все могли участвовать? Что лучше, как думаешь?
Все лучше. И все хуже. Здесь у нас не Общество настольных игр, а «Бригада SOS». Кстати говоря, для меня наша деятельность до сих пор загадка и что с этим делать мне тоже непонятно, а узнавать специально даже не хочется. Меньше знаешь — крепче спишь. Следовательно, что делать — меня не волнует. Вот такая безупречная логика.
Коидзуми пожал плечами, вернулся к шахматному задачнику, а потом поднял черного коня и передвинул его на новое место.
Сбоку от Коидзуми, с лицом, бедным на выражение даже по сравнению со второсортным роботом, сидела, не отрываясь от книги, Нагато Юки. Увлечение этой молчаливой нелюдимой пришелицы, наконец, перешло от переводных романов к оригинальным изданиям. Сейчас она читала нечто, даже название чего, написанное на обложке старинным шрифтом, вроде того, какой можно встретить в древних магических фолиантах, я бы не смог прочитать. Не иначе, какой-нибудь древнеэтрусский. Нагато, пожалуй, и клинопись спокойно разберет, уж не сомневаюсь.
Я выдвинул складной стул и сел. В ту же секунду Асахина поставила передо мной чашку. И так жарко, а тут еще горячий чай… — такие слова ни за что не могли прийти мне в голову, и я с благодарностью отхлебнул напиток из чашки. Хмм… горячей и быть не может.
В углу комнаты крутился притащенный откуда-то Харухи вентилятор, производя эффекта не больше, чем вода, выплеснутая на раскаленные камни. Если уж на то пошло, могла бы свистнуть и служебный кондиционер из учительской.
Я отвел взгляд от шелестящих на ветерке страниц учебника по английскому, откинулся на спинку стула и изо всех сил потянулся.
В любом случае, вернувшись домой, за учебу я бы все равно не сел, поэтому попытался позаниматься после уроков в нашей комнате. Впрочем, где учебник не листай, если уж неохота — тут ничего не попишешь. В том, чтобы делать то, что делать вовсе не хочется, ничего хорошего быть не может ни с физической, ни с духовной стороны. А без таких усилий и образ жизни здоровей будет. Точно, хватит с меня. Я отодвинул карандаш, закрыл учебник и решил взглянуть на свой успокоитель. Успокоитель, способный исцелить мое пойманное в клетку пессимизма сердце, сидел напротив меня в образе горничной и решал задачи по математике.
То с серьезным видом глядя в учебник и строча что-то в тетрадке, то уныло размышляя, то озаряясь лицом, будто что-то придумав и снова берясь за карандаш… — да это была она, Асахина Микуру.
Как же даже от одного взгляда на нее может полегчать! Моя душа наполнилась такой нежностью, что прямо сейчас мог бы раздать на милостыню все свои деньги до последней монетки. Не замечая моего взгляда, Асахина продолжала усердно корпеть над математикой. Каждое ее движение пробуждало улыбку, да я и действительно уже улыбался вовсю. Это все равно, что наблюдать за маленьким тюлененком!
Наши глаза встретились.
— Ай, чч…. что такое? Я что-то не то сделала?
Асахина принялась лихорадочно приводить себя в порядок. Зрелище это было не менее милым, и только я собрался произнести что-либо подходящее как…
— Та-дам!
Дверь звучно распахнулась и внутрь ввалилась нарушительница спокойствия.
— Простите, припозднилась!
Можешь не извиняться, никто тебя не ждал.
В комнату вломилась Харухи, неся на плече толстенный стебель бамбука. Бамбук был свежим и полным жизни, на нем еще росли свежие зеленые листья. Ну и зачем ты это сюда притащила? Поделки мастерить?
Харухи гордо выпятила грудь и ответила:
— Будем вешать сюда тандзаку[15] с желаниями, понятно?
Чегоо? Зачем?
— Да, в общем, низачем, просто давненько хотела. Каждый загадает желание. К тому же сегодня Танабата!
…Как всегда, никакого смысла не оказалось.
— Откуда ты его притащила?
— Из бамбуковой рощи за школой.
Да там же чья-то частная земля! Ты, бамбуковый вор!
— Да ладно, ерунда! У всех бамбуковых деревьев корни под землей связаны, если одного стебля не будет, ничего не случится. Если бы я ростки взяла — вот тогда это, может, и было бы преступлением. К тому же, меня там комарье закусало, чешется все. Микуру-тян, намажь-ка мне спину кремом!
— А… да-да!
Асахина с аптечкой в руках мерными шажочками засеменила к ней, прямо как медсестра-практикантка. Выдавив из тюбика мазь, она просунула руку под матроску нагнувшейся вперед Харухи.
— Чуть правее… нет, слишком. Ага, здесь.
Харухи зажмурилась от удовольствия, как котенок, которому чесали шейку. Затем она прислонила бамбук к окну, встала на командирский стол и, вытащив невесть откуда взявшиеся у нее тандзаку, жизнеутверждающе улыбнулась:
— Ну, теперь пишите желания!
Нагато неуловимым движением приподняла голову, Коидзуми натянуто улыбнулся, а Асахина широко раскрыла глаза. То есть, эта палка, в смысле, бамбук, получается?.. Харухи соскочила со стола, подол ее юбки взметнулся вверх.
— Однако есть некоторые условия.
— Какие?
— Кён, ты знаешь, кто исполняет желания на Танабату?
— Кажется, Орихиме и Хикобоси?
— Верно в десятку. А знаешь, к каким звездам относятся Орихиме и Хикобоси?
— Неа.
— Кажется, Вега и Альтаир? — немедленно отозвался Коидзуми.
— Точно! Восемьдесят пять очков! Именно они! Короче, тандзаку с желаниями надо направлять именно к этим звездам! Понятно?
Да что ты хочешь сказать? И, кстати, кому достались оставшиеся пятнадцать очков?
— Кхем, — не понять с чего, важно начала Харухи. — Объясняю. Во-первых, превысить скорость света невозможно. Это следует из Теории относительности.
И с чего это вдруг ты об этом речь завела? Харухи достала из кармана юбки тетрадный листок и, периодически поглядывая в него, продекламировала:
— К вашему сведению, расстояния между Землей и Вегой с Альтаиром составляет соответственно около двадцати пяти и шестнадцати световых лет. А значит, посланная с Земли информация доберется до каждой из звезд за двадцать пять и шестнадцать лет. Ну?
И что с того? Кстати говоря, ты что, эти сведения специально разыскала?
— Значит, чтобы каждый из богов прочел наши желания, потребуется именно столько времени, понятно? Вот через столько желания и исполнятся! Так что надо писать то, что может осуществиться в будущем через двадцать пять или шестнадцать лет! А вот желания вроде «хочу себе к Рождеству клевого парня» не подойдут! — размахивая руками, убеждала Харухи.
— Так, стой. Если путешествие в один конец займет двадцать пять лет, обратный путь, получается, займет столько же. Значит, желания исполнятся через пятьдесят лет и через тридцать два года?
— Ну, это же боги — что-нибудь да придумают! Раз в год-то! Летняя скидка в пятьдесят процентов!
А, ну, если так, то Теорией относительности, конечно, можно пренебречь.
— Ну, теперь всем понятно? Тандзаку будут двух видов — один для Веги, другой для Альтаира. Так что, пишите, что бы вы хотели, чтоб исполнилось через двадцать пять и шестнадцать лет.
Это просто полная чепуха. И сколько ж наглости надо набраться, чтобы загадывать сразу по два желания? К тому же, откуда нам знать, что мы будем делать через двадцать пять и шестнадцать лет? И чего
