Хроника пикирующей России. 1992-1994

ориентирует человечество на внутривидовую борьбу за существование. На заре капитализма это можно было списывать на его несовершенство, на неготовность человека. Философ рыночной экономики Томас Гоббс объяснял в ХVII веке, что это общество — «война всех против всех», и именно в этом, а не в христианском смысле, люди равны. Но затем появилось мальтузианство и социал- дарвинизм, которые «доказали», что существуют «слабые» слои населения, которые закономерно должны погибать в борьбе за существование. Общество потребления закрепило эту концепцию, став обществом «двух третей» — с одной третью «слабых» легко можно справиться демократическими методами. В отношении же «слабых» развивающихся стран идеология общества потребления позволяет применять любые средства.

Но такой подход разрушает «экосистему» самого человечества. Оттого, что наши новые идеологи перестали обращать внимание на страдания «слабой» части человечества в рыночной экономике, эти страдания не исчезли. Напротив, они нарастают.

За последние 10 лет в 37 беднейших странах мира расходы на здравоохранение на одного человека снизились более чем вдвое. Половина населения в этих странах потребляет 1700 калорий питания в день — норма нацистских концлагерей 1940 года, при которой начинается биологическая деградация организма. Зато боливийское олово, нисколько не потерявшее своей ценности, «первый мир» покупает сейчас по цене на 60% дешевле, чем десять лет назад, а из Латинской Америки в 1989 году только как проценты на долг вывезли 33 миллиарда долларов.

Те же процессы воспроизводятся в миниатюре и в богатых странах. В Европейском сообществе около 40 миллионов бедняков, из них 8 миллионов в Испании. В январе 1990 года был опубликован доклад социологов о положении бедняков в Мадриде. В этом городе 700 тысяч человек живут ниже уровня бедности, из них 160 тысяч имеют доход менее 8 тысяч песет в месяц, то есть 266 песет в день. На эти деньги можно один раз проехать в метро (80 песет), купить литр молока (80 песет), 200 граммов хлеба (40 песет) и бутылку чистой воды. Конечно, бедняк не пьет эту чистую воду или молоко, не ездит на метро и не покупает сливочное масло (1200 песет килограмм), он экономит деньги на ночлежку.

Я привел эти цифры для того, чтобы каждый, кто хочет (а хотят, к нашему страшному горю, немногие), понял, что в капитализме нас ждет совсем иная бедность, чем та, которой мы возмущаемся у себя дома. Интеллигенты, которые сейчас возглавили идейно наше движение к рыночной экономике, в массе своей просто не представляют, что такое бедность безработного интеллигента на Западе. Семнадцать процентов выпускников университетов в Испании — бкзработные, и недавнее обследование ночлежек Мадрида показало, что все большую долю среди их обитаталей составляют адвокаты, преподаватели и люди других интеллигентных профессий. Мы же получаем информацию от наших журналистов-международников, которые и душой, и телом давно проникли к удачливой части буржуазной интеллигенции. Они врали нам вчера, когда по идеологическому заказу описывали тяжелую жизнь бедняков на Западе — они этой жизни не знали и фантазировали, сами душой не страдая. Они нас обманывают и сейчас, но уже с радостью и от души.

Рыночная экономика изначально была крайне антиэкологична по отношению к человечеству как системе. Она безжалостно разрушала чуждые ей культуры, этносы, социальные группы. В наиболее чистом виде эта экономика распространилась по США, физически уничтожив сотни племен и народов. И это до сих пор преподается как подвиг американской нации — посмотрите только фильмы конца 80-х годов. Эта экономика, основанная на идее индивидуальной свободы, до середины ХIХ века использовала рабский труд, и великий Томас Джефферсон умер в 1826 году крупным рабовладельцем. Индия была процветающей цивилизацией, не знавшей голода как социального явления, с развитым типом познания и мышления, с очень тонкими и сложными взаимоотношениями с природой, с охватывающим всю страну рынком. Колонизаторы, имея свои представления о «правильных» производственных отношениях, разрушили эту культуру и этот «азиатский способ производства», даже не попытавшись его понять. Легкая соха была насильно заменена созданным по науке английским отвальным плугом, и лессовые почвы Индии превратились в пыль. И это — не ошибка, а следствие определенного мировоззрения.

Экологические катастрофы в самом человечестве как результат действия рыночной экономики мы наблюдаем на протяжении ХХ века вплоть до наших дней. Некоторые из таких катастроф — революции, фашизм, гражданские и мировые войны потрясли мир. Медленная деградация и умирание, повальное распространение СПИДа среди ослабленных туберкулезом и гепатитом африканцев — катастрофы менее заметные. Деидеологизированное социальное мщение, периодические уличные погромы толп безработной молодежи в ухоженных немецких городах нас тоже пока что как будто не касаются. Но коснутся, и полезно было бы наше Центральное телевидение попросить показать вместо одного из рок-концертов полную видеозапись такого погрома. Я думаю, одной такой передачи будет достаточно, чтобы резко изменилось политическое настроение в стране.

Каковы в перспективе результаты тех травм, которые наносит экосистеме человечества рыночная экономика? Перспективы пугают, и в богатых странах все ощутимее синдром «осажденного города». Дело в том, что традиционные формы бунта обездоленных социальных групп, этносов и культур надежно контролируются — подкупленной политической элитой, экономическими рычагами и военной силой. Но возникают силы, способные на совершенно новые, неведомые, технологические способы мщения. Среди тех исследователей и инженеров, которые выбрасываются рыночной экономикой на дно, рано или поздно будут возникать и консолидироваться радикальные террористические группы, мстящие обществу не погромами или взрывами в поездах и супермаркетах, а с помощью своих научно-технических знаний. Пока что это выражается в сравнительно безобидных симптомах. Кто-то разрабатывает и запускает в международные компьютерные сети программы-«вирусы», профилактика и лечение от которых уже обходится в миллиарды долларов. Кто-то отравляет не слишком сильными ядами водопроводы или миниральные воды. Но вот один видный биохимик заявил, что он один, без помощников может изготовить количество сильнейшего токсина, достаточное для отравления смертельной дозой всего водопровода Нью-Йорка.

И это уже серьезно. Биологический и химический терроризм может стать страшным орудием мщения отчаявшихся научно-образованных людей с больным мироощущением Раскольникова в его «наполеоновской» стадии. Ни полиция, ни внутренние войска не остановят вирусолога, готового отомстить обществу, хладнокровно уморившего его народ. И этот вирусолог, владеющий технологией генетической инженерии, может создать средство пострашнее жалкой ядерной бомбы. Единственное средство избежать этого — восстановление, лечение разрушенной экосистемы человечества, поиск путей к человеческой солидарности и коллективизму, уход от ницшеанского: «Падающего — подтолкни!».

Основанная на научной рациональности идеология представила человечество как скопище индивидуальных свободных «атомов», и в этом скопище каждый человек противостоит другим, конкурирует с ними и просто вынужден стать человеку волком. Это формирует культуру, пробуждающую «волю к власти». В соединении с рациональным мышлением и наукой как особым способом познания и создания техники эта культура дает овладевшему ей обществу огромную силу. Это мы и видим в рыночной экономике, поработившей почти весь мир. Сейчас, возможно, рушится последний оплот, в котором часть человечества искала иной путь. И это — трагедия не только СССР, а всего человечества, и именно так это воспринимают очень многие люди на Западе. Да только наши журналисты об этом не скажут. И трагедия в том, что в культуре индустриализма вытравлен инстинкт самоохранения человечества. Более того, в этой культуре человечество склонно к самоубийству.

Рыночная экономика разрушает так называемое традиционное общество, в котором человек не был «атомизирован», а всегда был включен в коллективные структуры. Он подчинялся инстинкту солидарности и сострадания группы — инстинкту, который сыграл важнейшую роль в эволюции человека.

Мы, даже пройдя стадию первичной индустриализации, оставались традиционным обществом. Революция и гражданская война многое разрушили, но не поколебали структуры мышления и мировоззрения человека аграрной цивилизации — такие вещи быстро не делаются. Даже разрушив церкви, мы оставались людьми с «религиозным органом» — иные сохранили провославие или ислам, иные заместили иконы портретом Сталина, перенесли религиозное чувство на мавзолей и Кремль. Но не было ни десакрализации основных понятий, ни разрушения инстинкта коллективизма и солидарности. Мы калечили себя и других, но были, как платоновские чевенгурцы, религиозными людьми. Но сейчас нас приглашают присоединиться к «мировой цивилизации» и пережить, помимо нашего, и ее кризис. Кризис вызванный тем, что западная цивилизация не может больше паразитировать на «взятых взаймы» у христианства ценностях. Ученые об