полного контроля и власти над телом радовало. Радовало и то, что я наконец-то продвинулся в своей очередной задаче. Хоть на грамм, на миллиметр, но продвинулся. Воронцов жив и здоров, значит у Ольги будет отец. Меч пока в зародыше, но он обязательно родится. Мой меч, моё дитя. И когда он будет готов я буду делать то, что умею делать лучше всего.
Было темно. Прохладно. Собаки лаяли в подворотнях. Первые весенние комары злые и голодные кусали меня с остервенением, пробивая насквозь рубашку. Сюртук свернутый пополам я нес, перекинув через руку. Я не отмахивался от комаров. Пусть пьют. Выпьют они только старую кровь. А новая, с новой силой побежит по жилам.
Был уже виден фонарь, висящий у трактира. Слышались голоса. Редкие прохожие оглядывались на меня, словно ходить без сюртука было запрещено законом, как в каком-нибудь Дамаске женщине без паранджи. Но разгоряченное тело требовало прохлады.
Я совершенно расслабился и прозевал появление мальчишки. Он вынырнул откуда-то справа и уцепился в мою руку.
— Барин! Барин! — зашептал он громким шепотом, — Не ходи в трактир! Там тебя урядники поджидают!
— А ты откуда знаешь, что меня?
— Видел. Они днем ещё пришли всё про тебя пытали, и до сих пор сидят.
— Ну спасибо коли так. А ты кто такой? Как звать? — вглядывался я в темноту в серое пятно лица.
— Леха меня зовут. Ты мне сегодня помог и я тебе помог, — шмыгнул носом пострел.
— Вот ты какой Леха, — улыбнулся я, — Леха Востриков.
— Откуда знаешь? — удивился малец, — А тебя как звать барин?
— А меня Леха зовут Ронин, но пусть это будет нашей маленькой тайной.
Я приложил палец к губам. Но как не старался быть серьезным, улыбка растянула губы.
Глава 14. Кузнец
Тщательное проковывание молотом делает сунобэ одинаковой по толщине и по всей плоскости. И хотя она все еще остается только стальной заготовкой длиной 26–27 дюймов, но уже имеет грубую форму меча.
Ночевать в полицейском участке мне не хотелось а время было позднее. Поэтому пришлось проникнуть в своё жилище через окно. Не знаю как остальные особи человеческого рода, но мой предок положительно с приматом согрешил. Лазить вторую ночь подряд по стенам дома ещё не традиция, но уже закономерность. Спрятав на чердаке весь свой арсенал, я сполоснулся под рукомойником и относительно чистый улегся спать.
Мой сон стерегли два полицая скучающие в харчевне на первом этаже здания.
Лишь голова коснулась подушки как я провалился в небытиё. Но не надолго.
Приснился сон. Мне дали на хранение ларец, довольно объемистый, узкий но высокий, что в нём не моё дело, моё дело отнести и отдать хозяину. Но путь мой преградил самурай, такой же наёмник как и я. Что ж, подумал я, у меня нет к нему ненависти, и смерть его будет скорой. Мы начали. Нет мыслей, нет страха, нет ненависти, а значит там где он ударит меня уже нет. Я и здесь и там. Вот он отступил и развёл руки в стороны, теперь у него два меча. Значит, ему сказано выполнить работу во что бы то ни стало. Что ж, два меча не надолго продлят его жизнь. Вот и кровь выступила на твоей груди! Где же были твои два меча? Вот ты стал припадать на одну ногу, не мало ли взял ты мечей?
Я был не прав, пустил усмешку в сердце. И в этом была ошибка.
Но что стало с моими глазами? Противников стало трое и шесть мечей прибили меня к столбу. Я не мотылек, не надо так со мной. И вот уже не я стою приколотый к столбу а тело моё. Я вынул один из мечей из тела своего и снёс безоружным олухам их головы. Не расставайся с мечом своим ни на минуту, потому как он такой же орган твой как сердце и разум. А что ты без разума и без сердца?
Проснулся я лишь начало светать и постояльцы захлопали, заскрипели дверями. Заговорили где-то внизу. Снизу же донеслись запахи кухни, что-то там уже шкворчало и дымилось. Я почувствовал в себе силы съесть слона или мамонта среднего размера.
Всё тело ныло и жаловалось на непривычную физическую нагрузку а желудок сжался в кулак и пытался переварить сам себя. Нет, уж! Решил я. Позавтракать мне не помешают даже полисмены!
Спустившись я только и успел заказать завтрак хозяину, как двое котелков подошли ко мне. Они конечно слегка удивились, что я появился сверху а не с улицы из входной двери.
— Гражданин Векшин Василий Макарович? — констатировал, тот что повыше. — Ваши документы!
Сухость тона и манеры были под стать немецкому патрульному. 'Аусвайс! — гаркнул патрульный и тут же упал согнувшись пополам. Такое меня посетило видение.
— Вот, — протянул я, — А в чем дело?
Изучив документы полицейский сунул их в свой карман.
— Пройдемте с нами для выяснения некоторых вопросов.
— А что вас интересует?
— Ваша личность. Вы должны ответить на вопросы интересующие следствие.
— Я арестован? Нет. Тогда давайте господа позавтракаем. На голодный желудок у меня голова не работает. Не составите мне компанию?
Видимо насчет моей личности точных указаний не было, поэтому 'котелки' переглянулись.
— Ну что вы господа? Решайте. 15минут роли не играют. Что бы вы хотели на завтрак?
— Не положено, — сказал тот, что пониже. — Завтракайте. Только быстро.
Наскоро перекусив, я отправился в полицейское управление. День был солнечный, а к обеду обещал быть жарким.
Господин полицмейстер снизошел до того, что лично проявил участие в следствии и допросе моей персоны. Темный стол мореного дуба очень с ним контрастировал, с его превосходительством. Не серьезно он смотрелся. Сухой и нескладный как сушеный кузнечик за столом, на котором свободно разместилась бы туша целиком жареного на вертеле быка, а вокруг стола непринужденно расселся бы взвод в полном обмундировании с шинелями скатками через плечо и саперными лопатками в руках. Почему лопатками, спросите вы. А чем ещё быка разделывать? Впрочем, я отвлекся. А все потому, что наскоро перекусил. Пока дошли до управления желудок успел забыть, что в него что-то кидали.
— И с какой целью господин Векшин вы устроили этот балаган? — брезгливо спросил полицмейстер. — Представились дворянином? Дуэль? Карты крапленые? Вы что это себе позволяете?
— Виноват ваше превосходительство, — понурив взор, на вытяжку стоял я, — Пьян был.
— Ах вот как! Тогда может, объясните, зачем вы приезжали в двенадцатом часу ночи в дому поручика Лапина?
Н-да, худшие мои опасения оправдались, заложил таки извозчик. Оно хорошо, что запомнил он меня дюже пьяным и не способным на решительные действия, в виде убийства поручика. Однако, порядок у них налажен, подумал я.
Это только в кино бардак царил в царской России. На самом деле полицейские и жандармские управления не дремали. Существовала широкая и разветвленная сеть осведомителей. Уж не помню кто в неё вовлекался, но то что дворники и извозчики чуть ли не поголовно это точно. И мелкие дела распутывались на раз. В каждом деле обязательно отыскивался свидетель.
— Исключительно с целью извиниться за своё поведение, — я мял руками фуражку, изображая глубоко раскаяние и волнение.
— Извинились? — полюбопытствовал полицмейстер откинувшись спиной на спинку кресла.
