Сосны стоят вдоль дороги надменными стражниками. Ни единой иголкой не шевельнут.
Лишь тяжелый грузовик потоком воздуха слегка коснется нижних веток, и они лениво качнуться. Замерло все на жаре. Кузнечики и сверчки молчат, даже воробью лень чирикнуть. Шальной заяц, не вовремя выскочивший на дорогу был безжалостно сбит пролетающей машиной. И теперь его лапы прощально вытянулись, тельце неестественно вывернуто, покорежено, изломано, сплюснуто кровавой лепешкой с точащими из неё косточками. Лишь ветерок от проезжающего автомобиля сгоняет жирных зеленых мух с тушки и перебирает шерстку.
Именно таким зайцем я себя и ощущал, когда очнулся от холода на бетонном полу.
Жалким, мокрым, раздавленным. Подо мной явно что-то журчало, но это сделал не я.
В поисках сухого места я забрался в водостоке куда-то повыше и забылся тяжелым сном.
Но сейчас дали воду и грязная струйка уже меня подмочила. Поток усиливался. Поднявшись кряхтя и охая как старый дед, я попытался разглядеть где оказался. В глазах бродили красные круги, но освещенности туннеля они не прибавляли. И я побрел на ощупь держась руками за стену и шаря ногами по дну. Опасаясь ухнуть в какую-нибудь бездонную яму.
Вскоре впереди журчание усилилось и забрезжил рассвет. Что-то там виднелось. Подойдя ближе я разглядел ещё один узел каналов. Сквозь узкие щели в колодец сверху пробивались тонкие лучики света. Свет был яркий. Цепляясь за осклизлые ржавые скобы и, старясь не думать о происхождении слизи, я поднялся и уперся головой в люк. Поднять его сил не хватало, но я поднапрягся и получил удар по глазам, словно бритвой полоснули. Солнце стояло в зените и я временно ослеп. Воздух оказался очень чистый и свежий, словно стакан минералки с холодильника.
Я огляделся. Люк колодца украшал пешеходную дорожку в сквере. В пяти шагах от колодца на лавочке сидел мальчишка в лоскутных джинсах и пялился на меня.
— Эй дядя! Ты что там делаешь? — Спросил любознательный парень лет двенадцати.
— Да вот унитаз засорился…,- ответил я выбираясь на поверхность.
На коленях парнишки я заметил мининоут, сердце ёкнуло, и меня потянуло к нему как магнитом.
— И чо?
Вопросил он надувая жвачку.
— А не чо! — Передразнил я. — Вот через унитаз сюда и просочился.
— Ха! Ты гонишь!
— Ага, гоню. — Согласился я. — Дай-ка мне ноут на секундочку.
— Ищё чего! У тебя руки в мармеладе! Фу!
Парень явно собирался от меня удрать, и привстал с лавочки. Прогуливающаяся пожилая пара приближалась по дорожке пристально приглядываясь ко мне. С другой стороны шли две девушки. Они тоже перестали разговаривать и рассматривали меня. Поэтому немедля я отобрал ноут у мальчишки и быстро набрал поиск. Пацан заголосил.
— Отдай! Отдай, чмо!
Надо признать в его словах была доля истины. В рваной в хлам рубашке и порванных штанах, грязный, босой, с поцарапанным лицом, и выглядел я соответственно и пах как оно.
— Полиция! Полиция! Тут 'стертый'!
Закричала сознательная бабуся. Как же я вас люблю! Стиснув зубы я искал файл, отбрыкиваясь от капризного пацана. Вот! Есть! Набрав пароль я стукнул ввод.
И…? И ничего не произошло. Абсолютно ничего. Архива не было. Я скривился в бессильной злобе. Конечно! Средства сделать человека разговорчивым придуманы давно.
И Димон просто всё рассказал им. Послышался топот спешащих ко мне ног. Я оглянулся.
Двое полицаев в серой, мышиной форме спешили ко мне со всех ног. Оттолкнув мальчишку, и сунув ноут подмышку, я прыгнул в колодец. Прыгнул неудачно. Нога поскользнулась и я со всего маху приложился коленкой об бетон.
— А ну вылазь!
Злой голос сверху и направленное на меня дуло. Взглянув искоса наверх, я отметил двоих запыхавшихся у края. Отвечать им не стал а скользнул дальше вдоль скользкого стока.
За моей спиной в воду ударили камешки подняв брызги. Пук-пук! — Глухо донеслось сверху и эхом отозвалось в трубопроводе.
Бегом! Бегом! Но не очертя голову и не куда глаза глядят. Я бежал по каналу используя ноут как фонарик, хлюпая ногами по мутной воде. Пробежав немного, я остановился перевести дыхание и послушать. Но нет. Погони не было. Полицаи не спешили лезть в клоаку. Я их понимал. А зачем? Моё появление на поверхности неизбежно. Не буду же я жить здесь? Отпустить жабры и лениво перебирать ластами в густопахнущей жиже мне не хотелось. Наверх. Наверху меня рано или поздно схватят. Скорее всего рано. Как Янковой прожил здесь неделю, непонятно…И не пахло от него так. Пахло немытым телом, нестиранными носками и нечищеным ртом. Но запаха канализации не было. Точно не было. Этот запах я теперь никогда ни с каким другим не перепутаю и не забуду. Значит скрывался он не здесь. А где?
Впрочем, это не важно. Важно то, что я собирался нанести удар системе в ближайшие пятнадцать минут. А что случится потом, уже не важно. Важно, что погибну не зря. И Димон пропал не зря, и Янковой, и ещё восемьдесят неизвестных мне людей насобиравших по крупицам эту информацию, что болтается сейчас на моей груди в серебристой нержавеющей флешке. Восемьдесят умных, образованных людей, убитых системой, и виновных только в том, что они не захотели жить рабами. И я не раб, поэтому отомщу за всех. Только то и надо, что подняться на поверхность вставить её в ноут, соединится с моей монтажной и пустить в прямой эфир. Я конечно не хакер, но родной комп меня признает откуда бы я на него не вышел. Будем, надеется, что пароль ещё не сменили.
'Две коровы:
— Знаешь, мне кажется, что они нас кормят только для того, чтобы выкачивать из нас наше молоко, а потом убить и съесть…
— Да брось ты свою дурацкую теорию заговора! А то над тобой все стадо смеяться будет…
Этот анекдот времен начала глобализации мне пришел на ум, когда под сенью желтого, осыпающегося клена я выполнял задуманное. Родной комп откликнулся и принял инфу без вопросов. Трудность была в том, чтобы вклиниться в прямой эфир. Будь я в студии, вопрос бы решился в два клика, но с удаленного доступа этого не удавалось сделать.
Высохшая было на мне грязная рубашка пропиталась потом. Капельки пота выступили на лбу. Мать твою! Блин Гейтц! Увлекшись поставленной задачей я перестал обращать внимание на окружающую обстановку. Меж тем стайка юных обалдуев, прожигающих родительские кредиты приближалась по тенистой лужайке парка. Вылез я опять именно в парке, в надежде на редких и случайных прохожих. Деткам было скучно. Время ночных танцполов ещё не пришло и заняться им было нечем.
— Смотри! Вон чучело с ноутом сидит!
— Где?
— Да вон, под деревом.
— Эй! Примат твою мат! Ты что там бананы ищешь?
— Пацаны, да это 'стертый'! Совсем бомжары оборзели среди бела дня по парку гуляют.
— Ты чо там засох что ли?
— А ноут тебе зачем, порнуху смотреть?
— Откуда у стертого ноут?
— Вот и я говорю не зачем ему. Украл поди.
— Ну, ты…
'Стертого' грубо толкнули коленкой в спину и он поморщился. Боже мой, как не вовремя! Захлопнув ноут, я сунул его подмышку.
— Шли бы вы детки дальше.
— Да ты грубишь?
Верзила лет семнадцати нагнулся ко мне вытягивая кулак. Это он зря сделал.
Если бить, то бей а угрожающе кулаки показывать и нагибаться при этом не советую.
