Тем не менее, весь оставшийся день Харухи пребывала в непонятном упадке. Время от времени она поднимала взор к небесам и испускала глубокий вздох. Мне становилось все более жутко. Буря после затишья страшна. Наверняка император Сутоку первые два-три дня после изгнания в Сануки чувствовал себя так же.[16]
«Шорх» — я поднял глаза на звук шуршащей бумаги. Асахина, сидевшая прямо напротив меня и игравшая в гляделки с задачником, приложив указательный палец к губам и подмигивая правым глазом, придвинула мне тандзаку. Затем, глянув мельком в сторону Харухи, она быстро убрала руку и опустила голову вниз с видом успешно напроказничавшей маленькой шалуньи.
Полностью сознавая, что становлюсь соучастником преступления, я спешно накрыл тандзаку ладонью, придвинул к себе и прочел написанные маленькими буковками слова:
«Пожалуйста, не останешься ли в комнате, когда все разойдутся? Микуру»
Разумеется, я именно так и сделаю.
— На сегодня все, — сказала Харухи, быстро взяла портфель и вышла из комнаты. Да уж, не в настроении. Всегдашний тоннами сжирающий бензин грузовик сегодня превратился в автомобильчик на солнечных батареях. Что ж, достойно похвалы. Удачный у меня сегодня день.
— Ну, я тоже удаляюсь.
Коидзуми сложил шахматную доску и поднялся, а затем, кивнув нам с Асахиной, вышел из литературной комнаты.
Нагато с громким хлопком закрыла книгу. О, и ты за ним? Только я исполнился к ней чувством благодарности, Нагато бесшумно, словно кошка, подошла ко мне.
— Вот, — она протянула мне листок бумаги. Еще один тандзаку. «Нет, простите, доставкой по Млечному Пути мы не занимаемся», — думал я, разглядывая листок.
На нем были нарисованы странные геометрические узоры. Это еще что? Какой-нибудь шумерский? Боюсь, это даже с помощью шифровальной машины «Энигма» не разгадать.
Пока я, нахмурив брови, внимательно изучал то ли рисунки, то ли буквы, состоящие из кружков, треугольников и волнистых линий, Нагато уже отвернулась, собрала портфель и быстро вышла из комнаты.
А, ладно. Я запихал тандзаку в карман брюк и обернулся к ждавшей меня Асахине.
— Ээ… Ммм… Есть одно место, куда бы мне хотелось с тобой пойти…
Приглашение, да не от кого-нибудь, а от Асахины! Да если я откажусь, меня постигнет кара небесная! Скажи она мне — я в плавильную печь спрыгну!
— Хорошо, куда пойдем?
— Это… мм… в три года назад.
Я спросил «куда», а мне в ответ — «когда»… Нет, так не пойдет. Впрочем… Три года назад. «Опять?» — подумал я, и мне стало ужасно интересно. В конце концов, Асахина ведь утверждает, что она из будущего, но так как она такая милая, я постоянно об этом забываю. Но — три года назад? Мы попадем туда? То есть, получается, это будет путешествие во времени.
— Д… да.
— Ну, я, может, и согласился бы, но зачем я там понадобился? Что там делать?
— Это… Ммм… узнаешь, когда попадем туда… наверное.
В смысле?
Наверное, некоторые сомнения отразились и на моем лице. Асахина как будто в замешательстве всплеснула руками и принялась умолять меня со слезами на глазах:
— Пожалуйста! Прошу, ничего не спрашивай, просто согласись! Иначе я… мм… у меня будут проблемы.
— Ну… ладно, хорошо.
— Правда? Спасибо!
Асахина запрыгала от счастья и на радостях схватила меня за руки. Да радость Асахины — это и моя радость тоже! Ха-ха-ха.
Если подумать, когда Асахина призналась, что она, якобы из будущего, ясных доказательств она не предъявила. Спасибо, появилась взрослая Асахина — тогда, разумеется, я полностью поверил, но вероятность, что все это был какой-то хитрый трюк, все равно остается. А тут — такой шанс подкрепить теорию практикой!
— Ну, и где машина времени?
Я-то думал, что мы можем залезть во что-нибудь типа выдвижного ящика стола, но в ответ услышал, что никаких таких хитроумных приспособлений нет. Ну и как же тогда сделать такой скачок во времени? Асахина, смущенно покрутив пальчиком подол передника, ответила:
— Прямо отсюда.
Э? Отсюда? Я оглядел обезлюдевшую комнату. Мы были только вдвоем.
— Да. Сядь на стул. Не закроешь ли глаза? Расслабь плечи.
Я покорно подчинился. Навряд ли меня ждет удар сзади.
— Кён-кун…, - донесся сзади до моих ушей голос Асахины. Легкий вздох. — Прости…
В момент, когда я, повинуясь плохому предчувствию, собирался открыть глаза, на меня обрушилась внезапная тьма. Мое сознание будто кто-то вырубил. Прежде, чем отключиться, я успел подумать, что лучше бы мне было на это не соглашаться.
Когда я пришел в себя, картинка перед моими глазами была повернута на 90 градусов. Все, что должно было стоять, оказалось лежащим на боку, и когда я увидел, что уличные фонари растут слева направо, то подумал что, видимо, тоже лежу. Одновременно с этим я ощутил, под левой щекой что-то очень теплое.
— Ох, ты очнулся? — произнес ангельский голосок. Теперь я проснулся окончательно. А что это такое ерзает у меня под левым ухом?
— Мм… если ты не поднимешь голову, то у меня…
Асахина, казалось, была в затруднении. Я поднялся и огляделся, пытаясь понять, где я.
Скамейка в парке, ночь.
Да что такое? Видно, я спал у Асахины на коленях. А так как спал, то, следовательно, ничего об этом и не помнил. Вот жалость.
— Ноги ужас как затекли, — Асахина, смущенно улыбаясь, потупила взор. Не знаю, где она могла переодеться, но вместо костюма горничной на ней была матроска Северной старшей школы. С вечера до полуночи времени сменить одежду у нее было предостаточно, но сколько же я спал? Или даже так — почему я спал?
— Не хочу, чтобы ты узнал способ путешествия во времени. Эээ… ммм… потому что это закрытая информация. Ты сердишься?
Нет, совсем нет. Была бы это Харухи, ох и поколотил бы я ее, ну а если Асахина — все в порядке.
Короче говоря, недавно я сидел на стуле в клубной комнате с закрытыми глазами, и вдруг — оказался в ночном парке. К тому же, есть у меня некоторые воспоминания касательно этого парка — сюда меня однажды просила прийти Нагато. Это что, Мекка для всевозможных загадочных личностей?
Я почесал голову. Первым делом я хотел кое-что уточнить:
— Какое это время?
Асахина, тихонько сидевшая рядом со мной на скамейке, ответила:
— Три года назад от отправной точки. Седьмое июля, около девяти вечера.
— Да?
— Да, — ее лицо посерьезнело.
Мда, слишком просто я сюда попал. Однако, не так я наивен, чтобы сразу проглатывать наживку, которую мне скармливают. Надо как-нибудь это подтвердить. Позвонить, что ли, в службу точного времени?
Только я собрался сказать об этом Асахине, как на мое левое плечо внезапно легла какая-то тяжесть. Хм. На нем лежала голова притомившейся Асахины. Это что, своего рода декларация о намерениях?
