которого бежали в город Таланак. Нам посчастливилось наткнуться на Калатол и ее шайку. Не прошло и четырех дней, как в Таланак вторглись дракландцы. Я не знаю, как Черные Колокольники захватили фон Турбата и других.
— Они прошли через врата в Дракландию, — ответил Кикаха, — и захватили двух королей, без ведома поданных, конечно. Они, вероятно, не знали, что в Таланаке, но, должно быть, узнали обо мне, как я полагаю, из фильмов и записей во дворце. Они явились сюда за вами — Господами, но прослышали, что здесь и я, явились также и за мной.
— Зачем ты им нужен?
— Затем, что к многое знаю о тайных вратах и ловушках во дворце. В первую очередь, хотя бы, они не смогут проникнуть в арсенал, если не узнают схему разгадывания кода. Вот почему они хотят взять меня живым; ради имеющихся у меня сведений.
— Во дворце есть какой-нибудь летательный аппарат? — спросила она.
— У Вольфа таких никогда не было.
— Я думаю, Колокольники доставят несколько штук из моего мира, но им придется разобрать их, чтобы пропустить через узкие врата во дворце, а потом снова — собрать их. Но когда люди увидят аэролет, Колокольникам придется дать некоторые объяснения.
— Они могут заявить народу, что это волшебные суда, — возразил Кикаха.
Кикаха пожелал, чтобы у него оказался рог Шамборимена или как его иногда называли, Ильмарволкина. Когда в резонансной точке любой вселенной на нем играли нужную последовательность нот, эта точка становилась вратами между двумя вселенными.
Рог можно было также использовать для прохождения через врата между разными точками на этой планете. Все это дело с соответствующими полумесяцами врат можно обойти. Но Анана не видела рога. Вероятно, Вольф взял его с собой, куда бы они там не отправились.
Последовавшие дни и ночи не отличались комфортом. Они расхаживали для гимнастики взад-вперед и позволяли также и Петороку поразмять мускулы, покуда Кикаха держал завязанную на его шее веревку.
Они спали беспокойно. Хотя они и согласились поменьше жечь лампу, так как хотели поберечь масло, большую часть времени они держали ее зажженной.
На третий день на борт поднялось много народу.
Вытащили якорь, и судно явно направилось к причалу. Сквозь деревянные переборки и палубы донеслись звуки погрузки. Она продолжалась юрок восемь часов без передышки. Затем судно покинуло причал, и гребцы взялись за работу. Колотушка, задававшего ритм барабанщика, скрип уключин, плеск и свист весел продолжались долгое время.
8
Путешествие заняло около шести дней, а затем судно остановилось, бросило якорь, и по стенам камеры забарабанили звуки разгрузки. Кикаха был уверен, что они плыли на запад, к краю Великих Прерий.
Когда все, казалось, стихло, он выплыл. Вынырнув на стороне, обращенной к суше, он увидел причалы, другие галеры, костер перед большим бревенчатым зданием и невысокий, густо заросший лесом холм на востоке.,
Это был конечный пограничный городок для речных судов. Товары здесь перегружались в большие фургоны, которые затем караванами отправятся к Большой Торговой Тропе.
Кикаха не собирался отпускать Петорока, но спросил его, желает ли он остаться с ними или предпочел бы рискнуть присоединиться к тишкетмоакам.
Петорок ответил, что его разыскивают за убийство полицейского, и он рискнет отправиться с ними.
Они прокрались на ферму неподалеку от городка и похитили одежду, трех лошадей и оружие. Чтобы сделать это, понадобилось вырубить фермера, его жену и двух сыновей, пока те спали. Затем они проехали мимо обнесенного частоколом городка и форта.
За час до рассвета они выехали к краю Великих Прерий и решили некоторое время следовать по Торговой Тропе. Целью Кикахи была деревня Хровака в горах за тысячу миль отсюда. Там они могут составить план компании, связанной с применением некоторых тайных врат на этом уровне.
Во время их заточения в потайной камере на галере Кикаха пытался поддерживать боевой дух Ананы, постоянно шутя и смеясь, хотя и тихо, чтобы их не услышали, но теперь он, казалось, взорвался, так много он болтал и смеялся. Анана сделала замечание по этому поводу, сказав, что он теперь был самым счастливым человеком, какого она когда-либо видела — так он сиял от радости.
— Почему бы и нет? — ответил он.
Он махнул рукой, показывая на Великие Прерии.
Воздух наполнен солнцем, зеленью и жизнью. Перед нами огромные холмистые прерии, во многом похожие на равнины Северной Америки до прихода белого человека, но куда более экзотические, или романтические, или колоритные, или какое бы прилагательное ты не выбрала. Тут пасутся миллионы бизонов, диких лошадей, антилоп, оленей, за которыми охотятся крупные хищники: полосатый лев прерий или феликс атрокс, бегающий лев, являющийся гепардообразной эволюцией пумы, страшный волк и прерийный волк, койот и прерийная собака! Прерии кишат жизнью! Не только доколумбовские животные, но и привезенные Вольфом через врата с Земли и вымершие там, такие, как мастодонт, мамонт, прерийный верблюд и многие другие. И есть кочевые индейские племена: сплав американских индейцев и скифско- сарматских белых кочевников из древней России и Сибири, и полукони, созданные Джадавином — кентавры, чья речь и обычаи такие же, как и у племен прерий. О, здесь можно много о чем порассказать, и много, чего я еще не знаю, но когда-нибудь узнаю! Понимаешь ли ты, что площадь суши этого уровня больше, чем у Северной и Южной Америк моей родной Земли, вместе взятых? Это сказочный мир! Мой мир! Я верю, что родился для него, и что было больше, чем случайностью, что мне повезло попасть именно сюда! Это опасный мир, но какой мир, включая и Землю, не опасен? Я оказался самым везучим из людей, сумев проникнуть сюда, и не вернулся бы на Землю ни за какие коврижки. Это мой мир!
Анана слегка улыбнулась и сказала:
— Ты можешь быть преисполнен энтузиазма, потому что ты молод: подожди, пока тебе не исполнится десять тысяч лет. Тогда ты найдешь мало удовольствий.
— Я подожду, — ответил он. — Мне пятьдесят лет, но я выгляжу и чувствую себя вибрирующим двадцатипятилетним, если ты извинишь такое украшательно-прозаическое прилагательное.
Анана не знала, что значит украшательно-прозаическое. И Кикаха, как умел, объяснил ей. Он выяснил, что Анана кое-что помнила о Земле, так как бывала там несколько раз. Самый последний ее визит приходился на 1888 год н. э. Она отправилась туда, как выразилась, «на каникулы».
Они подъехали к лесу, и Кикаха сказал, что им следует разбить лагерь на ночь. Он отправился поохотиться и вернулся с оленем-пигмеем. Он освежевал его, а потом зажарил над костром. Потом все трое нарубили веток и сделали помост на развилке двух больших веток дерева. Они согласились стоять по часу на страже.
Анана сомневалась, можно ли спать, пока бодрствует Петорок, но Кикаха заверил, что им незачем беспокоиться. Парень был слишком напуган мыслью о пребывании одиноким в этом диком краю, чтобы подумывать убить их или просто сбежать.
Именно тогда-то Анана и призналась, что она рада, что с ней Кикаха.
Он был приятно удивлен и заметил:
— Ты в конце концов, все-таки человек. Может быть, для тебя есть какая-то надежда.
Она рассердилась и, повернувшись к нему спиной, притворилась спящей. Он усмехнулся и заступил в свой караул.
Луна в небе набухала зеленью. Вокруг было много звуков, но все далекие. Иногда трубил мамонт или мастодонт, ревел, как гром, лев, один раз заржал дикий конь, а один раз донесся свист гигантской ласки.
