— Посмотрим. Думаю, кой-какая выпечка найдется…
Ходжес скрылся в заднем помещении магазина, а Ник прошелся, выбирая себе остальное. Ветчина из холодильника, сыр. Уж сколько лет он заходит сюда и давно знает, где что’ лежит.
Руфес опять улегся и занял свой пост у двери. Огромный котище, но не толстый. Даже наоборот, довольно тощий, несмотря на все те полные мисочки, которые он дочиста вылизывает каждый день. Статью он в сиамского отца, а масти был обыкновенной — черной.
— Как нынче охота, Руфес? — спросил Ник, вернувшись к прилавку.
Одно ухо дрогнуло, но сам кот даже не шелохнулся. Он смотрел на улицу с таким напряженным вниманием, что Ник тоже пошел поглядеть. Должно быть, там птица или даже змея. Но он ничего не увидел.
Это не означало, что там ничего нет. У кошек иное зрение, чем у людей, они видят гораздо больше. На дороге вполне могло что-то быть, для человеческого зрения невидимое…
«Интересно, — подумал Ник, — сколько правды в тех книжках, в которых пишут о различных формах существования? Например, в той, где говорится, что в нашем мире, возможно, существуют и иные формы жизни, не видимые для нас так же, как мы не видимы для них?»
Не очень-то приятная мысль. Здесь хлопот не оберешься и с тем, что ты
— Что там такое, Руфес? Летающая тарелка?
Кот был настолько поглощен наблюдением, что Ник даже слегка забеспокоился.
Руфес вдруг широко зевнул и потянулся — что бы там ни было, оно ушло.
Ник вернулся к прилавку. На нем лежала раскрытая книга; он поднял ее и прочел название: «Нас посещают пришельцы», некоего Кила. Рядом лежала другая: «Снова об „этих штуках“» Сандерсона. Эту книгу он читал по настоятельному совету Хэма. У Хэма Ходжеса была целая библиотека подобной литературы, начиная с «Описания таинственных происшествий» Чарлза Форта. Книги эти действительно поражали воображение, а Хэму было чему удивляться — после того, что произошло с его двоюродным братом на Короткой Дороге.
— Достал тебе целую буханку белого хлеба с изюмом и пяток булочек, — объявил Хэм, возвращаясь. — Эми сказала, что булочки надо подогреть. Они вчерашние.
— Хоть двухнедельные — все равно хороши, если пекла их она. Мне повезло, что она может дать так много за день до того, как печь новые.
— К нам должны были приехать люди, но не приехали, и осталось слишком много хлеба. — Хэм поставил пластиковый пакет с хлебом и булочками на прилавок рядом с Ником. — Странное дело. Этот парень позвонил в прошлую пятницу — ровно неделю назад. Сказал, что он из Института Хэденгайма и что они собирают материал о Короткой Дороге. Хотел сюда приехать и порасспросить людей о Теде и Бене… — Хэм помолчал. — Подумать только — сколько уже времени прошло с тех пор, как они исчезли. По крайней мере, это отпугнуло народ и некоторое время на дорогу никто не совался. Но теперь кто-то снял на лето дом Вилсона, а туда сейчас одна дорога — по Короткой. Поэтому опять начинают ездить. В общем, тот парень сказал, что занимается исследованиями, и спросил, где он сможет остановиться. У нас есть домик, и мы сказали, что поселим его. Но только он так и не появился и не позвонил.
— Как давно пропал твой двоюродный брат, Хэм?
— Двадцать четвертого июля тысяча девятьсот пятьдесят пятого года. Ну, ты же сам с родителями был в то лето на озере. Я помню, твой отец участвовал в поисках. А я как раз вернулся тогда из Кореи, только-только из армии. Уж мы тут все прочесывали… Тед был хорошим парнем и всю округу знал как свои пять пальцев. Бен тоже был не дурак, он подружился с Тедом на флоте и приехал половить рыбу. Они просто исчезли, как и все остальные — Колдуэлл с женой и двумя детьми в сорок шестом, а до них — Латимер и Джонсон. Я специально все это посмотрел. Достал свою записную книжку на днях и прочитал, чтобы ответить на любой вопрос, который вздумается задать этому парню из института. И знаешь, с тех пор, как в газетах впервые об этом написали, на Короткой Дороге исчезло около тридцати человек. Они здесь пропадали еще даже до того, как была проложена дорога. Что-то вроде Бермудского Треугольника. Только не так часто, чтобы люди всерьез забеспокоились: все успевает забыться. И все-таки зря они там снова начали ездить. Джим Сэмюеле пытался их отговорить — не то чтобы они рассмеялись ему в лицо, но, думаю, решили, что это просто местные глупые предрассудки.
— Но если другого пути к дому Вильсона нет… — Ник знал легенду о Короткой Дороге, но мог понять и приезжих.
— Да, тут уж поневоле поедешь. Никто не станет прокладывать новую дорогу к нескольким летним домикам только потому, что о той, которая уже есть, ходят странные слухи. Знаешь, вот этот писатель, — Хэм постучал ногтем по обложке, — рассказывает кой-какие чрезвычайно занятные вещи. А вот этот, — он указал на книгу «Снова об „этих штуках“», — Утверждает, например, что мы думаем, будто знаем о нашем мире все, будто уже все исследовано. Но это не так, есть еще масса неизведанного — горы, на которые никто не забирался, земли, в которых цивилизованный человек не бывал.
— «Здесь обитают чудовища», — процитировал Ник.
— Это что такое? — Хэм поднял на него глаза.
— У отца есть настоящая старинная карта, которую он купил в Лондоне в прошлом году, — он вставил ее в рамку и повесил на стену у себя в конторе. На ней изображены Англия и часть Европы, а по нашу сторону океана только какие-то значки и драконы или морские змеи и написано; «Здесь обитают чудовища». Неизвестные земли в те времена люди населяли тем, что, по их мнению, могло там водиться.
— Ну, мы действительно многого не знаем, и люди в большинстве своем и не желают знать больше того, что находится прямо у них перед глазами. Указываешь им на то, что выходит за рамки их обычных представлений, и они говорят, что тебе все это мерещится. Но мы-то знаем о Короткой Дороге и о том, что там происходит.
— А что, по-твоему, там происходит на самом деле? — Ник сделал глоток из бутылки с кока- колой.
— Вот есть Бермудский Треугольник, только Сандерсон пишет, что это не «треугольник», а нечто гораздо большее. Что проводились какие-то опыты и было обнаружено, что это только одно из десяти подобных мест в мире. Самолеты, корабли со всем экипажем то и дело там пропадают — и никаких следов. Однажды исчезло целое звено самолетов ВМС и посланный на их поиски гидроплан. Может, это как-то связано с магнитными силами в таких точках. А Сандерсон предполагает, что происходит прорыв в другой пространствен но~временной континуум. Возможно, у нас здесь один из таких треугольников. Ужасно жаль, что этот парень из института не приехал. Уж пора бы начать какие-то серьезные научные исследования. К тому же…
С улицы донесся отчаянный собачий лай. Руфес, выгнув спину и распушив хвост, издал ответный угрожающий вой. Хэм обернулся.
— Что за черт? — Он направился к двери. Руфес прижал уши, его голубые, сиамские глаза превратились в две узенькие щелки, он исступленно шипел и время от времени издавал глухое ворчание.
Совершенно очевидно, что на того, кто лаял снаружи, это не произвело никакого впечатления.
У магазина стоял «Джип», за рулем сидела девушка. Выйти она не могла, удерживая заливающегося лаем разъяренного пекинеса,[2] который бешено вырывался, не сводя выпученных глаз с Руфеса.
Девушка увидела сквозь забранную сеткой дверь Хэма и выглядывающего из-за его плеча Ника.
— Пожалуйста, — попросила она со смехом, — не уберете ли вы своего воителя? Я хочу выйти, но не могу выпустить Ланг Сина!
— Извините. — Хэм подхватил Руфеса, ловко избегая когтей, которые огромный кот выпустил, готовясь к бою. — Не обессудь, Руф, ты на время отправишься в кладовку.
Он ушел, унося брыкающегося и утробно завывающего кота, и Ник открыл девушке дверь. Она по- прежнему не спускала с рук пекинеса, который замолчал, едва только враг вынужденно отступил.
— Он маловат, чтобы сражаться с Руфесом, — заметил Ник. — Руф один раз махнул бы своей лапищей — и все.
