— Нет, — покачала головой девушка. — Их загнали туда. Понимаешь, в чем разница?
— Понимаю.
— Что же ты понимаешь? — раздался за моей спиной хриплый голос. Король Ригенос неслышно вышел из своей каюты и остановился позади нас, широко расставив ноги, чтобы не потерять равновесия на покачивающейся палубе. Выглядел он неважно.
Король пристально смотрел на меня.
— Доброе утро, сир, — сказал я. — Мы обсуждали значение отдельных слов.
— Я смотрю, ты прямо не можешь отлипнуть от этой элдренской шлюхи? — бросил он.
Что творит с человеком ненависть! Отважный воин и, в общем-то, мудрый правитель, король Ригенос, едва речь заходила об элдренах, становился грубым варваром.
— Сир, — проговорил я, чувствуя, что больше не в силах сдерживаться, — сир, не забывайте, что вы говорите о той, в чьих жилах течет благородная кровь!
Он язвительно усмехнулся.
— Благородная кровь? Как бы не так! Скажи лучше, навозная жижа! Остерегайся, Эрекозе! Память зачастую подводит тебя, и потому я говорю тебе: остерегайся! У нее язык без костей. Она обольстит тебя и обречет на страшные муки. Не слушай ее!
— Сир… — попытался я его прервать.
— Она заболтает тебя и заколдует, и ты превратишься в послушную собачонку. Берегись, Эрекозе! Я подумываю о том, не отдать ли ее гребцам: пускай позабавятся!
— Ты поручил мне охранять ее, господин, — воскликнул я, — а я поклялся защищать ее от любых опасностей.
— Глупец! Смотри, я предостерег тебя. Мне не хочется терять твоей дружбы, Эрекозе, а еще сильнее мне не хочется потерять нашего Победителя. Если она снова попытается обольстить тебя, я убью ее, и ничто меня не остановит!
— Послушай, король Ригенос, — сказал я, — ты попросил меня о помощи, и я согласился. Но не забывай — я Эрекозе. Я сражался во многих битвах под разными знаменами, но всегда — за человечество. Я не приносил клятвы верности ни тебе, ни какому другому королю. Я Эрекозе, Вечный Воитель, Слава Человечества — но вовсе не слава Ригеноса!
Его глаза сузились.
— Ты изменил мне, Эрекозе? — спросил он таким тоном, как будто рассчитывал на утвердительный ответ.
— Нет, король Ригенос. Разногласия одного человека с другим отнюдь не означают измены роду людскому.
Он промолчал. Мне показалось, он ненавидит меня наравне с Эрмижад. Он тяжело дышал.
— Смотри, чтобы я не пожалел, что призвал тебя, мертвец Эрекозе, — проговорил, наконец, он, круто развернулся и скрылся в своей каюте.
— Наверно, будет лучше, если мы прекратим наши разговоры, — сказала Эрмижад тихо.
— Значит, мертвец Эрекозе? — я ухмыльнулся. — Ты не находишь, что для трупа я слишком эмоционален?
Смех смехом, а, раз дела приняли такой оборот, Ригенос, пожалуй, не согласится отдать мне в жены Иолинду. Он ведь и не подозревает о нашей помолвке.
Эрмижад как-то странно поглядела на меня и сделала рукой неопределенный жест.
Быть может, он прав, — заметил я. — Тебе не случалось встречать подобных мне в Призрачных Мирах?
Она покачала головой.
— Нет.
— Так что, Призрачные Миры существуют на самом деле? — удивился я.
— Конечно! — рассмеялась Эрмижад. — Как можно быть таким недоверчивым!
— Расскажи мне о них, Эрмижад.
— Как мне тебе рассказать? — она тряхнула головой. — И потом, если ты не верил тому, что тебе говорили про них до сих пор, ты вряд ли поверишь мне. Правильно?
Я пожал плечами.
— Не знаю.
Я почувствовал, что она что-то скрывает, но не стал давить на нее.
— Ответь мне только на один вопрос, — попросил я. — Не в Призрачных ли Мирах таится разгадка моего существования?
Она сочувственно улыбнулась,
— Ну что я могу тебе ответить, Эрекозе?
— Не знаю. Я думал, элдрены больше нашего сведущи в колдовстве…
— Теперь и в тебе заговорили суеверия твоих сородичей, — укорила она. — Ты не веришь…
— Госпожа, — перебил я, — я не знаю, чему мне верить. Боюсь, мне просто не по силам понять, как устроен ваш мир.
17. Снова в Некранале
Хотя король воздерживался от стычек со мной и не оскорблял в открытую Эрмижад, между нами явственно ощущался холодок. Правда, когда впереди замаячили берега Некралалы, Ригенос слегка оттаял.
Флот остался в Нуносе — чиниться и готовиться к возвращению в Пафанааль, а мы на веслах пошли вверх по течению реки Друнаа, направляясь в Некраналь.
Весть об одержанной нами победе уже достигла города. Досужие языки поработали на славу. Если верить слухам, выходило, что я в одиночку отправил на дно морское несколько десятков вражеских кораблей вместе с экипажами.
Я не стал опровергать слухов, опасаясь, что король Ригенос начнет строить против меня козни. Но жители города превозносили меня до небес, а это означало, что короля пока можно не бояться. Мне оказывали всевозможные почести — ведь я совершил то, чего все от меня ждали.
Если король сейчас выступит против меня, ему несдобровать. Подобный шаг может стоить ему короны, а то и головы.
Разумеется, объясняться мне в любви его никто не заставлял, однако всю дорогу от пристани до Дворца Десяти Тысяч Окон он держался со мной любезно, даже почти приветливо.
Быть может, он начал видеть во мне претендента на трон, но приветствия подданных, вид королевского дворца и радость дочери убедили его в том, что он — король и королем останется. Мне нужна была его дочь, а на корону я и не думал заглядываться.
Стражники отвели Эрмижад в предназначенное ей помещение, так что с Иолиндой, которая встретила нас в Приемной зале, они не столкнулись. Прекрасная и радостная, Иолинда сперва бросилась на шею отцу, а потом расцеловала меня.
— Ты рассказал папе? — спросила она.
— Думаю, он догадался обо всем еще перед отплытием, — рассмеялся я, поворачиваясь к королю, лицо которого приобрело какое-то отстраненное выражение. — Мы хотели бы обручиться, сир. Вы не возражаете?
Король раскрыл рот, вытер лоб, сглотнул — и только тогда кивнул.
— Конечно, нет. Благословляю вас. Тем крепче будет наш союз.
Иолинда недоуменно нахмурилась.
— Папа, ты рад — или не рад?
— Кон… Естественно, я рад. Естественно. Просто я немного устал, милая. Мне надо отдохнуть. Не сердись на меня.
— Ой, папа, прости. Конечно, тебе надо отдохнуть. Ты прав. Ты выглядишь утомленным. Я прикажу
