– Да потому, что слышала во сне, как кто-то то ли вошел, то ли вышел. Но чего, – с нажимом произнесла Роза, – ты ожидал от меня: каких действий? Слов «Я люблю тебя, Блайс»? Ты же знаешь, что люблю. Ты был добр, относился к нам как брат, и ты был мил с Сильвией. Так я всегда думала о тебе. Но я никогда не хотела тебя в ином качестве. Кроме того, даже угрожай мне опасность влюбиться в тебя, то, как ты обошелся с Сильвией, навсегда излечило бы меня от этого… тебе не кажется? Ты же с ней не был честен, не так ли? Предоставил мне объясняться с ней за тебя.
Блайс с отвращением дернул головой:
– От тебя этого совсем не требовалось. Если даже я разлюбил Сильвию, ты же не предполагала, чтобы я обманывал ее, делая вид, что все по-прежнему?
– Нет. У этой тактики нет никакого будущего, тем более если увязывать ее еще и со мной. Например, если бы она оставалась в неведении относительно истинного положения вещей, то как бы Сильвия – допустим такое – отнеслась к тому, что ты внезапно с нее переключился на меня?
– Я надеялся, что она ничего не узнает до тех пор…
– Ничего не узнает! Ох, Блайс, и это в твоем возрасте! Она все еще любит тебя, и любая девушка, на которую ты взглянешь, сразу же вызовет у нее подозрения! Сильвия уже не спустит с нее глаз. Поэтому, искренни твои чувства ко мне или нет, я предупреждаю – ты слышишь, предупреждаю! – не вздумай сказать или сделать что-то такое, отчего Сильвия заподозрила бы собственную сестру! В конце концов, – добавила Роза, – нам не так уж долго осталось здесь жить, а когда мы уедем, ты сможешь позабыть нас обеих.
Последовало молчание. Потом Роза, осознав, как это жестоко с ее стороны, если чувства Блайса к ней искренни, поспешно добавила:
– Извини, Блайс. Знаю… вернее, я знала (безопаснее изложить признание в прошедшем времени!), что это так, пока не выяснилось – есть человек, которому не хочется нашего отъезда. Постарайся понять меня и помоги, если сможешь.
– Если ты просишь, и это единственное, чем я могу помочь тебе, то у меня нет выбора. Или все-таки есть? – беспомощно спросил Блайс.
Роза вздохнула:
– Иного способа нет. – Тут ее внезапно осенило. – Скажи мне одну вещь. Пока длились ваши отношения, ты действительно питал нежные чувства к Сильвии? И любовь ко мне свалилась на тебя как снег на голову, когда она тебе разонравилась?
– Конечно, мои чувства к Сильвии были искренни. А почему ты спрашиваешь?
– Да потому, что все это время Флор Мичелет не переставала утверждать, что на самом деле тебя интересует не Сильвия, а я. Она даже сказала мне, что ты – и причем не один раз – демонстрировал это на людях. Было дело?
– Никогда, пока жаждал Сильвию.
– Ты уверен? А как насчет того раза, когда она так настаивала на твоем участии в ленче с ней, Сент-Ги и Мари-Клэр Одет в Сен-Тропезе?
– О, тогда? – Он нахмурился, вспоминая. – Да, пожалуй. Если я и рассыпался тогда в дифирамбах тебе, то делал это намеренно и главным образом для Сент-Ги, а вовсе не для нее.
– С чего бы это?
– Да с того, что знал: Сильвия мне нравится, и не хотел его посредничества. А еще более не хотел, чтобы он использовал ее как способ заставить меня заняться работой, которую ненавижу. Вот поэтому и восхвалял тебя на все лады. Но если Флор утверждает, будто я когда-либо распространялся насчет тебя, когда ухаживал за Сильвией, ты не должна верить этому. Когда Флор что-то затевает, она предпочитает принимать желаемое за действительное. Разве ты еще не заметила этого?
– Заметила, а как же, – спокойно ответила Роза. – Хотя тебе известно, что за ней водятся подобные грешки, для тебя это, видимо, не помеха, чтобы при случае поговорить с ней о бизнесе?
– О бизнесе? – резко откликнулся Блайс. – О, ты имеешь в виду тот последний раз, когда она разыскала меня здесь. Но то была… просто идея, которой она хотела соблазнить меня. Когда Флор желает что-то для себя, она не слишком щепетильна при выборе средств. А посему Сент-Ги придется держать ухо востро, когда он женится на ней.
– Значит, они собираются пожениться?
– Не сомневаюсь, что она уверена – Сент-Ги предложит ей руку и сердце сразу же, как только вернется из Англии.
Как утопающий хватается за соломинку, Роза уцепилась за спасительную мысль:
– А как же монсеньор Одет? Разве она не встречается с ним столь же часто, как и с Сент-Ги?
Блайс покачал головой:
– Клод – это только вторая ее ниточка. Среди прочих недостатков он еще имеет взрослую дочь, и Флор ненавистна даже мысль стать ее мачехой. – Блайс оторвался от подоконника и взглянул на часы. – Пора открывать нижний этаж, cherie. Как я полагаю, в силу создавшихся обстоятельств ты бы предпочла, чтобы я некоторое время не мозолил тебе глаза своим присутствием?
Роза натянуто улыбнулась:
– Так было бы лучше всего. Извини, Блайс.
– Тебе не за что извиняться. Вполне понятно… и очень даже просто. – Он пересек комнату, тронул Розу за плечо и пальцем приподнял ее подбородок. Потом произнес, думая о Сильвии: – Могу ли я быть прощен…
А потом вышел, спустился по лестнице и исчез, унося с собой столько счастливых воспоминаний.
Для званого ленча в Канне Сильвия выбрала небольшой изысканный ресторан, известный своим шеф- поваром, провансальским меню и со вкусом подобранным декором.
