у двери, нужно подойти, спросить. Неделин подошел, спросил, администратор вежливо и корректно – и даже, кажется, без скрытого презрения! – ответил, что мест, к сожалению, конечно, нет и как таковых не бывает, только по брони, по предварительным заказам, заявкам и т. п. И даже, заботясь о Неделине, администратор посоветовал ему не ходить по гостиницам, толку не будет, лучше сразу подыскать комнату или койку.
Но мимо прошел человек в спортивном ярком костюме, прошел по-хозяйски, кивнул администратору, вызвал лифт и уехал куда-то в прохладу гостиницы, и Неделину захотелось так же: среди вещей Вити, взятых в дорогу, есть, кстати, и спортивный костюм ничуть не хуже, чем у этого бездельника.
– А если постараться? – доверительно спросил он.
– Старайтесь, – не был против администратор.
Неделин досадовал на себя: ведь только что совершил поступок, после которого, кажется, и черт не брат, облил площадь на глазах у всех из природного неприличия, – но вот опять стоит и мнется. Да скажи ты ему прямо, что он, съест тебя, что ли? Не возьмет – и ладно, пойдешь в другую гостиницу, где будет администраторша-блондинка взыскующего возраста.
– Я тебе денег дам, парень, – сказал Неделин. – Мне очень нужно.
– Зачем вы? – сделался строгим администратор. – Зачем вы глупости говорите?
– Какие же глупости? Сколько, ты скажи? Сто? Двести?
– До свидания, – сказал администратор.
– Тысячу! – И Неделин бросил перед администратором пачку десятирублевых купюр в тугой банковской упаковке. – Сто листов, можешь проверить.
Тот посмотрел на деньги с неестественным равнодушием.
– Уберите.
Он мне не верит, понял Неделин. Он меня считает… бог весть кем, вряд ли даже проверяющим, проверяющие не действуют так в лоб, он просто понял, что я НЕ ТОТ, – это по его глазам видно: я для него не тот, не из его системы понятий, я странный, а он, очевидно, странных людей боится, да и кто их любит?
А может, действительно нет мест? Может, этот человек в самом деле не берет взяток? Да нет же, невероятно это! – вон в газетах пишут: сплошные безобразия на почве нехватки гостиничных мест даже в провинции, что уже говорить о столицах и курортных городах.
– Слушай, парень, – сказал Неделин. – Ты не подумай. Мне эта гостиница нравится, вот и все. Я из Воркуты, шахтер, деньги есть, хочу отдохнуть нормально, понимаешь?
– Все понимаю, ничего не могу сделать.
– Дерьмо ты в таком случае.
– Вероятно, – спокойно сказал администратор.
– Дерьмо! – Голос Неделина граждански зазвенел. – Честного из себя строишь, а сам… Скажешь, не берешь, да? Не берешь?
– Беру, – сказал администратор и посмотрел в зеркало на свою гладко причесанную голову.
– Ну и возьми, не кобенься!
– У тебя не возьму. Не нравишься ты мне.
– Врешь! Две тысячи! Три! А?
Неделин в азарте досчитал до пяти, администратор все разглядывал свою голову и равномерно отвечал: «Нет. Нет. Нет», – и вдруг, утратив весь свой лоск, рявкнул простецки:
– Отвали, мужик, в зубы дам!
И зря он это произнес, потому что Неделина его фраза словно подбросила, и администратор сам незамедлительно получил в зубы, да так крепко, что отлетел к ящику с застекленной дверкой, где висели ключи, ударился головой о стекло, стекло посыпалось на пол, администратор осел.
Неделин перегнулся через барьер, увидел полулежащего администратора, по щеке его полз ручеек крови. Неделин перепрыгнул через барьер, стал поднимать его говоря: «Извини, парень. Черт, неприятность… Не больно?»
Рана оказалась небольшой, в сущности – царапина, администратор провел пару раз ваткой, смоченной в одеколоне, и остался только тоненький красный след, на одежду кровь не попала, так что материального ущерба не было, кроме разбитого стекла. Администратор молча смел осколки и вывалил в ведро. Выглянула из какой-то двери тетка в цветастом платье (между прочим – блондинка взыскующего возраста), администратор махнул ей рукой, она скрылась. После этого он еще раз внимательно оглядел себя в зеркало.
– Извини, – сказал Неделин и взял чемоданы. – Извини, у меня, брат, нервы не в порядке.
– Бывает, – сказал парень.
Неделин уже открыл дверь, чтобы уйти – администратор его окликнул.
– Чего? – издали спросил Неделин. Администратор поманил его пальцем. Он вернулся.
– Есть одно бронированное место. С утра должны занять, не заняли. Но учти, если человек появится, освободишь.
Судя по его искреннему лицу, это была явная ложь, никакой человек не должен появиться.
– Ты не сердишься? – спросил Неделин.
– Будем вселяться?
– Конечно. Ты скажи прямо – сколько?
– Нисколько.
– Ну за стекло хотя бы?
– Стекло? Рублей десять, не больше. Уплатишь потом, под расписку.
– Ты серьезно?
– Абсолютно.
Смутно, плохо было на душе у Неделина, когда он ехал с ключом от номера на двенадцатый этаж, думая о загадочности администратора. За что он его ударил? – и так быстро, не успев даже пожелать этого, рука сама поднялась и ударила; тут Витино наследство сказывается, не иначе.
ГЛАВА 11
Для него настали дни свободы и одиночества, он был волен делать все что заблагорассудится и первое время ничего не делал: лениво валялся на пляже, лениво читал газеты и журналы, купленные в киоске, и размышлял, что бы такое учудить. Хотелось – необычного. Например, отбить телеграмму Лене на адрес ресторана «Россия» с приглашением в Сочи. Но – не поедет. Да и влюбленность помешает, ведь он в нее, если признаться, все еще немного влюблен, а хочется чего-то без влюбленности, легкого, пусть даже и развратного, но без утомительности, которая всегда сочетается с настоящим развратом. Чего-то похожего на эту вот обложку журнала, где красавица в купальнике у берега моря. Есть море, есть красавицы, есть деньги, нужно выбирать.
– Смотри, Вася, какая баба!
– Баба классная!
Такой разговор услышал Неделин на пляже и обратил внимание на объект обсуждения. Сказанное было правдой. Но было сказано и еще:
– Это, Вася, не про нас.
– Почему?
– Я ее сто раз видел, это проститутка валютная. Только с иностранцами.
– Уж прям! Дай ей пару сотен – и с тобой пойдет.
– Дай попробуй.
– Заразы боюсь. И у меня Люська есть, мне хватает.
– Твоей Люськи троим хватит.
– Гы. – (Счел за комплимент.)
Неделин встал и пошел к ней, медленно переступая длинными волосатыми ногами, он, кстати, понемногу стал привыкать уже к чужому телу, особенно после того, как порезал на пляже ногу, смазывал ее йодом, искал для ног в магазинах резиновые тапочки. Но на полпути свернул, кругом, кругом вернулся к своему месту, оделся и, расстроенный, ушел с пляжа.
Он отправился выпить. У кафе, где всегда было приличное сухое вино, стоял понурый гражданин лет
