выжег ему мозги до угольков. А теперь шанса, наверно, не будет. Или стоит попытаться как-то расшевелить этого мудака, что ли? Зацепить, разозлить, как-то вынудить его атаковать Янниса еще и ментально. Но тогда надо «приходить в себя». Тем более, что последние завязки сдались, и эта сука сзади уже стянула штаны с многострадальной задницы Янниса…
— Ладненький, — с придыханием прокомментировал незнакомец, и его холодные пальцы легли бывшему майору на половинки ягодиц, разводя их. — И хорошенько разъебанный. Видно, дор Несланд все-таки решился исполнить супружеский долг. А то все я, все я за него отдувался.
Яннис от изумления выпучил глаза. В смысле? Отдувался за Эйсона? Но… Но о чем эта гнида вообще трындит?
— Вот именно, — обиженно заворчал дор Титус и подошел поближе, попутно расстегивая свои штаны и высвобождая из них член. — Ты его уже несколько раз только за последние две недели трахнул, а я вообще ни разу. Мне он все время отказывал. И теперь я понимаю почему. Зачем ему был нужен еще и я, если его только в замке трахали трое?
— А могу я узнать, кто именно? — спросил Яннис, и все замерли — Титус напротив его головы с членом наперевес. Незнакомец сзади — с пальцами только-только пристроенными к анусу Янниса.
— Ты же говорил, что он не очухается до самого конца! — завопил Титус и отпрыгнул в сторону, как олень, наступивший на змею.
Член его мотнулся и обвис поверх бархата штанов.
— Да какая теперь разница-то? Очухался, нет, — заорал в ответ второй. — Все равно его убивать. И вообще, кончай нудить, Тит, и сунь ему член в пасть — меньше шуму будет и больше дела.
— Да, засовывайте, дядюшка, — попросил Яннис и клацнул зубами, вспоминая себя в мышином теле. — Засовывайте, если он вам совсем надоел.
— Сам и засовывай, — по-прежнему истерично и перепугано заголосил Титус, обращаясь явно не к племяннику.
— Тогда найди еще что-нибудь, чтобы его заткнуть по-другому!
— Да, дядюшка, — вновь подхватил Яннис, — найдите что-нибудь поскорее, а то вдруг я возьму и расскажу вам, что на самом деле этот говнюк, что теперь пыхтит сзади, явился ко мне в первую же ночь, думая, что я, выпив сонного зелья, отрубился. Но я, знаете ли, не спал, потому как зелье мне это — что дракону щелбан. Так что когда он попытался меня трахнуть, сам огреб хуй в жопу. Как он вертелся! Как коленками по полу стучал! Как скулил! До сих пор вспоминаю.
— Заткни ему пасть! — заорал незнакомец.
Яннис в этот момент дернулся изо всех сил, проверяя крепость веревок и устойчивость стола. Увы! Привязан он был надежно, а стол под ним даже не покачнулся. «Сука!» — подумал Яннис и от полной безысходности продолжил свои недозволенные речи. Он был уверен — стоит ему замолчать, как все тут же и случится. Чужой отвратительный член вопрется в его тело и начнет там орудовать, разрывая ткани и гордость. Сначала один, потом второй… Страшно не было. Было отвратительно и… обидно. До злых слез обидно, что все происходит именно так. И главное — уже, наверно, ничего не изменишь.
Но не сдаваться же по такой смешной причине, как безысходность? Картинка со знаменитой лягушкой, чья голова уже была в клюве у цапли, но которая при том продолжала сжимать птице горло, не давая себя проглотить, висела в шкафчике майора Иртеньева в тренировочном центре уже давно. И он эту картинку любил. А теперь сам оказался в роли той самой лягушки. Правда, вместо лап, которыми он мог бы вцепиться в чью-то глотку, у него остался один только болтливый язык. Что бы еще сказать такого, чтобы всем пятки подпалить? Про распечатанный зад незнакомца он уже всем присутствующим сообщил. Теперь надо растрепать про планы Титуса.
— Правильно говорят: все мужики сволочи. И вы, дорогой дядюшка, из них — первейшая. Сначала замуж звали, обещали дора Несланда ради такого дела на тот свет отправить и всех, кто в Доме Моберг мешаться будет, тоже, а теперь даже хуй мне в рот сунуть жалеете.
