– Заткнись уже, а? – взмолилась я.
И поднялась. По идее, бой был проигран заранее. Но только по идее.
А по факту посмотрим.
Свои две золотые медали по Спортивному обольщению я получила не зря. Но имелся один момент, который несколько напряг – обе сопровождающие императора гейши вели себя… как дети. Глупо хихикали, манерничали, говорили высокими голосами.
– Это на Ятори фишка такая? – спросила я у шиноби.
– Да, детская непосредственность в сочетании с подчеркнутым жеманством, это то, что сводит мужчин с ума на Ятори, – сообщил асин.
Та-а-ак…
Я встала и ушла в ванную.
Алый цвет губ был слегка затонирован до нежно-розового, туфли к дерсенгам заменены на балетки, глаза увеличены до максимума, плюс голубые тени, чтобы подчеркнуть цвет.
– Младшая госпожа, время, – напомнил ожидающий меня шиноби.
Да без проблем, только челку себе сейчас забабахаю и я вся ваша.
Когда я вышла из ванной у исаку Толла отвисла челюсть.
Учитывая, что отвисла она примерно так же как у Полудохлого при моем первом варианте одеяния, нужный эффект был достигнут.
Правда теперь полы верхнего халата волочились немного, но так даже лучше – придает больше налета недорослости, детскости и в целом сами виноваты.
– Будем считать, что наряд ты одобрил, – решила я.
Волос вообще было жалко. И челку я вообще никогда не хотела, но… так значит так, на войне как на войне, жертвовать приходится многим.
– Пошли, – скомандовала я, захватив веер и направляясь к двери.
Просто император уже поднялся, пощипав за задние округлости своих… женщин, а род Адзауро уже выстроился, готовый приветствовать правителя, и Чи многократно оглядывался на двери, ведущие с женской половины… в его глазах отчетливо читалась тревога…
Прости, любимый, но у твоей тревоги есть все основания.
***
Исаку Толла не подвел – когда мы вышли, коридор был пуст и никакой прислуги в нем не наблюдалось, а потому я с чистой совестью, хотя куда моей совести до чистоты, подхватила полы халата и бросилась бежать.
И потому что время, и потому что так надо.
Сбежав по лестнице, я остановилась у двери, намеренно ускоряя собственное дыхание и сердцебиение, практически доводя себя до обморока, и одновременно с этим отслеживая по сейру перемещения императора. Он уже вошел во дворец, ему уже поклонились Адзауро-старший и его жена, одновременно с ними поклонился и Чи, как наследник рода и второй хозяин дома, все остальные стояли на коленях, склонившись так, что фактически доставали лбом до пола, императора они не интересовали. Он ответил на приветствие старшей четы Адзауро, повернулся к бледному Акиро и уже собирался что-то явно сказать по поводу «А где же ваша невеста, уважаемый», как собственно настал мой звездный час.
Я распахнула обе створки дверей!
Разом, с силой, так чтобы, распахнувшись, они обе изрядно грохнули по стенам, и на этот звук соответственно повернулись все.
А я…
Я застыла на входе и смотрела на императора!
Огромными, широко распахнутыми, полными изумления глазищами, которые теперь были как у куклы, чуть ли не на половину лица, а губы – мой ротик восторженно приоткрылся так, как если бы я увидела чудо, самое настоящее невероятно волшебное чудо.
И у этого чуда было имя – император Изаму.
Мой император Изаму!
Самый прекрасный на свете, самый красивый, самый лучший, самый идеальный… единственный. Он был единственным! Становился единственным! Превращался в единственного с каждой долей секунды…
– Мари! – раздраженно окликнул меня Акихиро.
Как же больно…
Прости, малыш, игра уже началась, и ты в ней не на первых ролях.
Первая роль целиком и полностью принадлежала мне.
И играла я виртуозно.
Вздрогнув всем телом от окрика, я словно бы вернулась с небес на землю, безумно смутилась так, что покраснела, и румянец был виден даже через грим, мгновенно опустила глаза, и торопливо маленькими быстрыми шажками засеменила к «жениху», смущенная, испуганная… и бесконечно влюбленная в императора. Я вела себя как маленькая перепуганная девочка, наивная, смущенная и… абсолютно влюбленная вот прямо с первого взгляда!
И когда я подошла к Чи, и поклонилась императору, я не смела даже глаз на него поднять, но мое дыхание, моя вздымающаяся грудь, мои приоткрытые влажные губы… для признания в любви, слова иногда не нужны вовсе, и я об этом прекрасно знала.
А император… он был мужчиной, и как в любом самце в нем преобладали инстинкты. И сейчас его инстинкты явственно давали ему понять, что перед ним привлекательная молодая особа, на которую он абсолютно не имеет прав. Эдакий вызов, который император, как и любой излишне самоуверенный мужчина, не мог не принять.
– Мари Эйтонари, – произнес он низким, хрипловатым голосом, таким, какой всегда находит отклик в женских сердцах. – Я вижу, вы очень спешили встретить своего повелителя.
И это виртуозное владение голосом явственно продемонстрировало, что император Изаму не только храбрый воин, что собственно дословно и означало его имя, но также весьма опытный бабник. Хотя, о чем это я, к дерсенгам такие мысли, Кей, – он идеален. Прекрасен, восхитителен, лучший мужчина во всей вселенной и вообще он единственный.
И когда я подняла взгляд на императора, все это отчетливо читалось в моих глазах. В эту секунду, в это мгновение, для меня существовал только он – император Изаму. Я убедила в этом его, всех присутствующих, Чи… я убедила в этом даже себя, а потому я была искренна, прекрасно зная, что перед действительно искренним восхищением, не устоит ни один излишне влюбленный в себя мужчина.
Император… не устоял.
– Ваши глаза, – произнес он, между тем глядя на то, что пониже, – мне даже стало интересно, о чем вы сейчас думаете, Мари?
– О том, что это преступление – быть настолько красивым! – мгновенно выдохнула я так, словно слова сами сорвались с губ, абсолютно без моего на то желания.
И тут же смутилась, отчаянно покраснела, снова поклонилась, позволяя императору увидеть то, что его так явно заинтересовало, и оттарабанила:
– О том, что для меня великая честь лично познакомиться с великим императором, полностью оправдывающим свое великое имя!
Потрясенный взгляд Чи я ощущала на себе почти физически, ненависть со стороны обеих гейш, про которых кажется, вовсе забыли – ощущала так же, но…
Это такая игра.
В ней есть место лишь двоим – мужчине и женщине, все остальное становится лишним, ненужным, незначительным…
– Госпожа Мари, – с покровительственной усмешкой произнес император, – я слышал вы не из этих мест и мало знаете о Ятори.
Выпрямившись, я посмотрела на него огромными, синими, как океан глазами и словно невольно выдохнула:
– Расскажете? Ой… простите… я…– от очередного смущения щеки уже просто горели, но…главное всегда результат.
А результат был.
– С удовольствием, – произнес император, и подал мне руку, одновременно подав знак своей страже.
Двух императорских гейш выставили тихо, максимально незаметно, и очень быстро. Естественно, ни я, ни остальные этого «не заметили». Я, потому что, восторженно взирая на императора, смущенно протянула свою ладонь, и моя хрупкая ладошка утонула в его руке воина, а остальные… потому что были в шоке.
И я… я не могла позволить себе даже почувствовать себя мразью. Не сейчас. Все мое внимание, все мысли, все чувства, все эмоции в данный момент принадлежали императору. Он был моим рыцарем без страха и упрека, он был моим мужчиной, в отличие от невинной и наивной меня умудренный опытом и собственно опытный, он был центром моей личной вселенной… играть, так играть по полной, вживаясь в роль до последней капли крови кровоточащего сердца… У меня не было права на ошибку.
А император воистину наслаждался ситуацией.
Он повел меня в зал для торжеств, мы шли первыми, как и полагается собственно императору и его сопровождающей, позади нас были Чи и императрица, далее Адзауро-старший и его супруга, а после уже все остальные, до которых нам не было никакого дела.
