Алим не успел попробовать кофе – на дорожке сада появился отец.
– Что ты здесь делаешь? – спросил Хасан, не замечая Зухру, которая сидела в тени.
– Дожидаюсь тебя, отец. Я уже переоделся.
– Прикажи, чтобы мне как можно скорее приготовили сухую одежду!
Юноша поднялся с места и, не зная, куда поставить чашку, протянул ее отцу.
– Что это?
– Кофе. Я не успел выпить. Он еще не остыл.
Хасан принял напиток из рук сына, пригубил, сделал глоток, второй и только тогда обратил внимание на Зухру. Она смотрела на него во все глаза, приоткрыв губы, вцепившись пальцами в край скамьи.
– Я вернулся, чтобы переодеться, – сказал Хасан, допивая кофе. – Мы с Алимом попали под ливень. – И сурово заметил: – Если ты не пошла в мечеть, это не значит, что ты не должна присутствовать на свадьбе. «Тот, кто приглашен, обязан прийти» – так сказано в Коране. Покрывало скроет твои чувства, какими бы они ни были.
Женщина молча кивнула. Она понимала, что происходит. Рубеж перейден. Перед ней ее муж, единственный мужчина, которого она любила. Тот, кто принес ей так много счастья и горя! Тот, кто скоро умрет. Зухра наблюдала, как Хасан пьет отравленный кофе, и не делала попытки его остановить. Потому что он ее отверг. Потому что отказался от Амира. Потому что собирался взять в дом молодую жену, хотя знал, что сердце Зухры обольется кровью. Потому что не нашел для нее слов утешения или хотя бы жалости.
Аллах отвел смерть от Алима и отдал ей Хасана. Значит, так было суждено.
Когда муж ушел, женщина подумала о том, что последний раз видела его живым.
Хасан был красив: не такой стройный, как в юности, но статный и прямой. У него была благородная осанка, большие бархатистые глаза, звучный голос. Скоро все это будет предано земле. А ее душа сгорит в аду. И они никогда не встретятся.
Зухра долго сидела не двигаясь. Постепенно дыхание выровнялось, стало глубоким, словно во сне. Мысли сделались четкими и спокойными. Женщина не могла с точностью сказать, когда и как должен подействовать яд. Успеет ли Хасан жениться на Джамиле или упадет бездыханным по дороге в мечеть? В любом случае у происшествия есть только один достоверный свидетель – Алим. Поймет ли мальчишка, кто, когда и как отравил его отца? Если да, то у него нет доказательств. Едва ли преданный семейству аль-Бархи старый хаким станет много болтать, даже если догадается, что Хасан умер от яда. Ибрагим умен, он знает, какой поднимется шум, какие последствия может иметь судебное разбирательство! Скорее всего, лекарь засвидетельствует смерть от естественных причин.
Женщина, казалось, видела наяву мечеть Джами ар-Русафа с ее тонким орнаментом, изящными надписями на белых стенах, окруженных пальмами с пушистыми ярко-зелеными верхушками. Представляла внутреннее убранство храма, пестро разряженную многоголосую толпу приглашенных на свадьбу людей. Юную невесту в расшитом золотом покрывале, которую сопровождал взволнованный отец. Ее трепет при мысли о брачном ложе. На которое ей не придется возлечь.
Зухра ждала. Никогда ожидание не было столь напряженным, трагическим, мрачным. Когда у ворот появилась страшная процессия и женщина услышала крики гостей, ее взгляд, казалось, был способен разрушить, спалить, уничтожить весь земной мир.
Чуть позже ей рассказали, что случилось в мечети. Хасан приехал осунувшийся и бледный, с испариной на лбу. Его сын говорил, что, боясь опоздать, отец очень спешил и часто хватался за сердце. Ему было трудно дышать. Хасан мужественно выдержал церемонию заключения брака, вручил невесте свадебный подарок, а после ему стало плохо. На губах появилась пена, он упал и лишился чувств. Среди гостей был лекарь Ибрагим. Осмотрев господина, хаким встревожено доложил, что тот находится при смерти.
Все это Зухра узнала потом, а сейчас она бросилась к мужу, не видя ни тех, кто был молчалив и суров, ни тех, кто метался и рыдал. Она ломала скованные браслетами руки, рвала на себе волосы, не замечая, что все видят ее лицо, и земля уходила у нее из-под ног, а сердце падало в леденящую пустоту.
Хасан был еще жив. Его перенесли в кабинет и осторожно уложили на диван. Он приоткрыл затуманенные глаза. Его дыхание было прерывистым и тяжелым. Жизнь мучительно покидала ослабевшее тело, которое совсем недавно было сильным и крепким.
Зухра бросилась на колени и припала к холодеющим рукам мужа.
– Алим! – еле слышно проговорил Хасан. – Там… в ларце, – он простер руку, – завещание.
– Да, отец! – взволнованно произнес юноша.
В его светлых глазах стояли слезы.
– Джамиля, – обратился Хасан к тонкой фигурке в брачном покрывале, замершей возле входа, – светлая звезда моего неба! Прости и… прощай!
Усилием воли он приподнял голову и впился угасающим взором в лицо Зухры.
– Это ты, ты…
Последние, произнесенные срывающимся шепотом слова заглушили громкие, горестные вопли женщины:
– О, Хасан, Хасан, мой возлюбленный, мой муж, мой господин, не покидай меня!
Его глаза закатились. Когда Зухра, умолкнув, посмотрела на своего супруга, она поняла, что он никогда никому ничего не скажет.
Через день после похорон Хасана ибн Акбар аль-Бархи, начальника главного почтового ведомства Багдада, его сын пригласил Зухру в кабинет покойного.
Женщина вошла и увидела Алима, сидящего на том месте, где обычно сидел ее муж. У юноши был печальный и вместе с тем непривычно твердый, решительный вид. Зухра по привычке хотела произнести что-нибудь колкое, но вовремя прикусила язык. Последняя воля мужа ставила ее в зависимое положение от этого мальчишки. Накануне свадьбы Хасан переписал завещание: в нем не упоминался Амир, зато
