горизонтом показалось два солнца, абсолютно одинаковых с виду.
Человек усмехнулся и прижмурился. Заполярье сегодня изволило шутки шутить с утра пораньше.
Одно из солнц — ложное, хотя и не поймешь, какое из них. Разность плотности воздуха в приземном слое атмосферы даёт такой эффект. Лучи света преломляются под разными углами, и в результате объекты сильно искажаются, приподнимаются над горизонтом, двоятся, троятся и просто смещаются.
Выглядит забавно. Будто занесло тебя в края неведомые, чудес полные.
Полюбовавшись зрелищем, человек побрёл дальше.
Спустя какое-то время пейзаж изменился. Ровные очертания изломились под диковинными углами, разнообразив обстановку. Правда, идти стало трудней.
Трещины и торосы стремились стать на пути, заставить свернуть.
Человек не жаловался и не унывал. Если мог — огибал, иногда перепрыгивал, а то и сворачивал в сторону.
Гораздо хуже, что температура стремительно падала, о чём давало знать немеющее лицо.
Раздумья не омрачили, но озаботили. А что, если так…
Лучшего теплоизолятора, чем медвежья шкура, и не придумаешь.
Человек блеснул глазами и запрокинул голову. Вокруг него, засветившись, возник ореол. Свечение пошло цветовыми волнами, пока не стихло.
Человеческая фигура опустилась на четвереньки и начала трансформацию. Одежда сползла лохмотьями, которые истлели на глазах.
Существо на четвереньках изогнулось, передние конечности удлинились и проросли когтями. Постепенно приобретая медвежьи очертания, бывший человек обрастал шерстью.
Через какое-то время на льду стоял белый медведь, который вразвалочку двинулся дальше. Направление не изменилось, просто человеческий след продолжился медвежьим.
Теперь мороз напрасно пытался ухватить за бок — медвежья шкура была ему не по зубам. Шерсть медведя даже ультрафиолетовые лучи способна поглотить. Каждая отдельная ворсинка — полая внутри, являя собой идеальный световод. Потому медвежья шкура поддерживает идеальный тепловой баланс за полярным кругом.
Изредка попадались поля ровного льда. Алмазным крошевом искрилась поверхность, а даль размывалась.
Медвежий силуэт, едва различимый на фоне снега, упорно двигался к неведомой цели.
Совершенно прозрачный чистый воздух и голубое небо дополняли друг друга. Ни единого живого существа вокруг. Лишь тишина, которую щекотало лёгкое поскрипывание снега.
К вечеру установилась отличная погода. Горизонт просматривался, казалось, до бесконечности.
Но вот, ландшафт изменился. Показались холмы, свободные от снега. Запахло свежей землёй. Меж холмами голубыми и зеленоватыми пятнами виднелись небольшие озёра.
Медведь остановился на краю снежного поля и вздохнул. Его очертания подёрнулись дымкой — началась обратная трансформация.
Совсем скоро со склона спускался человек в меховой куртке, очутившийся в оазисе посреди ледяной пустыни.
Здесь не было никакой растительности, но разноцветные скалы в меру сил оживляли ландшафт. Узкая долина привела к небольшому озерцу, на берегу которого человек и остановился. Прислонился к валуну и прикрыл усталые глаза.
Тишину происходящего нарушил звон бьющегося стекла.
С этим звуком зияющая трещина расколола воздух позади валуна, и оттуда вынырнула мужская фигура.
— Ты верен себе, Аксан, — не открывая глаз, произнёс усталый путник.
— Я рад вас видеть, учитель. — Новоявленный улыбнулся. — Наконец-то я нашёл вас.
— Нашёл-таки… А открывая портал, снова разбил что-то… с той стороны.
Пришедший пожал плечами.
— Какую-то колбу в лаборатории. Не стоит внимания. Прогресс алхимии из-за этого не остановится. — Он немного помялся. — Учитель!..
Сидевший у валуна вздрогнул и открыл глаза.
— Не называй меня так.
Аксан замер.
— А как, учитель?
Мучительно щурясь, тот поднялся и выпрямился.
— Как угодно, только не так. Попроще.
— Хорошо, Кар-Ванн. Как скажешь, — послушно отозвался прибывший.
— Просто Карн.
— Хорошо, — ещё раз повторил Аксан. — Можно с тобой поговорить?
— А если нельзя, ты просто уйдешь?
— Нет, — с заминкой отозвался Аксан. — Слишком долгими и тяжёлыми были поиски, чтобы я сейчас отбыл обратно ни с чем.
— Вот видишь, мы уже разговариваем.
— Ну зачем ты так… Учитель Карн.
— Ты опять? — Взметнувшийся взор был готов пронзить, растерзать и растворить одновременно.
Но слегка напрягшийся Аксан выдержал его.
— Твоё отрицание прошлого всё равно не изменит его. Ты для меня, как и для многих, был и остаёшься учителем.
— Был, но не остаюсь. И уже никогда не буду. Я снял с себя эти полномочия.
Аксан словно хотел было что-то сказать, но встречный взгляд его остановил.
— Ты можешь, по крайней мере, уважать моё решение!
— Разумеется, я уважаю его, — отозвался Аксан. — Хотя и не понимаю.
— А вот это не обязательно, — усмехнулся Карн.
Аксан пытливо глянул на него.
— Твой характер испортился за то время, что мы не виделись.
— Неужели… — прозвучало довольно ехидно.
— Не знаю. Но ты изменился.
— Людям свойственно меняться.
— Порой, в худшую сторону.
— По-разному.
Аксан не выдержал и захохотал. От его хохота вода в озерце вскипела и поменяла свой цвет на бирюзовый.
Карн остудил её, лишь дохнув в сторону озера, и расстегнул воротник у куртки.
Бывший ученик удовлетворённо глянул на утихомиренную водную гладь и сказал:
— А мне даже нравятся такие изменения в тебе. Наверное, именно дальний вояж оказал столь благотворное влияние на твою натуру.
Карн подобрал камешек на берегу и запустил его вскользь по поверхности озера. Тот послушно запрыгал, и, выполнив тринадцать положенных прыжков, утонул. Правда, на прощанье булькнул.
Аксан приподнял левую бровь, бросив искоса взгляд на своего бывшего учителя, и провозгласил:
— Угу!..
Скатал в пальцах огненный шарик, величиной не более грецкого ореха, и подкинул его на ладони. Тот, как живой, заискрился и запульсировал. Аксан дунул на него и проводил взглядом. А шарик поскакал по глади озерца, чуть не вереща от удовольствия. Уже на излёте выполнил кульбит в воздухе, плюхнулся в воду, где и изошёл паром.
— Вот так, примерно, — удовлетворённо подытожил маг первой категории.
— Фокусами занялся на досуге?
