цеплялась за них в стремлении ощутить себя прежним человеком в привычных для него, хоть и безрадостных обстоятельствах. Рядом стояла театральная тумба, на которой ветер трепал афишу 'Иванушек интернешнл'. Из соседней подворотни доносился какой-то гул. За чахлым кустарником просматривалась дорога, по которой сновали трамваи и автомобили. На небе большие перистые облака уплывали за крыши близстоящих домов. Временами проглядывало солнце, и тогда от туч по земле скользили тени. Словом, обстановка была вполне московской: переменчивая, капризная, непостоянная.
Москвичи, как водится, бежали, словно укушенные в задницу, торопясь по своим ?????.??????… и все же он сидел рядом. Пришелец? Или самозванец? Но ведь что-то находилось там, у него внутри! Я же почувствовала это, когда щупала! Не мог же он и в самом деле проглотить боксерскую рукавицу. Стекло уже глотали, металлическую мелочевку и строительный мусор, бумажные деньги наконец – об этом я слышала. Но чтобы боксерскую рукавицу, да еще целиком! Это же какую пасть надо было бы иметь…
Мы по очереди запускали руку в целлофановый кулек, выбирали жменю сырковой массы и отправляли себе в рот.
– А ты какого цвета? – полюбопытствовала я. – Там, внутри.
Он озадаченно посмотрел на меня и даже перестал жевать.
– Серого, – сказал он. – А если точнее – светло-серого с небольшим фиолетовым отливом.
– Шарман! – сказала я. – У нас такими только покойники бывают. Ты превратишь меня в маленькое серое существо с фиолетовым отливом и заберешь с собой?
Он снова замер как тогда, когда я спрашивала, не гуманоид ли он: взгляд неподвижный, полностью ушел в себя, в смысле – в скафандр, вроде и не дышит.
Потом очнулся и утвердительно закивал головой.
– Да, у меня есть возможность увезти твое сознание. Надеюсь, на нашей планете тебе будет хорошо.
Теперь наступила моя очередь перестать жевать. Что значит, увезти мое сознание? Это все же не пакет с бутербродами в конце-то концов!
– А как же тело?
– Тело преобразуется.
– Во что?
– Пока не могу сказать.
– Жаль, я со своим телом так просто не расстанусь, прямо говорю.
Забавы ради я попробовала представить себя без тела. Однако попытка увенчалась полным провалом. Конечно, по большому счету, с тела толку, что с козла молока.
С другой стороны – жаба давит бросить, поскольку я всячески его лелею. Хобби у меня такое, что же мне там, застрелиться, что ли, у него на планете, без своего любимого хобби? Да и успехов я добилась весьма ощутимых, имя жертвам -
Легион. Действительно, сколько их было, во мне павших? Целое Арлингтонское кладбище приходится таскать в душе.
А у девоньки, между прочим, душа не резиновая, у этой пуськи. И когда там – ?????????????????????????????,?????????????????????????…
На свежей могилке Виктора Петрович?????????????????????…
– Нет, я, в принципе, не возражаю, – спохватилась я. И действительно – чего терять? -???????… первое время все-таки поживем здесь?
Конечно, если уж бросаться в омут, то лучше головой. Но как быть с природным чувством самосохранения? Ведь и застрелиться у него на планете без тела вряд ли получится. Попробуй так сходу отказаться от естественной для homo sapiens возможности застрелиться.
На сей раз он выпалил скороговоркой, практически не раздумывая:
– Для начала можно действительно пожить и здесь, на Земле.
– Только чур – за землянами не шпионить, – потребовала я.
– Ну вот еще, – он даже обиделся. – Для этого существуют ребята со станции.
– ????… – Я принялась загибать пальцы. – Для начала тебе нужны: паспорт, хотя бы фальшивый, зубная щетка, сменные носки, тапочки, кейс для деловых бумаг, мужской одеколон, бритвенный прибор – на всякий случай, а вдруг у скафандра ?????????????????,?????…
Я перечисляла долго и обстоятельно, и он слушал, не перебивая. Потом, самым отвратительным образом слизав с пальцев остатки творога, заявил, что не видит проблем. Дескать, он договорился с ребятами со станции, что они подбросят ему все необходимое, можно включить в список и п???…
– Боже мой! – вдруг воскликнул он.
– Что случилось? – похолодела я. – У тебя начинается аллергия?
– Как глупо я вел себя там, в 'Блинах'. Нас ведь могли арестовать!
– До тебя доходит, как до жирафа!
– Причем здесь жираф? – Он потрогал ссадину у себя на лбу. – К твоему сведению, я только сейчас принялся за изучение права.
– За изучение права? – переспросила я. – Где? В животе? – невольно поражаясь тому обилию мест, где можно его изучать. Оказывается, не только в Гарварде,
Кембридже или Сорбонне, но и… – Цивилизованные существа, когда оказываются на других планетах, я думаю, с этого начинают.
– Впрочем, – заметил он, – юридический кодекс диктует одно, а кодекс чести – совершенно иное. Любопытно тут у вас, на Земле. Тот ублюдок ведь тебя оскорбил.
– Действительно, – согласилась я. – Налицо явное противоречие. Ну и как же, по-твоему, выходить из подобных ситуаций?
Он задумался. Это становилось интересным! Я застыла с последней жменей сырковой массы в руке.
– Не знаю, – сказал он наконец. – Только в будущем я буду вести себя точно так же, как и в этот раз.
И тут же горячая волна обдала меня, пронеслась по коже, накрыла с головой, вынудив задержать дыхание. Я почувствовала, что краснею.
– И тебе не жалко скафандра? – прошептала я.
– Ради тебя нет, – проговорил он безо всякого выпендрежа. – И потом, если потребуется, его ведь можно сменить.
– Не нужно менять! – вырвалось у меня. – Этот тоже ничего!
Девонька заинтригована. Эта ягодка, эта бусинка, эта прелесть…
Мы выбрались на дорогу. Лучше бы мы этого не делали. По проезжей части, озираясь несколькими головами, двигался бело-голубой микроавтобус фирмы
'Ниссан'. Поравнявшись с нами, он разве что радостно не заржал. Из него выкатились 'Майк Тайсон' и еще трое-четверо колоритных поп. Целая шайка-лейка, одним словом. Жених мой тут же принялся их расшвыривать, пока одна из поп с перевязанными лентой волосами не исхитрилась заехать ему чем-то вроде гантели по черепу. Скафандр мигом отключился. Его подхватили под руки и заволокли в машину.
– Еще никто… безнаказанно… мне ущерб… – возбужденно заорал 'Тайсон' на всю улицу. Сейчас он здорово походил на туземного вождя: нос приплюснут, глаза пылают, подбородок гордо выпячен вперед. Этакий мелкий туземный царек, но с большим гонором и с большой квадратной головой. Его взгляд вперился в меня. -
А ты, считай, еще хорошо отделалась, шлюшка.
Хлопнули дверцы. Взвизгнув сцеплением, 'Ниссан' умчался прочь.
Я застыла с разинутым ртом. Рядом скучковалось несколько заинтересованных прохожих.
– Хорошенькое дело, – проговорил один из них, в длинном мятом плаще мышинного цвета. И почему-то добавил: – Бахыт-компот.
– На людей уже средь бела дня бросаются, – поддержала его пожилая женщина с сумкой на колесиках. – Это к чему же мы, в конце концов, придем?
Обремененные подобными мыслями, они разбрелись по своим делам.
Я огляделась. Милиции, разумеется, поблизости не было. С какой стати? Самой сделать им 'ку', что ли?
