Засомневавшись однажды, он окажется слишком гордым, чтобы требовать у тебя или у нее объяснений. Он просто заставит себя выкинуть ее из головы – вот и все!
– Если я скажу «да»… предупреждаю тебя, что пока это только «если»… когда я получу обещанное?
– В тот день, когда он попросит меня выйти за него замуж. Тогда ты сможешь бросить Розу, как только пожелаешь, потому что для него будет уже слишком поздно что-либо менять.
– На твоем месте я бы не был столь уверен в последнем.
– А я вот уверена. Он гордится тем, что считает себя человеком чести, и не разорвет обручение со мной, раз уж дал слово. Кроме того…
Здесь конец ленты выскочил из катушки. Слышался лишь шум вращающихся роликов, пока Роза выключала магнитофон.
Она медленно закрыла футляр и вытащила вилку из розетки с тупой тщательностью лунатика, не нуждаясь в повторном прослушивании. Каждое обличительное слово записи навечно запечатлелось в мозгу. Нужно было только думать, анализировать, чтобы полностью уяснить значение услышанного, особенно ту часть, в которую так хотелось поверить… но Роза не осмеливалась.
До какой степени мнительной и излишне ревнивой должна быть Флор, чтобы усмотреть опасность для себя в обычной галантности, доброте и отзывчивости Сент-Ги! Если бы она только знала! Если бы только знала – как знала Роза с болью в сердце, что Флор нечего опасаться соперничества с ее стороны! И если бы Флор присутствовала при последнем разговоре Розы и Сент-Ги, то как бы могла посмеяться над своими страхами! (Petite amie, маленькая любовница… о, как это жалит прямо в сердце!)
Однако Флор открыто заявила, что боится, и соткала эту темную паутину интриги, в которую подкупом вовлекла Блайса. Так как Блайс, судя по всему, согласился. Он внес свою лепту в эту недостойную игру, только сейчас Роза поняла, почему он остановил ее, когда мимо проезжал автомобиль Клода Одета – чтобы Флор могла сообщить «чистую правду», будто он разгуливает с Розой без Сильвии, самому Сент-Ги. Позже Флор с Блайсом, возможно, спровоцировали и другие подобные случаи. И Блайс вовсе не был охвачен импульсом во время своего страстного поцелуя! Он аккуратно все подстроил и точно подгадал по времени, чтобы их застал Сент-Ги! Роза вспомнила также, он сам признался, что ночью пытался проникнуть к ней в комнату. Подстроил ли он и это тоже в расчете, что Сент-Ги услышит производимый им шум возле ее комнаты и придет к соответствующему выводу?
Блайс… Блайс, которому хватило порядочности отказаться использовать Мари-Клэр Одет в своих целях, как ему предлагала Флор, согласился участвовать в таком дельце… и все ради денег, которых не мог заработать честным путем! Возможно, он разыгрывал из себя влюбленного, чтобы потом предложить Сильвии свою любовь с обеспеченной материальной базой? Но как он мог… как мог так низко пасть, чтобы надеяться заполучить Сильвию или обеспечить ее будущее запятнанными деньгами!
Даже если она примет его обратно и никогда не узнает правду, то как сможет Блайс смотреть ей в глаза, чувствуя свою вину и зная в душе, какой ценой куплено счастье?
Ибо ложь и сфабрикованные доказательства, вне всякого сомнения, и были те самые «средства», о которых он заявил, что они могут быть оправданы достижением «благой цели»! Однако Блайс не слишком-то был уверен в своей правоте, так как нуждался в ее, Розы, подтверждении, что победителя не судят. Хотя, не дождавшись одобрения, он все равно не отказался от своего замысла. Но сам факт испытываемых Блайсом сомнений говорил в его пользу и был крошечным лучиком света во мраке, окутывающим этот неприглядный бизнес. Оправдывать Флор невозможно, но Блайс на ее фоне представал не столь уж отвратительным.
Но что теперь делать? Из сумятицы мыслей в голосе Розы вполне определенной была лишь одна: Сильвия не должна знать о существовании ленты, чтобы не услышать своими ушами детали позорной сделки! Блайс же, наоборот, непременно должен узнать, что Роза обнаружила запись его разговора с Флор. Ибо она обязана убедить его, что на таких условиях договориться с Сильвией ему нечего и рассчитывать. Но как?
Роза убрала магнитофон в свой личный ящик и закрыла его на замок. Если Сильвия хватится магнитофона, что маловероятно, то ключа от ящика не окажется на обычном месте и Роза сделает вид, что никак не может вспомнить, куда его положила. Но вот как добраться до Блайса? Он сказал, что ожидает объявления о помолвке Флор, когда Сент-Ги вернется из Англии, поэтому, должно быть, считает свою; часть работы выполненной. Но куда и почему он так внезапно исчез? И когда намерен вернуться?
В течение нескольких следующих дней – никакого контакта с шато, никаких известий от Блайса – наиболее печальным оказалось то, что Роза не могла сказать Сильвии о любви Блайса к ней, в чем теперь не сомневалась. Вопрос «Как ты об этом узнала?» был неизбежен, а что Роза могла сказать в ответ?
В один из ослепительных, безмятежных, голубых дней, который Роза запомнила на всю жизнь, раздался телефонный звонок.
Он пришелся на вторую половину свадьбы Клотильды Дюран, на которой Сильвия присутствовала с самого утра, а Роза должна была отправиться после закрытия магазина. Все жители Мориньи, так или иначе, принимали участие в торжественном событии – кто в церемонии в церкви, кто явился прямо на свадьбу – и Роза, ожидая немногих покупателей, занималась счетами.
– Блайс на проводе! Это ты, Роза?
– Да! – Удивление и сознание того, что настал долгожданный момент объяснения с Блайсом – миг истины, – произвели на Розу такой эффект, что ее хватило лишь на краткий ответ.
Она услышала в трубке вздох облегчения.
– О, хвала небесам! Я-то думал, что ты на свадебном торжестве у Мари Дюран, где должны быть все твои покупатели! Сильвия тоже с тобой?
– Нет. Она отправилась на свадьбу. Откуда ты звонишь?
– Из табачной лавочки. Я заскочил в нее по дороге и даже еще не был в шато. Можно заглянуть к тебе? Я хочу поговорить с тобой до того, как увижу Сильвию…
– И я тоже непременно должна поговорить с тобой.
– Должна? – Голос в трубке был пустым. – О чем?
Не ответив, Роза нажала на рычаг.
