мотороллерах, а не мотоциклах, как их заклятые враги рокеры, глотали стимулирующие пилюли, чтобы выдержать ночные бдения, и были безоговорочно преданы the Who и, в меньшей степени, Small Faces.
Их рупором был Пит Тауншенд. Если хотите, он был их поэтом. В своей осмысленной речи он подчеркивал тот факт, что их роль бессмысленна в 'I Can`t Explain' ('Не Могу Объяснить') и позже в великом гимне модов 'My Generation' ('Мое Поколение'), герой которого восстает против власти взрослых, ворча: 'Хоть бы все вы сгинули!' Тауншенд делал именно то, о чем заявлял в этом гимне: 'Я просто говорю о моем поколении'. А это поколение, как и сам он, 'родилось с пластмассовой ложкой во рту' (песня 'Substitute').
Внутренняя напряженность, существовавшая между членами группы -- Питом Тауншендом, необычайно возбуждающим вокалистом Роджером Долтри (Roger Daltrey), стоическим басистом Джоном Энтуистлом (John Entwistle) и феноменально яростным ударником Китсом Муном (Keith Moon), -- делала их выступления удивительно захватывающим зрелищем, в котором всегда присутствовал элемент непредсказуемости. Когда, доведя себя (и публику) до экстаза, они начинали крушить свои гитары об что попало, то казалось, что сейчас они начнуть крушить и друг друга. Конечно, все это было хорошо отрепетированным спектаклем (хитрые менеджеры Ху убедили масс-медиа, что Ху -- это поп-арт), но ощущалась в этом и настоящая агония злости -- особенно со стороны Тауншенда, который, казалось, был одержим внутренними дьяволами.
С годами влияние и слава Ху, как и Стоунз, росли (в конце 70-х разгорались жаркие споры, какая из этих групп заслуживает титул лучшей рок-н-ролльной группы мира!). От разных песен, представлявших собой аккуратные миниатюры, Тауншенд пришел к широкому полотну 'TOMMY' -- первой и единственной настоящей рок-оперы. Он расширил границы рока, остался верен ему до конца и перенес его в новое измерение.
Рэй Дэвис (Ray Davies) шел сходным путем. Хотя ему и не удалось осуществить все свои амбициозные проекты, он все же совершил достаточно много. После двух неудачных синглов, Kinks сделали 'You Really Got Me' ('Ты Действительно Получила Меня'), ставшую #1 в Англии и #10 в Штатах. Песня эта была проста до идиотизма. Исполняя ее, Рэй Дэвис кривил рот, словно ему было противно петь такую гадость, словно его самого раздражали глупое название группы ('Kinks' -- Изгибы) и совершенно дурацкая розовая охотничья куртка, которую его заставили напялить.
Затем они выпустили абсолютно ту же самую песню, только под другим названием ('All Day And All Of The Night' -- 'Весь День И Вся Ночь'), а следом 'Tired Of Waiting For You' ('Устал Ждать Тебя') -- тоже вроде первых двух, причем Дэвис пел ее еще более усталым голосом. Что не помешало ей стать #1 -- два #1 из трех синглов -- это очень неплохо. За ней шли две слабые пластинки, после чего появилась странная песня 'See My Friend', в которой чувствовался гомосексуальный подтекст. Нет, вряд ли, только не в '65! Потом последовала еще одна странная вещица -- 'A Well Respected Man' ('Очень Уважаемый Человек'), замеченная в Штатах, но не в Англии. То была песня о лицемерии аристократов, скрывающих за фасадом респектабельности низменные и темные страсти. Это уже было нечто новое -- подобных тем поп еще не разрабатывал. Талант Дэвиса как сочинителя выявлялся все четче. Следующим синглом стала любопытная поп-сатира на безудержный нарциссизм модов, Карнеги Стрит и британский бум мод -- 'Dedicated Follower Of Fashion' ('Верный Последователь Моды'). За сим последовала вереница 'поперетт' (ужасное слово, то очень точное); в каждой из них исследовался фрагмент общественной жизни -- 'Sunny Afternoon' ('Солнечный День') рассказывала о вырождении аристократии; 'Dead End Street' ('Тупик') переносила нас в диаметрально противоположный классовый спектр; 'Waterloo Sunset' ('Закат На Мосту Ватерлоо') была изящной маленькой историей любви детей из рабочего класса, развертывавшейся на фоне большого города; 'Autumn Almanac' ('Осенний Альманах') была насыщена глубокой ностальгией. Потом были и другие хиты, но этот цикл песен был уникальным и оттого, вероятно, творчески 'истощающим'. Дэвис взялся за крупномасштабные работы, пионером которых был Тауншенд ('TOMMY'), и выпустил ряд концептуальных альбомов вроде 'VILLAGE GREEN PRESERVATION SOCIETY' ('Общество охраны зеленых деревьев'), но всем им чего-то не хватало для успеха.
Работы таких музыкантов, как Дэвис и Тауншенд, обогатили 60-е годы. Тогда же мужало мастерство Джаггера и Ричарда, продолжали блистать Леннон и Маккартни. Но в роке уже вызревали новые силы. На подходе было новое течение, и зародилось оно не в Англии, а за 6000 миль к западу от нее, в Калифорнии.
ЭРА РОКА: 1967 -- 1970
Музыка изменилась фундаментально. К 1966 году это был уже не просто поп: лучшее в нем стало роком. Рок мощнее, корни его крепче, само это слово подчеркивает идею устойчивости, постоянства, историчности (одно из значений слова 'rock' -- камень, скала). Поп, как игристое вино, с шипением вырвался наружу и быстро утих. Рок остался.
Вернее -- настала новая эра рока. Изменилась не только музыка, но и отношение к ней людей.
Угадайте, к примеру, о чем пишет этот человек? И где это он пишет? -'Мрачно-торжественная, необычная по своей выразительности музыка... Интригующая гармония, цепи пандиотонических групп...' Он имеет в виду скромную песню 'This Boy' Леннона и Маккартни (запись с оборотной стороны 'I Want To Hold Your Hand') и пишет это не где-нибудь, а в лондонской Times!
Что это? Неужели это о рок-н-ролле? О 'шуби-дуби-ва-ва-ду' и 'дуби-дам-дуби-ду-дам-дау' и 'She Loves You-yeah-yeah-yeah' и 'тутти-фрутти-о-рутти'?
Да, о том самом рок-н-ролле. Но теперь Леннона и Маккартни сравнивают с Бетховеном, и тот же человек из Таймс пишет дальше: 'Интерес к гармонии характерен и для более бодрых их песен. Создается впечатление, что они думают одновременно и о гармонии, и о мелодии -- настолько органично вплетены в их мелодии 7-е и 9-е ступени мажорно-тонического лада... настолько естественна эолийская каденция в финале 'Not A Second Time' (последовательность аккордов, которой завершалась 'Песнь Земли' Малера)'.
Боже мой! Неужели это о четырех веселых парнях-рокерах, чьи амбиции не простирались дальше того, чтобы 'стать вроде как знаменитыми'? Да, это о них. И это из-за них. Как написал тот человек из Таймс в конце своей статьи, 'они внесли явную освежающую струю в жанр музыки, который вообще грозил перестать быть музыкой'.
Черт возьми! Это надо обмозговать. Оказывается, за какие-то несколько лет наша музыка стала... э-э... осмысленной, ценной, достойной изучения. И причиной этому, конечно же, Битлз. И Брайан Вилсон, который в '66 тоже начал умничать.
В '65-66 годах Beach Boys и Beatles признали друг в друге друзей-соперников, подстегивающих друг друга на все более великие свершения. В самом конце '65 Битлз двинули вперед и сочинительство, и технику записи, выпустив необычный по тем временам альбом 'RUBBER SOUL' (одно каламбурное заглавие заставляло удивленно вскинуть брови: 'резиновая душа' -- soul, или 'резиновая подметка' -- sole?). Наряду с очаровательно-романтичными песнями типа 'Michelle' и 'In My Life', там можно было наткнуться на такой крутой отход от обычной тематики поп-песни, как 'Norwegian Wood' ('Норвежское Дерево'). О чем в ней идет речь? О парн и девушке -- парень пытается охмурить девушку. Что же тут нового? А то, что там ничего не говорится прямо, одни намеки, дразнящие воображение. Девушка одинокая, свободная, и очень, очень 'стильная'. Ее квартира модерная и холодная. Парень растерян. Это сексуальный агрессор, потерявший инициативу. Они пьют и беседуют далеко за полночь. Он уверен, что дело кончится постелью. Она дает понять, что именно так и завершится сей вечер. И вдруг говорит: 'Пора ложиться'. Но что это? 'Она сказала, что утром ей рано вставать на работу'. Его разочарованная мина была, очевидно, очень выразительна, потому что 'она рассмеялась'. Может, она была из тех мучительниц, которым доставляет удовольствие сначала увлечь парня, а затем разрушить его мечты? Он 'уполз спать в ванную'. А когда проснулся утром, ее уже не было. Она ушла, и ее уютная, чистенькая квартирка в скандинавском стиле ('Норвежское дерево -- не правда ли, как хорошо?') опустела. Что же он делает дальше? А он разводит огонь в камине и... 'норвежское дерево -- не правда ли, как хорошо' оно горит?
Ничего подобного мы прежде не слышали. Никогда. Песня была, вроде бы, о сексуальном обмане, сексуальном разочаровании и, наконец, о поджоге как орудии сексуальной мести. И все же полной уверенности, что песня именно об этом, не было -- столько в ней осталось недоговоренностей. А ведь в те дни мы привыкли понимать каждую песню до мельчайшей детали (что было совсем несложно, так-как деталей-то как раз и не было).
'Norwegian Wood' заставила нас по-новому взглянуть на популярные песни. Это была еще одна веха.
