— Что вы имеете в виду?
— То, что тайны Времени гораздо сложнее, чем вы полагаете. — Хронарх встал. — А сейчас я должен покинуть вас. У меня есть дело в будущем.
Он нахмурился, как бы стараясь сосредоточиться, — и исчез.
Пепин обомлел.
— Куда он ушел?
— В будущее, чтобы присоединиться к другим нашим собратьям. Он скоро вернется, я надеюсь. Пойдемте, Пепин, в мой дом, я накормлю вас, и вы отдохнете. А потом, если вы примете мой совет, вам лучше всего вернуться на Луну.
— Вы наверняка способны построить машину! — не успокаивался он. — Это возможно! Я должен вернуться в прошлое!
— Вернуться? — спросила она, подняв бровь. — Вернуться? Как вы можете вернуться туда, где никогда не были? Пойдемте.
И она повела его к выходу.
К тому времени, когда в доме Хохотуньи Пепин поел немного их соленой пищи, он уже успокоился. Они сидели в маленькой комнатке с окном на улицу. Он — по одну сторону стола, она — по другую. Он молчал. Им овладела апатия. Она вызывала в нем симпатию и привлекала к себе теми достоинствами, которые он отметил на берегу, и еще какой-то теплой женственностью. Но разочарование его от крушения надежд было неизмеримым. Он уставился в стол, низко склонившись над ним и положив перед собой руки.
— Вы тоскуете, Пепин, не о прошлом как таковом, — мягко начала она, — а о мире, которого никогда не существовало — «Рай», «Золотой век». Люди всегда говорили о подобном времени в истории. Но такой идиллический мир — это тоска по детству, а не по прошлому, по утерянной чистоте. В детство — вот куда мы хотим вернуться.
Он поднял глаза и горько усмехнулся.
— Мое детство не было идиллическим, — произнес он. — Я был ошибкой, мое рождение — несчастный случай. У меня не было ни друзей, ни покоя в мыслях.
— Но у вас была ваша мечта, ваша иллюзия, ваша надежда. Даже если вы вернетесь в прошлое Земли, вы не будете счастливы.
— Настоящее Земли движется к упадку. Упадок — это часть процесса эволюции. На Луне этот процесс — искусственный, вот и все. А прошлое Земли никогда не было в процессе упадка.
— Прошлого не вернуть.
— Старая поговорка. А ваши способности опровергают ее.
— Вы же не знаете, Пепин, — она уже говорила почти с досадой, — даже если бы вы использовали корабль, вы не смогли бы…
— Корабль?
— Корабль Времени — это более ранний, грубый эксперимент. Мы его забросили. Теперь у нас нет нужды в таких аппаратах.
— А он еще существует?
— Да, стоит за Домом Времени, — вяло сказала она, думая о чем-то ином.
Испугавшись, что она догадается, что у него на уме, Пепин поторопился сменить тему.
— Может, вы и правы, Хохотунья. Старую Землю не за что больше любить. Ее облик не располагает к любви. Если я — последний человек, который еще любит Землю, то я должен остаться вместе с ней.
Он отдавал себе отчет в том, что это лишь отчасти были его мысли. Но слова лились сами собой, раньше они никогда не приходили ему в голову.
Но Хохотунья вполуха слушала его речи. В какой-то момент он поймал ее несколько испуганный взгляд. Наконец она встала из-за стола.
— Пойдемте, я покажу вам вашу комнату. Вам надо поспать.
Он сделал вид, что согласился, и пошел за ней. Какой там сон! Надо воспользоваться случаем. Там, под последними лучами угасающего вечера, стоял Корабль Времени. Скоро, быть может, ему удастся вернуться в прошлое — к жизни без опасностей, к зеленой, золотой Земле, оставив навсегда этот усталый соленый мир!
По извивающимся улочкам он шел к Дому Времени. Света из окон вполне хватало, чтобы различать дорогу. Его никто не видел, когда он кружил вокруг огромного здания в поисках корабля, о котором говорила Хохотунья.
Наконец, в темноте маленькой площадки позади Башни он заметил какой-то силуэт. Покоясь на опорах, там стоял корабль из холодного голубого металла. Это мог быть только Корабль Времени. Судя по размерам, он мог вместить трех—четырех человек. Рядом стояло еще несколько машин, явно запущенных с виду. Пепин осторожно подошел к машине. Потрогал ее. Она слегка качнулась, скрипнули опоры. Пепин постарался остановить покачивание, нервно оглядываясь, но никто его не заметил.
Корабль имел форму, близкую к яйцевидной. Сбоку находился люк. Поводив по нему рукой, Пепин нашел кнопку, нажал на нее. Внешний затвор открылся.
Не без труда Пепину удалось подняться в опасно раскачивающийся корабль. Неприятно скрипели опоры. Он закрыл люк и весь сжался в абсолютной темноте раскачивающегося корабля.
Скорее всего выключатель света где-то возле люка. Пошарив рукой, он наткнулся на выступ и замер: а вдруг это что-то другое, а не свет? Рискнул нажать.
Зажегся свет, мягкий, голубоватый, вполне достаточный для освещения. Сидений не было, и большая часть аппаратуры оказалась скрытой под обшивкой. В центре располагалась колонка управления с четырьмя агрегатами. Корабль еще покачивался, когда Пепин приступил к их изучению. Жизнь на Луне приучила его быть «на ты» со всякого рода аппаратурой, и он заметил, что система мер здесь была такой же, как и на Луне. В центре располагалось большое штурвальное колесо. Деления вправо были помечены минусом, а влево — плюсом. Очевидно, они показывали прошлое и будущее. Но Пепин ожидал, что здесь должны быть и даты. Однако их не было. Были только цифры от единицы до десяти. Правда, достанет одной поездки во времени, чтобы привязать эти цифры к действительным периодам времени.
Другое колесо, похоже, показывало скорость и управляло ею. На одной ручке было написано «Срочное возвращение», на другой — таинственное «Настройка Мегатока».
Теперь Пепину следовало установить, не обесточен ли корабль.
Он подошел к другому блоку аппаратуры. Тут был рычаг, и на его ручке индикатор показывал «выкл.». Сердце учащенно забилось, Пепин перевел рычаг вниз. На индикаторе загорелось «вкл.». Раздалось еле уловимое гудение, стрелки покачнулись, засветились экраны. Пепин вернулся к колонке и положил руку на центральный штурвал. Повернул его вправо, оставив на отметке «–3».
Корабль перестал раскачиваться на опорах. Ощущения скорости не было, но послышался шум и пощелкивание приборов. Внезапно Пепин почувствовал, что его немного укачивает.
Корабль двигался против хода Времени.
Скоро, наконец-то скоро он будет в прошлом!
Может, надо было как-то управлять движением корабля? Но игра красок на экранах, которые то расцветали, то увядали, таинственные звуки приборов привели Пепина прямо-таки в исступление. Он начал хохотать от радости. Добился! Его надежды близки к осуществлению!
Наконец шумы затихли, легкое ощущение качки прекратилось, корабль вроде бы перестал двигаться.
Пепин с дрожью в руках надвинул шлем на голову. Он знал, что воздух более молодой Земли поначалу, возможно, будет для него слишком богат кислородом. Это спасло ему жизнь.
Подойдя к люку, он нажал на кнопку. Внутренний затвор медленно отворился, и Пепин вошел в шлюзовую камеру. Внутренний затвор закрылся. Пепин открыл внешний.
Он выглянул в абсолютную пустоту.
Черная пустота окружала корабль. Ни звезд, ни планет — ничего.
Где он? Быть может, аппаратура корабля неисправна? Или его унесло в такую часть Пространства, где не было ничего материального?
Ему становилось дурно. Он попятился обратно, опасаясь, что вакуум вытянет его наружу. Он закрыл
