идет к тому, что Кольцо мы выбросим не в Роковую гору, а в Андуин. Был прецедент два года назад…
И словно в ответ на эти ее мрачные рассуждения с левого склона к Ородруину скатился орк с громким криком:
— Шухер, граждане!
Мелиан и Нерти настороженно прижались друг к другу. Черт возьми, неужели их все-таки выследили?! Но тут орк произнес фразу, от которой лицо Мелиан озарилось неподдельной радостью:
— Брасид опять взбеленился и занялся мордобитием!
Орки повскакивали с мест и загалдели. Мелиан тихо и счастливо рассмеялась.
За более чем столетнюю историю Игрищ давно уже была выработана некоторая терминология. И если знать, что «мордобитие» — это битва с Мордором, а «взбелениться» — значит перейти на сторону Светлых сил, то радость Мелиан будет вполне понятна. К слову, теперешний Брасид проделывал этот номер пятый год подряд, и каждый раз это являлось для очередного Саурона полной неожиданностью.
— Они уже захватили Умбарскую переправу! — продолжал надсаживаться орк. — Сейчас бои идут уже на нашем берегу!
Это послужило последней каплей. Пятеро орков выхватили мечи и с криком 'Смерть пиратам!' помчались вслед за гонцом к Умбарской переправе. Вместе с ними на поиски приключений ринулся и Лео Кортинелли.
— Ты-то куда, повелитель? — крикнул ему в спину один из оставшихся орков.
— Брасиду должок отдать, — через плечо проорал Лео. — В прошлом году он такую свинью подложил Хараду в самый решающий момент!
Едва за кустами затих топот орков, Мелиан резко вскочила на ноги.
— Теперь или никогда! — прошептала она. — Действуем, пока Саурон не прислал подкрепление! Этих троих я беру на себя, а ты подкрадывайся сзади и бросай Кольцо!
Нерти кивнул. Тогда Мелиан, прикрываясь елочками, прокралась на левый склон, а затем, не таясь, шагнула из-за деревьев и легко сбежала по склону, громко напевая марш орков, сочиненный Хелл:
Его Багрово-Око-священство
Нам обещал жратву и полное блаженство,
Жратвы не дали, мы есть хотим!
Мигни же, Око — Сарумана вмиг съедим!
И вдруг на полпути она споткнулась о корень и неловко упала.
— Урукхаи! — позвала она жалобно. — Помогите! Я, кажется, ногу подвернула.
Двое орков сразу же наперегонки бросились к ней. Они хотели подать ей руку… и неожиданно наткнулись на выхваченные мечи. Настолько неожиданно, что даже не попытались как-то защититься, и Мелиан в минуту покончила с ними. Как ни в чем ни бывало девушка легко подбежала к Ородруину и здесь скрестила оружие с последним из оставшихся в живых орков.
Увидев это, Нерти понял, что нельзя медлить ни секунды, и камнем скатился со склона, на ходу расстегивая цепочку с Кольцом.
Орк, разъяренный предательским, по его мнению, поведением Мелиан, был вполне готов спихнуть в Ородруин ее саму. Но тут он краем глаза заметил бегущего к Роковой горе Нерти и сразу понял, как их всех одурачили. Он хотел броситься наперерез к Хранителю, но этого ему не дала сделать Мелиан. Одним прыжком Фродо оказался над ямой и высоко поднял левую руку с зажатым в ней Кольцом.
— Остановитесь!!!
Такая сила была в этом звонком призыве, что и орк, и Мелиан опустили мечи. И тогда Фродо медленно разжал пальцы. Черное с золотом Кольцо как бы нехотя выскользнуло из его руки и исчезло на дне Ородруина.
Конечно, эта сцена была совсем не так красива, как в фильме. Не было вокруг мрачных сводов Саммат-Наура, и Кольцо в руке Нерти не сверкало живым огнем… однако Мишка Кошкин, забыв и про кинокамеру, и про все на свете, наблюдал за всем этим, как зачарованный, и его торчащая из кустов голова выглядела довольно глупо. А когда Мелиан сбросила орочью шкуру и под ней обнаружились зеленый свитер и голубой эльфийский стеклокамень, у Михаила вообще челюсть отвисла.
Только сейчас Мелиан изволила обратить на него свое внимание:
— Слушай, дорогой друг, а ты вообще-то зачем тут сидишь? Если для того, чтобы кусты подпирать, то они и так ровно растут! Сам видишь, что свершилось, так и валарствуй, черт тебя побери!
Мишка начал выбираться из кустов. Мелиан повернулась к оркам.
— А вы чего тут стоите? Ну-ка, в Страну Мертвых бегом марш! Да-да, и ты тоже! Три удара, как в аптеке, или ты их вообще не считал?
Орки нехотя повиновались. Мишка вытащил из кармана ракетницу и дал одну за другой три голубых ракеты — сигнал 'Кольцо уничтожено'. Затем он взялся за радиотелефон и начал передавать сообщение:
— Всем валарам и Владыкам! Кольцо Всевластья уничтожено в девять часов тридцать шесть минут. Черный Властелин Саурон! Сопротивление бесполезно! Светлые силы победили.
— Победили! — Мелиан сорвала с головы Нерти орочий шлем и закружила его по поляне. — Слышишь, Фродо, это мы победили! Назло всем Энгусам, рыжим Галькам и принцам Ардви! Да здравствуют Суперигрища и суперфильм!
Естественно, что такую сокрушительную победу требовалось отпраздновать. Поэтому слегка обалдевшие от Мишкиного сообщения валары решили объявить последний день Суперигрищ киносъемочным: снимали коронацию, затем свадьбу Арагорна и Арвен. Впрочем, в этот день была не только эта свадьба…
Утром 26 июля Ариэль шла по узенькой тропке, ведущей из Раздола на большую дорогу, по которой из Хоббитании, через Пригорье, Морию и Ристанию можно было дойти до самого Гондора.
Внезапно со стороны Пригорья послышались голоса, и один из этих голосов, без сомнения, принадлежал Таллэ. Из какого-то внезапного озорства Ариэль притаилась за кустами, чтобы неожиданно появиться перед 'партией серых'. Но, когда из-за поворота дороги вышли двое, она сразу поняла, что этого делать не стоит.
Таллэ была одета как в фильме, только на голове вместо алой повязки серебристый обруч с большим радужным камнем. Итильский плащ застегнут брошью в виде серебряного дракона с рубиновыми глазами, которого в Арноре и других поселениях Севера любовно звали Смоки Маленьким. А затем Ариэль перевела взгляд на спутника Таллэ — и едва сдержала возглас удивления. Этот проклятый алфенилловый листок, доставивший столько хлопот и Эндвэллу, и Энгусу, и лично Ариэль, сейчас сверкал на груди Гилморна! И словно прозвучал в ушах Королевы голос Эленсэнт: 'Запомни первую заповедь Средиземья: тот кто отдает добровольно, не теряет ничего'.
Впереди был довольно крутой спуск к маленькой, заросшей травой речушке, притоку Оки, которую по ходу Игрищ обзывали то Бруиненом, то Селебрантой. Таллэ спускалась осторожно, опираясь на руку Гилморна и придерживая края длинного плаща, и при этом не переставала что-то оживленно рассказывать.
Двое перешли мостик и снова вышли на Тракт, но, увлеченные разговором, словно не замечали, что маленькая рука, унизанная кольцами, все еще держится за сильную руку в черной перчатке…
А поздно вечером в Раздоле опять был турнир, и снова на стенах и во дворе звенели гитары. Только теперь, заслышав медленный и величавый напев 'Древнего золота', Таллэ уже не плакала, а заливалась счастливым не то смехом, не то стоном.
На этот раз в сражениях не было какой-то упорядоченности. Дрались, кто с кем хотел, по силам, по несколько пар сразу, а на правой стене гондорцы с умбарскими пиратами устроили «театралку», словно внизу их караулил майя с кинокамерой.
Ариэль с Нелдором стояли чуть в стороне и наблюдали за весельем.
— Ну и ну, — улыбаясь, говорил Нелдор с притворным осуждением. — Это ж надо — за почти шесть недель мечами не намахались!
И в этот момент во двор Раздола бодро вошел Борис Стэнли — в кольчуге и с Волшебной Отверткой в руках. Сразу прекратились все драки и умолкли все песни. Ощущение какой-то радостной жути повисло над
