большой суммы денег... Да ладно, это отдельная история и я не жалею, хотя... пришлось продать поместье и ферму. Я тебе еще не показывал?
- Чего?
- Сейчас увидишь... куда они завалились?..
И он выложил передо мной фотографии и рекламный проспект: роскошный дом, золоченые интерьеры, над кроватями балдахины, мебель вся в завитушках, какие-то службы... Джонни на коне... Джонни с детьми. На проспекте, призывающим желающих отдохнуть в подобных условиях, стояло его имя, а также имя его жены.
- Иногда знаешь, что я делал, сидя с друзьями в этом доме, вот здесь у камина? – развеселился он. – Видишь вот этот громадный, стилизованный под старинный, глобус? Так они мне завязывали глаза, по моей просьбе, естественно, потому что идея моя, потом его раскручивали, он останавливался, и я тыкал пальцем в какую-нибудь точку. Это значило, что на другой день я уже должен был быть там. Я звоню в авиакомпанию: «Удо-удо»... девочка, билет мне туда-то»... И вскоре гуляю уже по Верхней Вольте или Фернандо По. Я хитрил немного: когда тыкал, то старался пониже брать – там, где теплые страны... Так я делал три раза, - помолчав, добавил он. – И, между прочим, знаешь ли, мне нравились африканские женщины. Они лучшие в мире. Они свободны в любви. Для них нет ничего запретного. Они способны любить безгранично... Квинтурия будет помогать бедным африканским странам, - еще раз добавил Джонни и сделал веский глоток.
Через него я познакомился со многими людьми: с японцами, американцами, мексиканцами, израильтянами, шведами, с турецким актером и даже с одним русским владельцем бара. Это были встречи то ли у него дома, в районе станции Юригаока (юри - лилия, ока – холм), то у меня, в районе Сугинами, то пикник на природе в пойме большой реки, то в одном из нескольких тысяч баров или кафе. Через него и благодаря ему у меня в Токио был свой круг общения, я приобрел много друзей.
(Мой фильм)
Жизнь в Токио настолько многообразна, интересна, динамична, полна всяких затей, что снимать можно практически все, что попадает в поле видеокамеры. Необычна сама конфигурация букв, обилие рекламы, а применительно к человеку из соцлагеря, такому, как я, необычны автомобили, мотоциклы, витрины магазинов, сами магазины, сумасшедшее обилие и разнообразие товаров, россыпи электронных часов, калькуляторов на стеллажах; торговые улицы...
Необычно и то, что японцы ездят по тротуарам на велосипедах (стоянки которых могут тянуться на сотни метров. Некоторые из них стоят настолько давно, что даже уже заржавели). На тротуарах оставляют и мотоциклы. Велосипедисты пересекают дорогу по пешеходным переходам. По небольшим и наклонным улицам (по тротуарам) несутся нередко с громадной скоростью. Вообще, надо сказать, что реакция участников движения удивляет, а точность, с которой они ездят, особенно по узким улочкам, потрясает. Непривычно движение – оно, как и в Англии, левостороннее, то есть руль в автомобиле с другой стороны. Преимущество отдано пешеходам.
Необычна манера имитировать блюда. Перед каждым кафе, баром, забегаловкой, рестораном – витрина, на которой все, что можно отведать в данном месте: то ли борщ, пирожки, строганина, пельмени, если ресторан русский, то ли спагетти или кальмар в собственных чернилах, если итальянский, то ли сосиски с капустой, если немецкий – и, конечно, всегда не одно-два, а с десяток и более блюд, и все эти крабы, и рис, и лапша, и креветки, и взбитые сливки, и пирожные совершенно не отличаются по виду от настоящих: рис – зернышко к зернышку, и кажется, что от него идет пар, видны как бы капельки жира, или масла, или соевого, или фисташкового, или устричного, или томатного соуса. А сделано все из клея, пластика, папье- маше, бумаги, смолы...
Когда я снимал свой фильм, я хотел показать , какой это современный фантастический город. Я использовал те звуки и шумы, которые слышал на улицах, - по-моему, они лучше всяких комментариев передают атмосферу...
Пригородная электричка, голос, объявляющий остановки, геометрические линии домов набегают или сливаются, когда слышится нарастающий или слабеющий вой и вместе с ним шорох колес, мягкое покачивание, и в унисон покачиваются люди, сидящие или стоящие, последние держатся за кольца, что висят на коротких ремнях... Поезд с переходного моста, провода, арматура, скрежет на повороте, уханье и монотонный утробный сигнал, шум раскрываемой-закрываемой двери... Поезд, проносящийся в виду высотных кварталов. Шлагбаум открывается, и начинается уличное движение. Музыка, какая-то простая популярная песня на японском языке, торговый перекресток, проходящие, нередко в такт музыке люди... Часы в Синджюку, циферблат уползает вверх, в нише появляются куклы, которые приветствуют, кланяются. Часы играют механически угловатую мелодию, и в сочетании с ней камера забирает все выше по этажам, затем ступенчато с одной на другую крышу небоскреба, наезжая-отъезжая, выделяет слова реклам. Другая музыка у кафе, где движется лента блюд, так называемый «ленточный суси» - это похоже на движение поезда, только звуки более мягкие: колокольчик у двери, позвякивание посуды, шорох входящих-выходящих ног... Пятна света и звуки автомобилей в тоннеле, и в то же время над темноватым тоннелем стук колес электрички... Квартал, расцвеченный рекламой, огромный телевизионный экран, где ритмично всплывают и исчезают картины – наезд-отъезд. Между двумя магистралями тихая пешеходная улица с аллеей высоких деревьев. Несколько витрин, кафе, ресторанов – имитация, о которой я говорил. Торговец кричит в микрофон, и мощные динамики усиливают его голос, он расхваливает-предлагает товар. И крупным планом этот товар. Навстречу идут люди густой толпой. Если приглядеться, то видно, что одеты они все исключительно хорошо, а на первый взгляд , в общем, обычно, как и везде. За углом, уже на магистрали, другой, но подобный по интонациям голос вперемежку с музыкой выкрикивает: «Ирашшай масэ! Иррашшай масэ!.. Камера! Видео! Тайп-рекордес!.. Телевизоры! Видеопленки! Кассеты! И так далее и так далее! Покупай, налетай, подешевело! – Ирашай массэ!» И опять более тихие переулки с автоматами прохладительных напитков, вращается гигантская чашка перед кафе, телевизоры при входе в магазин – там извивается певица Мадонна... Зеркальные эскалаторы универмага Кейо, опять вокзал в Синджюку, чучело большой панды. Панда сидит в избушке и ставит большую круглую печать на листок, к удовольствию завороженных детей, шевелит телом и головой, открывает рот и девичьим голосом говорит-говорит... Снова электричка – это, чтобы вырваться из разгула цивилизации и обилия информации, чтобы сменить обстановку – за окном мелькают крыши низких домов... И вот тихий квартал и внезапный дождь. Струи бьют с тропической силой: стены, крыши, листья пальмы, булькающие лужи, притихшие мотоциклы и велосипеды... Проезжает на велосипеде под зонтиком женщина. Идет навстречу школьник, промокший насквозь, - воротничок-стоечка, форменный китель... Намокают яркие афиши – на них депутаты в парламент, все они улыбаются... Это наш тихий квартал. Дождь быстро проходит, желтые пятна света, застыли крупные капли, слышно, как поют птицы. Мандарин рядом с нашим домом. Сквозь его ветки и листья многоцветное солнце – сине-фиолетовые, зелено-изумрудные россыпи кристаллов и призм, радужное сияние, круги, похожие на гало. Когда смотришь долго на солнце, то небо темнеет, ты видишь лучи – прямые, они протягиваются, мельчатся на куски, обретая нередко симметрию и порядок... И вот снова солнце, но уже над эстакадой, по которой несется поезд в Гиндзе, шумная улица, движение автомобилей, движение людей через переход. Камера описывает круг, забирая весь перекресток, целый хоровод людей... Гиндза слишком фешенебельная, слишком европейская, слишком столичная. Мне по душе более узкие японские улочки других кварталов, набитые до отказа товарами, лавчонки и магазинчики. Там, в Гиндзе, тоже есть гигантские часы, они золотистые, и в них как бы литые фигурки и механизмы, вращаются шары... но от них впечатление искусственности. Мне нравятся все же те, что в Синджюку, там куклы: поросенок, медвежонок, лисенок, зайчонок – очень милые, душевные... Синджюку – второй центр Токио. Первый – Касумигасеки, где здание парламента, министерство иностранных дел, почти все министерства, различные представительства. Синджюку – это японский Манхэттен по внешнему виду. Здесь небоскребы, все более 50 этажей: компаний «Номура», «КДД», «Ясуда», «Сумитомо-банк», Мицуи-банк, Кейо-плаза отель... Потом в моем фильме летит
