должна пройти длительную адаптацию за рубежом, после чего вернешься в новом облике для продолжения уже своих личных дел. Я знаю, ты не успокоишься, пока не найдешь всех своих врагов. Если все будет хорошо, я сам тебя встречу, но если это письмо попало к тебе в руки, значит, все не так уж хорошо. Ты осталась одна. Но не пугайся, у меня в Москве остались друзья, которые смогут тебе помочь. Прежде всего отправляйся по указанному адресу и поселяйся в той квартире, что будет тебе предоставлена. Она со всем своим содержимым приготовлена для тебя. Тебя также ждет новая машина и валютный счет в банке. Надеюсь, экономическая ситуация к тому времени не ухудшится настолько, чтобы все это было аннулировано. О деньгах этих не думай, они твои. Не так чтобы очень много этих денег, но больше я достать уже не смог. Они оформлены, как наследство твоего мужа, умершего полгода назад, и налог за них уже уплачен. Каждый, кто сунется к тебе с попыткой отстегнуть свою часть, заслуживает пули. Но оружие тебе уже придется добывать самой. Итак, квартира, машина, деньги и несколько телефонов, по которым тебе окажут помощь, вот и все мое наследство. Ты спросишь, почему я так поступаю? Наверное, потому, что чувствую тебя родной. Я вовлек тебя в грязное политическое дело, я сам во многом оказался обманут и должен буду заплатить за свои ошибки, но ты должна жить,
Нина. Ты молода, у тебя еще будет любовь, будут дети, и жизнь продолжится. Думая об этом, я считаю, что прожил жизнь не зря. Прости мне эти сентиментальные строки, я стал стар и чувствителен. Любящий тебя Феликс Даниленко.
Кто-то постучал в стекло, и Нина отвлеклась от воспоминаний. Какой-то кавказец приятной внешности, лучезарно улыбаясь, предлагал ей выйти и побеседовать с ним. Нина опустила стекло и спросила:
— Что, купить хочешь?
— Зачем купить? — расплылся кавказец.— Туда-сюда, шашлык, шампанское... Не пожалеешь, да?..
— Ладно, — кивнула Нина. — Жди здесь, на углу. Я сейчас подъеду.
И она тронула машину с места. Конечно, было весело представить этого болвана, дожидающегося ее здесь полдня, но веселиться в этот момент ей не хотелось. Голос Феликса звучал в ее ушах, его старческое лицо, всегда гладко выбритое, с грустными глазами, всплывало перед ее взором, снова безмолвно прощаясь с ней. Она вдруг поняла, что с самого начала безоговорочно приняла его опеку именно потому, что чувствовала это родство душ, приняла его отеческую заботу и держалась за него, как за единственно близкого человека во всем свете.
Дом, в котором располагалась ее новая квартира, находился в районе Строгино, но вдали от многоэтажных жилых построек, недалеко от берега Москвы-реки. Таких домов было несколько, они образовывали отдельный район и ярко выделялись как неординарными формами, так и внешней респектабельностью. Когда Нина вышла из машины, у двери дома ее встретил охранник в пятнистой униформе. Он успел заметить ее машину и потому был вежлив:
— Вы к кому?
— Мне нужен управляющий, — сказала Нина, заглядывая на оборотную часть письма, где была вся информация. — Сенькин Аркадий Глебович.
— Он у себя, — сказал охранник, указывая на дверь служебного помещения.
Нина прошла в указанную дверь и оказалась в кабинете управляющего. Это был мужчина средних лет, чуть полноватый, но приятной внешности. Он сидел за столом без пиджака и работал на маленьком компьютере.
— Вы по делу?— спросил он.— Или зашли познакомиться?
— И то, и другое,— сказала Нина. — Я Шимова Нина Алексеевна, у вас должны быть документы на мою квартиру.
Он сразу отвлекся от своей работы, выключил компьютер и стал надевать пиджак.
— Наконец-то, — сказал он. — Наконец-то вы вернулись. Насколько мне известно, вы долго жили во Франции, не так ли?
— Извините, я устала, — сказала Нина. — От самого Парижа я добираюсь на автомобиле.
— На автомобиле? — удивился Сенькин. — Но у нас в гараже уже стоит ваш автомобиль, новенькая «девятка».
— Прекрасно, — сказала Нина. — Вы мне покажете мою квартиру?
— Конечно-конечно, — воскликнул Сенькин. — Мы сразу же пройдем туда.
Они вышли в холл, и Сенькин первым делом обратился к охраннику
— Вадик, доставай свой «Поляроид». Извините, Нина Алексеевна, это необходимая, так сказать, формальная часть.
Охранник достал из ящика стола фотоаппарат, поставил Нину к стене и сфотографировал ее.
— Зачем это? — спросила она.
— Для охраны,— пояснил Сенькин.— Они должны знать жильцов в лицо, но пока познакомятся, будут узнавать их по фотографиям. Пойдемте, у вас второй этаж.
Этажи здесь были значительно выше, чем Нина привыкла, так что потолки в квартире были действительно высоки. Сенькин открыл дверь и тут же с улыбкой отдал Нине связку ключей. Они вошли, и она испытала внутренний восторг. Такие квартиры она видела только в кино. Хотя те отели и пансионы, в которых она успела пожить за границей, тоже не были совсем нищими, но здесь все было куда добротнее, уютнее и надежнее. Чувствовалось, что оформление внутреннего интерьера производилось специалистами — дизайнерами, вся мебель в комнатах была подобрана удивительно гармонично.
— Вам нравится? — спросил Сенькин, наблюдая за нею с улыбкой.
— Нравится, конечно,— сказала она,— но сколько же все это стоит?
— Хороший вопрос, — согласился он. — Лично я такую квартиру себе купить не могу, признаюсь сразу. Мало того, недавно пара американских бизнесменов восторгалась одной из квартир в соседнем подъезде, но цена их остудила. Они утверждают, что такие квартиры даже в Нью-Йорке дешевле, но это неправда. Они здесь стоят столько же, сколько и в Нью-Йорке.
— Муж купил ее? — спросила Нина.
— Да, — сказал Сенькин. — Видимо, он очень любил вас.
— Вероятно, — отозвалась Нина. — Я не успела это оценить, мы быстро развелись. А во что мне обойдутся расходы по содержанию?
— Ну, поскольку мне известен ваш счет в банке, они вам по силам, — сказал Сенькин, улыбнувшись.
— Вам известен мой счет в банке? — удивилась Нина.
— Вы забыли, что ваши финансовые документы у меня.
— Но у меня еще есть несколько кредитных карточек, — вспомнила Нина.
— Можете положить их в сейф, — предложил Сенькин и, открыв настенную дверцу, закрытую картиной, продемонстрировал ей домашний сейф с наборным диском.
— А как он открывается? — спросила Нина.
Сенькин улыбнулся, снял с ручки сейфа запечатанный конверт и сказал:
— Здесь код вашего сейфа. Имейте в виду, он напечатан на особой бумаге, и, после того как вы его прочтете, цифры в течение пяти-шести минут исчезнут. Если вы забудете свой код, придется обращаться в фирму-изготовитель.
— Как все сложно, — заметила Нина.
— Это не сложно, — сказал Сенькин. — Тут больше рекламного рвения, чем действительной необходимости. Открывайте конверт, я отвернусь.
— Да ладно, — сказала Нина, — я вам верю.
Код был простой, четыре поворота диска в разные стороны. Она бросила бумагу с цифрами на журнальный столик и тут же попыталась открыть сейф. Он открылся, и внутри оказалась бутылка шампанского с письмом на французском языке.
— Вероятно, это письмо от вашего мужа, — предположил Сенькин.
— Я успею его прочитать, — сказала Нина.
Бумажка с цифрами на журнальном столике меж тем действительно потемнела, и различить на ней что-либо было уже невозможно.
