сил:
— Уходим отсюда! Сейчас они по этому месту из гранатомета пальнут.
Машинально схватила незнакомую руку здоровой рукой и потянула за собой. Пули взбивали песок у самых ног, а они бежали. Длинная винтовка мешала бежать и она придерживала ее раненой рукой. Свалились за мешки с песком, рядом с пулеметчиками и только тут Дарья увидела того, кого тащила за собой. Удивленно сказала:
— Полковник Неверов!?! Простите, не узнала.
Он не успел ничего сказать. Страшный взрыв потряс землю. На том месте, где они были всего несколько секунд назад, разорвались сразу две гранаты. В ответ по чеченским цепям ударила единственная артустановка, все это время молчавшая. Для чеченцев это было не приятным сюрпризом. Поняв, что им не прорваться, они начали отход. Преследовать уходящие отряды Стаценко не стал. Он подбежал к стоявшей рядом с Неверовым Даше и осторожно прижал к себе, не обращая внимания на полковника. Заглянул в глаза:
— Жива? Ты не дала им напасть врасплох!
Увидел кровь, засохшую на виске и испугался:
— Снова ранена?
Она чуть улыбнулась:
— Камень стукнул, когда граната неподалеку разорвалась. Очень неудобно слезать с одной рукой. Ерунда! Мне бы прилечь теперь…
И начала оседать на землю. Стаценко подхватил ее на руки и растерянно спросил Неверова:
— Делать-то что?
Полковник вдруг гаркнул во всю мощь легких так, что вокруг замолчали:
— В госпиталь нести!!!
Борис Васильевич долго ругался, стаскивая с Дарьи камуфляж и разглядывая размолоченный камнями обрезанный гипс:
— Вас за такое обоих под суд надо отдавать! Одну за нарушение постельного режима, а другого за то, что идет на поводу. Какой вы командир к чертовой матери, если с девчонкой сладить не можете! А если у нее сейчас смещение пошло или все заново переломалось? Тогда что? Вы же знаете, что рентгена у меня нет. Я и тогда ей кости собирал на ощупь.
Волынцева неожиданно подала голос:
— Да ни черта у меня не смещено! Я даже пальцами могу шевелить и плечо почти не болит. А по башке мне камнем попало за дело, надо вовремя с крыши спрыгивать! Ну что вы ругаетесь? Идите на операцию, там сейчас ребят начнут нести, а вы здесь прохлаждаетесь. Я дождусь. Что вы со мной, как с маленькой?
Хирург возмущенно поглядел на нее. Несколько раз открыл и закрыл рот, собираясь выругаться. Потом посмотрел еще раз и улыбнулся:
— Ну, раз начала со мной спорить, значит, действительно на поправку пошла. Жди своей очереди. Я отправляюсь к раненым.
Борис Васильевич ушел. Из-за шторки раздался голос Стаценко:
— Даша, зайти можно?
Она поправила тельняшку на груди и разрешила;
— Зайди!
Майор взглянул на разбитый гипс, перевязанную голову:
— Может, действительно, тебе не стоило идти сегодня?
— Стоило! Я если и не убила, то тяжело ранила Тураева. Гипс помешал. А его банда самая многочисленная.
— Надо срочно послушать эфир! Извини, я сейчас приду.
Стаценко бегом кинулся к локатору на колесах. Влетел внутрь и спросил сидевшего с наушниками прапорщика:
— Гуськов, в эфире про Тураева ничего не слышно?
Крепыш обернулся:
— Фамилию не один раз уже слышал, а о чем лопочут — понять не могу. «Аварец» куда-то запропастился. Но я все записал на диктофон.
— Продолжай записывать. Я сейчас пришлю переводчика. Если что-то интересное будет, я у себя в палатке.
Выскочив из машины, нос к носу столкнулся с Неверовым. Полковник сразу спросил:
— Как девушка?
— Жива, только ушибов много получила. С хирургом уже поспорила. Она Тураева подстрелила. Возможно, именно по этой причине «духи» дальше не полезли.
Неверов покачал головой:
— Отчаянная голова! Давайте все же представимся друг другу, так сказать, не официально. Меня зовут Владимир Анатольевич.
— Юрий Григорьевич, Убитых среди личного состава много?
— Только раненые, восемь человек. Один тяжело. Всех уже унесли в госпиталь. Среди ваших людей ранены двое. К хирургу они явно не собираются обращаться. Я видел, как их перевязывали товарищи. У одного руку бинтовали, а второму голову задело.
— С такими ранениями мои ребята в госпиталь не обращаются, особенно если знают, что там работы полно.
К ним подошли братья Горяевы. Старший извинился:
— Прошу прощения, товарищ полковник. Товарищ майор, Гуськов просил передать: Тураев убит. Батиев и Ходжабеков сразу же повернули. В бой они не вступали. Боевики Тураева растерялись после смерти командира. Исмаилов с двумя отрядами справиться не смог и приказал отступать. Аварец перевел только что их разговоры в эфире.
Стаценко отпустил братьев и повернулся к Неверову:
— Даша решила исход боя одним выстрелом. Буду представлять к награде. Прошу прощения, Владимир Анатольевич, надо ребят проверить…
Стаценко быстро пошел в сторону лагеря. По дороге догнал повара. Федор шел, держась правой рукой за перевязанную левую. Майор удивленно спросил:
— Федор, а ты где поранился?
Колобок застенчиво улыбнулся:
— Да я уже не первый бой вместе с ребятами нахожусь. Сегодня царапнуло, да хоть бы пулей! А то осколок камня впился.
Повар горестно вздохнул, а майор уверенно сказал:
— За этот бой будешь представлен к награде, как и остальные.
Колобок ничего не ответил и исчез в своей палатке. Майор заходил в палатки к разведчикам, расспрашивал о прошедшем бое. Вышел из последней палатки и направился к себе. Торопливые шаги за спиной заставили обернуться: его догонял повар. Подбегая, протянул маленькую желтую коробочку:
— Даше передайте. Я ее любимой тахинной халвы достал…
— А сам, что не зайдешь?
— Ребята скоро пойдут за жратвой, а у меня ужин не готов. Теперь еще и рука подвела!
— Я пришлю тебе помощников.
Он отправил на кухню Огурца и Даню. Удивило то, что ни один не стал спорить и доказывать, что он не годится в помощники Сумскому. Напротив, спокойно кивнули и тут же отправились на кухню.
Зашел к Гуськову и послушал перевод Аварца. Сергей Гигиани переводил речь сразу после прослушивания. Сообщил майору:
— Полевые командиры упрекают друг друга в трусости и нерешительности. Исмаилов назвал
