— Ты должна знать,— сказал Феликс Захарович.— Я сдал им твой «Макаров». И куртку, и винтовку...
Она посмотрела на него изумленно.
— Как ты мог, Феликс? Как ты нашел его?..
— Прятать надо лучше, — произнес он раздраженно. — Я твой тайник вычислил еще три месяца назад.
— Но ты же знаешь, что он для меня значил?
— Пойми, Нина, — возразил он, оправдываясь, — игра пошла по-крупному, тут не до самодеятельности. Они должны поверить, что это Бэби!
— Ты все испортил, — она обреченно села.
— Перестань психовать, — он вскочил. — Придумала себе святыню!.. Это вполне можно сделать и другим оружием.
— Да, — сказала Нина задумчиво. — Ты ничего не понимаешь.
— Да понимаю я, понимаю, — махнул рукой раздраженно Феликс. — Может, все мои беды оттого, что я понимаю.
— Ты меня здорово подкосил, — сказала Нина и поднялась делать ему молочную кашу.
Он наблюдал за ней чуть ли не с восхищением.
— Слушай, — предложил он. — А давай я сам это сделаю?
— Что сделаешь?
— Люсина. Чтоб тебе не рисковать. Она посмотрела на него насмешливо.
— Ты стрелять-то умеешь?
— Обижаешь, — сказал он. — Нас каждый год в тир на стрельбы гоняли.
— Одно дело в тир, — сказала она, — и совсем другое — палить в живого человека.
— Выстрелю как-нибудь, — сказал он беззаботно. Она покачала головой.
— Это не самый лучший способ испытывать себя, — сказала она. — Это слишком серьезно. И для меня это многое значит.
— Ну нельзя тебе светиться, — почти простонал Феликс Захарович. — Сейчас, когда они думают, что Бэби умер... Ну подожди хоть неделю!
— Нет! Я и так ждала слишком долго. И запомни, для этого дела мне нужен «Макаров»..
Он с трудом перевел дыхание и буркнул:
— Делай как знаешь. Будь что будет.
Она улыбнулась, поставила перед ним кашу и сказала:
— Приятного аппетита.
31
Вопрос о личности убитого Алексея Дуганова решался, как ни странно, на расширенном оперативном совещании у генерального прокурора. Я только-только приехал из Краснодара, оставив там Семенихина на попечение местных контрразведчиков, и выяснил попутно, что не удостоенные внимания криминальные кагэбэшники Чекалин и Тверитин хотя и получили по два года условно, но из-под наблюдения краснодарской милиции выпали, исчезнув в неизвестном направлении. Я же вдруг почувствовал, что наконец напал на след убийц капитана Ратникова, но кому теперь были нужны эти убийцы?
На совещании, где кроме прокурора Москвы и нас присутствовала и Александра Романова с Грязновым, мнения разделились. Прежде всего всем было понятно, что после всероссийской шумихи по поводу ликвидации легендарного «Бэби» признаться в том, что мы немного ошиблись, было бы затруднительно. Кроме того, в наличии были улики: кожаная куртка, пистолет «Макаров», винтовка «маузер» с прекрасным оптическим прицелом. В другой ситуации этого хватило бы за глаза. Но оставалось свидетельство красотки Марго, накладки с его биографией, а главное — этот парень из-под Тамбова никаким образом не мог быть пристегнут к делу капитана Ратникова.
Конечно, прокурор Москвы настаивал на том, что убит именно Бэби, а всякие сложности с его биографией — это лишь маскировочная легенда, разработанная опытными специалистами. Костя Дьяконов тоже отстаивал полную идентичность Бэби, но это было понятно, ведь именно с этим захватом был связан его головокружительный успех. Милиция отмалчивалась, хотя Грязнов и дал понять, что дело-то не закончено, жив еще Дюк, а с ним и весь Суд Народной Совести. Молчал и Меркулов, чем меня немало озадачил. По возвращении из Краснодара я успел забежать к нему с новостями по делу об убийстве Ратникова, но это не произвело на него впечатления. Выходило, что главным сомневающимся оставался лишь я.
— Давайте рассудим здраво,— сказал я.— Можете вы представить себе Бэби, который дома красуется перед зеркалом в куртке с пистолетом, да еще винтовку держит в кладовке. Согласитесь, это немыслимо.
— У вас, Александр Борисович, уже сложился образ опытного и решительного убийцы, — заметил с улыбкой генеральный. — А ведь он тоже человек, тоже не без слабостей. Ну не успел избавиться от винтовки, вот и бросил ее в кладовку.
— Вот именно,— подхватил прокурор Москвы,— Вспомните хотя бы Стукалова, как он тут петушился перед камерами.
— Бэби не таков, — вмешался Грязнов.
— Кроме того, — я поднял бумагу со свежей информацией, — мне сообщают из Тамбова, что в то время, как Бэби здесь, в Москве, уже убивал Горелова и Натансона, Дуганова неоднократно вызывали на допрос в городское управление внутренних дел. Конечно, легко можно представить, что он вылетал ночным самолетом в Москву, а утренним возвращался, но Натансон был убит среди бела дня. К тому же и подходящих рейсов там нет.
— Это пока только предварительные сведения, — заметила Романова. — Может, это вовсе никакой и не Дуганов. Шлепнули Дуганова по приезде в первопрестольную и работали под него.
— Он опознан по фото, Александра Ивановна, — заметил я с укором.
— А то ты не знаешь, как это делается, — буркнула она. — Я вообще не понимаю, о чем вы тут спорите. Настоящий Бэби, ненастоящий — дела-то это не меняет! Следствие продолжается.
— Минутку, Александра Ивановна, — остановил ее генеральный. — Это меняет дело, и я бы сказал — основательно. Так у нас практически раскрываются, э... — Он попытался сосчитать в уме, и я подсказал:
— Четырнадцать убийств.
— Вот видите, — сказал он. — Триумф и восторг, можно сказать. А если наоборот?
— Если наоборот,— подытожил Меркулов,— то нами убит невинный человек.
Только после этого все посмотрели на Костю Дьяконова, и тот густо покраснел. Видимо, он тоже рассматривал этот вариант.
— Представляете, что подымется в прессе? — задумчиво произнес прокурор Москвы.
— Если на то пошло, то позвольте и мне сказать, — не выдержал Грязнов. — Конечно, дело прошлое, назад не вернешь, но уж слишком все поспешно провернули. Спецназ, стрельба... Почему не выследить, не установить контакты...
— Вы же понимаете, что это был за преступник! — нервно воскликнул Дьяконов. — Особо опасный! Вы же сами нарисовали образ некоего супермена, стреляющего с обеих рук и всегда результативно. О какой слежке могла идти речь, когда он мог в любую минуту уйти.
— Что теперь говорить, — вздохнул я. — Я тоже виноват, разъездился, понимаете ли... Был бы я на месте, нашел бы адекватную форму ареста.
— Конечно, теперь легко говорить, — огрызнулся Костя Дьяконов.
Прокурор Москвы решительно поднялся.
