А что тут сказать – оставалось только стоять тихо, и по возможности даже дышать через раз.
И тут вдруг, Акиро крепче обнял одной рукой, в то время как вторая, скользнула по моему бедру, нежно и как-то собственнически оглаживая, а после… после…
– Шшш, ни звука, – напомнил он, прошептав в самое ухо.
Я остолбенела.
Я, но вовсе не Адзауро-младший.
Его ладонь проскользнула вверх, до края кружева, несмотря на мое стремление прекратить это, преодолела попытку к сопротивлению, соскользнула в трусики и накрыла то, куда ему лезть совершенно не следовало.
– Кей, твоя работа – сделать все, чтобы я остался жив. – Он шепчет, касаясь губами моих волос. – Один звук – и меня убьют. Так просто, напоминаю, на всякий случай.
Я… я едва дыша, наблюдала за тем, как на поляну выходят эти самые еще двадцать шиноби. А вот Акиро не наблюдал, нет, он, кажется, абсолютно и полностью увлекся нежными поглаживаниями места, которое вообще касаться права не имел никакого. Но мы на дереве, внизу – убийцы, лес затихает, только где-то вдалеке надрывно поет соловей, а сильные пальцы продолжают нежно гладить там, где не следовало…
Вверх-вниз, едва ощутимо, почти невинно, но ритм завораживает – вверх-вниз…
И в какой-то момент я практически перестаю видеть тех, кто внизу исследует каждый оставленный нами след, я замираю, оглушенная его касаниями, оглушенная его дыханием, его губами, на мочке моего уха. И я отчаянно старалась сдержаться, отстраниться от этих ощущений, прекратить чувствовать, старалась держаться настороже и следить за теми, кто едва ли не на четвереньках изучал поляну…
Но вверх-вниз…
И поляна внизу под нами начинает расплываться, шиноби теряют очертания, я кусаю губы, чтобы не издать ни звука, а где-то далеко, все так же надрывается одинокий соловей.
И меня начало накрывать.
Мерзкое ощущение, и мерзко от собственной слабости, но судорожный вдох, а выдохнуть страшно, потому что кажется выдохом будет стон. Полный осознания собственного поражения стон, в котором мольбы продолжить, окажется на порядок больше, чем требования прекратить. Я плыла. От его прикосновений, от того, с какой уверенностью и умением он прикасался, от того, что, не проникая глубже, доводил меня до невменяемости, лишь поглаживая сверху.
Тогда какого дерсенга со мной происходит?
И почему весь мир вдруг болезненно сузился до ощущения тепла его стального тела за моей спиной, от перекатывающихся мышц руки, которую я сжала собственной, пытаясь остановить Чи, от нежных прикосновений, практически невинных, едва ощутимых, но основательно сводящих с ума.
И когда по телу прошла первая судорога, Адзауро резким движением, накрыл ладонью мои губы, не позволяя вырваться наружу стону, который последовал за взрывом наслаждения такой силы, который напрочь смел условности, этику, мораль, самомнение, чувство собственного достоинства… вообще все!
***
Я приходила в себя медленно. Акиро развернул к себе лицом и прижал к своей груди, едва я пережила пик, и теперь даже не знаю, кому из нас было хуже – мне, у которой дрожали ослабевшие после головокружительного оргазма ноги, или ему – с его быстро беснующимся сердцем и напряжением внизу, которое я, будучи прижата к телу младшего господина, превосходно ощущала.
Хотелось бы верить, что ему было хуже. Очень хотелось бы. Но резкий захват подбородка, и заставив меня запрокинуть голову, Адзауро с усмешкой вгляделся в мои все еще явно пьяные глаза. И не важно, что говорить он сейчас не мог – мне хватило его торжествующего взгляда, чтобы ощутить всю горечь своего поражения.
«Урод!» – одними губами произнесла я.
Чи усмехнулся, и так же одними губами произнес:
«Я тоже люблю тебя».
И что это сейчас было?!
У меня, к сожалению, не имелось возможности спросить.
Мы продолжали стоять, я зажатая между деревом и телом Чи, не менее твердым, чем дерево, и он, целующий мои волосы, и пропускающий пряди между пальцами… Шиноби внизу было куда интереснее, чем нам – они рыли землю носом, почти в буквальном смысле, а нам оставалось лишь стоять на этом дереве, мне с осознанием позора, провала и стыда, и Адзауро – победившему во всем.
К рассвету на поляне осталось лишь шестеро, остальные скрылись в разных направлениях, все так же пытаясь нас найти и… подписав смертный приговор тем, кого оставили устанавливать маяк для флайта.
– Вмешиваться не смей, – едва остальные отошли на достаточное расстояние, шепотом приказал Акиро.
К этому моменту мои моральные терзания уже достигли своего своеобразного пика, а потому я враждебно прошипела в ответ:
– А не то что?
Монстр, давно смывший с лица маску человечности, медленно наклонился, до неприличия приблизив ко мне смуглое хищное лицо, и выдохнул:
– А не то, Кей, в следующий раз, одним твоим оргазмом я не ограничусь. Их будут десятки. Как тебе такой вариант развития событий?
В этот момент мне захотелось сдохнуть.
Но благословенное «сдохнуть» пришло не ко мне.
Когда Адзауро спрыгнул с дерева, ни одна ветка не хрустнула под его ногами, ни один опавший лист не шелохнулся… И почти не скрываясь, монстр приблизился к одному из шиноби, а тот лишь в последний миг заподозривший что-то неладное, попытался отпрянуть на рефлексах. Рефлексы не спасли.
Жуткий, пробирающий до костей хруст сломанного позвоночника, и Чи хватает новую жертву еще до того, как первая успевает упасть на землю.
Шестеро шиноби было уничтожено за несколько секунд. Шестеро! Оружие попытался достать только последний, но и у него не было ни шанса выжить – жуткая усмешка на губах монстра, удар, ломающий руку асина сжимающую катану, захват, хруст… и на траву падает еще один труп.
И все это время, пока я стояла там, на дереве, я никак не могла постичь главного – нахрена ему вообще нужны были телохранители?! Мужик вполне себе шикарно справляется сам. Да я бы даже сказала – блестяще справляется. Лично я вот так вот походя убивать не умею… И дело даже не в навыках, я… я едва ли смогла бы убить тех, кто на меня не нападает. Это плохо, да, и делает меня уязвимее, но… убийство другого мыслящего существа не самое легкое дело на свете. Всегда есть барьер, какой-то твой собственный внутренний барьер, который не позволяет убивать тех, кто не наносит удар первым…
У Адзауро никаких барьеров не было. Ни единого барьера.
С того момента, как он спрыгнул с дерева, не прошло и минуты – а на земле уже шесть трупов и… он убил их голыми руками. Просто голыми руками…
И когда, разобравшись с ними, Чи вновь запрыгнул на дерево и подошел ко мне, я стояла, потрясенно глядя на него широко распахнутыми глазами. Я смотрела на него с ужасом, который даже не попыталась скрыть.
– Тебя что-то смущает? – насмешливо поинтересовался Акихиро, подойдя ближе, вновь прижимая меня к дереву своим телом, и упираясь руками в ствол по обе стороны от моей головы.
– А тебя ннннет? – севшим голосом переспросила я.
Хищная усмешка изломала его губы, темный взгляд казалось прожигал меня насквозь, а тело… то что Адзауро хотел меня, было более чем очевидно.
– Так сколько стоит твоя невинность, Кей? – хрипло спросил он, почти накрывая мои губы своими.
Было бы глупо отрицать, что Адзауро более чем способен получить ее без финансовых затрат. Он это прекрасно понимал и сам. Как, впрочем, и то, что оставаться на этом месте сейчас определенно не безопасно.
И развернувшись, он подставил спину, со словами:
– Продержись еще часа четыре, потом будет возможность передохнуть.
Мне бы хотелось послать его как можно дальше, но следовало думать о выживании. Его и моем. А потому я безропотно обняла его сначала за плечи, а затем рывком запрыгнув и ногами за талию.
– Если устанешь – скажи, – предупредил Адзауро.
И сумасшедший способ передвижения по ветвям деревьев начался вновь.
***
Мы все так же неслись по лесу, как и накануне. Держаться было не просто, я безумно устала еще вчера, бессонная ночь и… и та слабость, что накатила после пика эротического возбуждения, никуда не делась, но я держалась. Крепко, изо всех сил, стараясь не сдавливать его шею, а потому цепляясь за плечи, но…
