Призрачный город

ЭПИЛОГ

Я заканчиваю свой рассказ.

Раны, нанесенные войной, зарубцевались.

Я вернулся в Лус-Птокай, чтобы жениться на Эрмижад, чтобы узнать секрет бессмертия элдренов, чтобы освободиться от сумятицы в мыслях.

Я не чувствую за собой вины. Сейчас я больше, чем когда-либо, уверен, что решение зависело не от меня.

Быть может, я сошел с ума и потому не ощущаю себя виноватым. Даже если так, безумие не разрывает, меня на части, как это было раньше со снами Сны, кстати, мне почти не снятся.

Мы живем втроем — Эрмижад, Арджевх и я. Арджевх стал единоличным правителем Земли, Земли элдренов, и мы правим вместе с ним.

Мы стерли человечество с лица планеты. Из всех людей остался один я. Тем самым, как мне кажется, мы восстановили космический узор, и Земля гармонично вписалась в исполненную гармонии Вселенную. Неизмеримо древняя Вселенная не желала терпеть людей, которые нарушали ее покой.

Был ли я прав?

Судите сами.

Что касается меня, то мне слишком поздно задаваться этим вопросом. У меня достаточно благоразумия, чтобы не задаваться им. Ибо, пытаясь ответить на него, я наверняка потеряю рассудок.

Меня смущает только одно. Если Время на самом деле циклично, если известная нам Вселенная на каком-то витке цикла возникнет снова, тогда однажды на Земле вновь появятся люди, а мои названные родичи канут в небытие

Читающий эти строки, кто ты? Если человек, то, должно быть, знаешь ответ. Мои заботы представляются тебе наивными, и ты смеешься надо мной Но у меня нет ответа Мне ничего не приходит в голову

Не надо считать меня отцом твоего народа, потому что у нас с Эрмижад не может быть детей

Но тогда откуда ты взялся, нарушитель покоя Вселенной?

Встречу ли я тебя здесь7 Стану ли я вновь твоим героем или погибну, сражаясь против тебя?

Или умру раньше и стану тем, кто приведет на Землю беспокойное человечество?

Не знаю

Под каким именем ты призовешь меня к себе?

Сейчас на Земле царит мир. Тишину нарушают лишь приглушенный смех, негромкий разговор да звуки, которых исполнена живая природа. Планета и мы вместе с ней познали покой.

Надолго ли?

О, надолго ли?

РАССКАЗЫ

Обитатель времени

Мрак воцарился во вселенной, этой маленькой вселенной, населенной Человеком. Солнце померкло для Земли, Луна скрылась в космосе, соль перенасытила неподвижные воды океанов, забила реки, которые под темными угрюмыми небесами, погрузившимися в вечные сумерки, с трудом пробивали себе путь меж покрытых белыми кристаллами берегов.

В долгой жизни Солнца это был всего-навсего эпизод. Через какие-нибудь несколько тысяч лет оно вновь засияет во всем своем блеске. Ну, а пока оно удерживало свои лучи на коротком поводке и его скрытая мощь при этом заявляла о себе недовольным ворчанием. В недрах светила вызревал новый этап его эволюции.

Но его увядание наступило не сразу, и некоторые создания на планетах вокруг успели приспособиться к изменениям. Среди них был и Человек. Это неуемное создание выжило даже незаслуженно — учитывая, какие сверхусилия ему понадобились для этого на протяжении предыдущих эпох. Но — выжило, в этой своей маленькой вселенной, состоящей из одной-единственной планеты, у которой даже не осталось спутника, ибо Луна давно исчезла в космическом пространстве, оставшись легендой в памяти Человека.

Под бурыми облаками, на фоне бурых скал, в буром свете сумерек по берегу бурого океана, подернутого местами белым, ехал бледный всадник на бледном животном. Привкус океанской соли раздражал горло, а запах дохлых грязевиков — ноздри.

Это был Мыслитель-со-шрамом, сын Сонного Весельчака и Пухлощекой Непоседы. Животное, с виду тюленя, звали Импульс Его лоснящаяся шкура еще не высохла от только что прошедшего соленого дождя, морда была вытянута вперед, оно шумно топало по покрытому солью берегу двумя сильными йогами- ластами, без труда волоча за собой острый как бритва хвост. Мыслитель держался на его спине в седле из полированного кремня, в котором всякий раз, когда они проезжали мимо соляных наростов, торчавших из земли наподобие сточенных зубов, появлялись тусклые отблески. К голове всадника на специальном кронштейне было прикреплено длинное ружье — пробойник. Сделанное на основе рубина, оно было вечным, как сам камень. Одет был Мыслитель в тюленью шкуру, окрашенную в мрачную смесь ржаво-красного с темно-желтым.

За спиной Мыслитель слышал поступь всадницы, от которой он пытался оторваться с самого утра. Сейчас, когда серый туманный вечер незаметно переходил в черную ночь, она по-прежнему держалась за ним. Он повернул в ее сторону свое невозмутимое лицо с плотно сжатыми губами, белыми, как и шрам, что тянулся через его левую щеку от угла губ до скулы. Она находилась пока в отдалении, но расстояние уменьшалось.

Он прибавил скорость.

Бурые облака низко клубились над темным песком пологого берега. Тюлени двух всадников глухо шлепали по влажному берегу, и она все приближалась.

Он подъехал к водоему, заполненному плотной соленой водой, и Импульс плюхнулся в него. Вода была теплой. Она последовала за ним и в воду. Он развернул своего конягу и стал ждать — почти с дрожью — приближения этой высокой и стройной женщины с длинными светло-каштановыми волосами, свободно развевавшимися на ветру.

— Дорогая Высокая Хохотунья, — обратился он к сестре, — меня эта игра совсем не развлекает.