финансово.
Однако, несмотря на занятость, у нас с ребятами существовал один обязательный ритуал, который я старалась не нарушать. Если я находилась в Москве (несколько раз в год я ездила в краткосрочные командировки - и с Димой, и на закупки в Милан, - остальное время проводила в городе), то, приезжая вечером домой, обязательно читала ребятам сказку на ночь и укладывала спать. Они делились впечатлениями о том, как прошел день, куда ходили вместе с бабушкой, чем занимались и что видели. Таким образом, я всегда участвовала в жизни моих детей. Когда они болели - не обсуждалось, что я остаюсь рядом с ними и отменяю многие встречи и поездки.
Конечно, сейчас, спустя время, я очень жалею о том, что не могла в полной мере уделять своим ребятам внимания - и это впоследствии пытались привести как аргумент моей материнской несостоятельности. Но, поверьте, в любой семье, где есть работающая мама, все точно так же, как и в моей жизни - только обычной женщине после работы приходится еще и стирать-убирать, готовить, кормить семью. То есть на детей остается еще меньше времени. Мне же было чуть легче. Спасибо моей маме - она помогала мне и с детьми, и по хозяйству. Кроме того, и у Андрюши, и у Коли были няни - прекрасные женщины, которые занимаются детьми до сих пор.
Во всем остальном я самая обычная женщина. Я люблю своих детей. Обожаю их. Волнуюсь за них, как любая мать. И мне очень больно рассказывать о том, что происходило дальше.
Итак, «развод - это война». Как только я переехала на съемную квартиру, объявив Виктору Николаевичу, что мы расходимся, он сразу же попросил мою маму, Светлану Николаевну, покинуть его дом. Маме ничего не оставалось, как повиноваться.
Ребята оказались предоставлены сами себе, лишились привычного круга общения, тепла и заботы. Даже котиков, которых им купили незадолго до моего переезда и которых они с огромным удовольствием тискали, разогнали по двору - впоследствии одного из них загрызла какая-то дворовая собака.
Я не знала, как мне поступать. Жилья у меня в то время не было, решить многие вопросы сразу и наскоком не удавалось. Я только понимала, что до момента развода буду ребят навещать, участвовать в содержании, ходить с ними в кино, гулять и так далее. Это хорошо, прежде всего, для психики детей - стремительные перемены им совершенно ни к чему. К тому же мне не хотелось выносить наш с Виктором Николаевичем разлад на публику.
Кто хоть когда-либо разводился - поймет меня и мои чувства. А я все еще надеялась, что эмоции поутихнут, и с Батуриным удастся договориться полюбовно. Как я ошибалась!
Виктор Николаевич старался сделать все для того, чтобы я как можно реже общалась с мальчиками. Когда же я приходила, общение происходило в его присутствии и с его комментариями - многие из этих реплик в мой адрес были откровенно оскорбительными. Выдержать такое чрезвычайно сложно.
День 26 декабря 2007 года начался с того, что мне позвонила няня Андрюши и сообщила: ребенок очень сильно простудился и заболел, у него высокая температура.
- Врача вызвали? - с тревогой осведомилась я.
- Нет, - растерянно пробормотала няня.
- Так вызывайте! - закричала я.
- А Виктор Николаевич? - робко спросила няня.
- Я сама вызову врача! Я сейчас приеду! - И, не кладя трубку, бросилась собираться…
- Виктор Николаевич не давал указаний, - печально сказала мне няня…
- Как это не давал? Вам не давал? - Внутри все клокотало от гнева. Мне кажется, я готова была разорвать на клочки любого, кто встанет между мной и детьми. - Я приеду, слышите?! Я сейчас приеду!!! Так ему и передайте!
Вызвав семейного врача, я вскочила в свою машину - охраны в тот день не было - и помчались в Жуковку.
Ужас ситуации заключался в том, что как только я подъехала к поселку, то очутилась перед закрытым шлагбаумом, который мне никто не спешил открывать.
- Въезд на территорию запрещен! - равнодушно сообщил мне охранник.
- Вот мои документы, - кричала я в исступлении, показывая свои водительские права. - Вы же меня знаете, пустите меня!
- Въезд на территорию запрещен! - монотонно, как робот, повторял служивый.
- У меня ребенок болеет! Пустите, пожалуйста, это очень срочно! - умоляла я…
Ответа не последовало.
Мне не хватало воздуха, в глазах темнело, я понимала лишь одно - это уже слишком. Так не может быть. Я должна видеть своих детей. Сейчас. Немедленно. В слезах я набрала номер своего адвоката, Татьяны Лазаревны:
- Татьяна Лазаревна, что мне делать? Андрюша заболел! Мне нужно ехать к нему! А меня не пускают! - навзрыд плакала я в трубку.
- Значит так поступим, - сразу оценила обстановку адвокат. - Сейчас ничего не делаете, разворачиваетесь и возвращаетесь обратно в город. Встретитесь с моими помощниками, я их вызову, они знают, как действовать в подобных случаях.
С помощниками адвоката - Леной и Славой - мы встретились через час в одном из кафе. Слава принес с собой видеокамеру.
- А это зачем? - показала я на видео.
- Будем все фиксировать, - пояснил Слава.
- Но разве это возможно? - испугалась я.
- Это необходимо, - убеждал меня Слава. - Иначе вы ничего никому никогда не докажете. Вы хотите видеть своих детей?
- Хочу, - тихо ответила я.
- Значит, едем вместе, - веско заметил Слава и, увидев мое замешательство, уточнил. - Так, что? Поехали?
Еще через час мы снова подъехали к Жуковке, куда нас снова не пустили. Оставив машину на подъезде к поселку, мы пошли к дому пешком - и тут нам абсолютно точно никто не мог препятствовать. Слава снимал каждый наш шаг на видео и попутно комментировал увиденное.
Через несколько минут мы добрались до дома. Виктор Николаевич был на месте и ждал нас - охрана уже сообщила ему о том, что мы приезжали. Подойдя к калитке и внимательно посмотрев на Лену и Славу, он сквозь зубы процедил:
- Журналистов с собой притащила?
Лена пояснила, что она не журналист, а мой представитель. Слава, собственно - тоже. Выругавшись, Виктор Николаевич предложил:
- Ты можешь зайти, но одна, без этих… - Он показал рукой на моих спутников. - И запомни: если ты зайдешь, ты уже отсюда не выйдешь.
Такое мне даже в страшном сне присниться не могло.
- Зачем я вам, Виктор Николаевич? - Я была ошарашена.
Напомню, что к тому времени Виктор Николаевич уже представил всем свою новую невесту Илону и даже заявил, что не против завести еще одного ребенка. Похоже, его ситуация не смущала. Очевидно, это был какой-то странный блеф, целей которого я не знала.
- Ну, как хочешь, - ответил Батурин, снова выругался и вернулся в дом. Калитка по-прежнему была закрыта.
Подошли охранники.
- Все, концерт окончен, - грубо заявил один из них, и бригада начала оттеснять нас от забора. Я плакала и кричала, звала сыновей, но парней это, по-видимому, не останавливало. Схватка продолжалась минут двадцать или тридцать.
Мы вызвали милицию. Милиция приехала. Наскоро оценив ситуацию, нам заявили, что прямо сейчас сделать ничего не могут, но предложили проехать и написать заявление, что мы и сделали. К сожалению, в этот день мы действительно ничего не могли предпринять.
По приезде в город я позвонила врачу узнать о состоянии Андрюши. От врача я получила ответ, что его
