горе. Мне тоже тяжело, она была мне, как дочь, но вы должны сейчас уйти. Оставьте ваш номер телефона, я вам позвоню и скажу, когда состоятся похороны.
До Рагозина наконец-то начали доходить его слова. Он возразил:
— Я могу похоронить ее, как королеву.
Саранцев возразил:
— Только ей это не нужно. Она сжилась с этой частью, здесь ее любят и не забудут. Вы умный мужчина и должны понять это. Приезжайте на похороны. Я распоряжусь, чтобы вас пропустили.
Славик тоже наклонился к нему:
— Шеф, полковник прав. Светиться нам не стоит. Поехали.
Игорь посмотрел в начавшее покрываться голубизной лицо. Закрыл Даше глаза, проведя рукой по векам. Поцеловал в холодные губы и встал с ней на руках. Глухо спросил:
— Куда мне ее положить?
— Положи на пол. Я найду, что сказать милиции. Тут и так все ясно.
Рагозин осторожно положил ее на линолеум. Спросил:
— Могу я кое-что взять на память о ней?
— Не возражаю.
Игорь наклонился и снял с шеи женщины смертные медальоны. При всех надел их на шею и вышел. По его щекам, не переставая, бежали крупные слезы. Его охрана двинулась за ним. Таким своего шефа они еще не видели. Рагозин молча прошел мимо КПП. Дежурный капитан посмотрел на него и поймав последнего охранника за плечо, спросил:
— Что случилось?
Парень хмуро сказал:
— Мы опоздали…
Офицер вскрикнул и бросился в здание КПП.
Беня сел в машину и за всю дорогу не проронил ни слова. Лишь в Питере коротко бросил:
— Денис, жми на Некрасова.
Голос прозвучал безжизненно. Он вышел из машины возле дома и дождался охраны. Внимательно оглядел всех и сказал:
— В ближайшие дни за меня командует Денис. Славик сидит в офисе на телефоне и отвечает на все звонки. Меня нет ни для кого.
Славик спросил:
— А что говорить, шеф?
Беня вспылил:
— Умер! Повесился! Уехал за границу! Что хочешь!..
Так же резко успокоился:
— Закажите два венка из алых роз с белыми лилиями, чтобы все были как одна и не лежалые. Посмеют старья напихать, я их сам под этими венками похороню! Они должны быть готовы через двои сутки. Надеюсь, вас не надо предупреждать, чтобы молчали? Не привлекая внимания, попытайтесь разузнать, что делают чеченцы и азербайджанцы? Новости немедленно докладывать мне.
Рагозин резко развернулся и вошел в подъезд, не дожидаясь охраны. Славик кинулся было следом, но услышал как хлопнула дверь в квартиру и вернулся. Один из охранников покачал головой:
— Не вовремя Беня втюрился. Надо людьми командовать и территорию занятую удерживать, а он в любовь ударился…
Хотел еще что-то сказать, но заметил вокруг угрожающие лица. Денис сплюнул и небрежно кинул ему:
— Игорь Александрович хоть и поздно, да узнал, что такое настоящая любовь, а вот ты этого никогда не узнаешь с такой философией. Территорию удержать я вам помогу.
Славик спросил:
— А ты вообще, кто такой?
— Тайный советник. Ясно или объяснить?
— Не надо. Помощи только рад буду. Я в делах Бени плохо разбираюсь, всегда он решал, что делать. Я только исполнитель.
— Тогда нечего время терять. Поехали в офис. Но не дай Бог, мужики, если чехи узнают, что Рагозин любил Шайтана. Сообществу нашему конец придет. Кавказцы отыграются за все, что она натворила. А ведь лихая была женщина, согласитесь! За полторы недели столько чурок перешлепала, сколько мы и за год не успеваем. Дорогу нам расчистила. Теперь наш черед. Удержать территорию во что бы то ни стало! На спорных участках надо боевые бригады ставить, пусть жирок растрясут, а то обленились. С соседями стрелку забить уже сегодня к вечеру и поделить территорию, пока черные не опомнились. Выжить их с Питера на периферию!
В это время полковник Саранцев объяснялся с милицией. Следователь допытывался, кто был в кухне перед их приездом. Четкие узорчатые отпечатки огромных ботинок остались на полу после отъезда Рагозина. Офицер ругал себя последними словами, что не догадался стереть следы под телом Даши. Он сказал лишь одно:
— Этот мужчина вошел сюда вместе со мной. Кто он, я не скажу, но он тут не при чем. Он любил Дашу. Поймите меня правильно, ему сейчас очень плохо. И я не назову его имени, даже если вы заведете на меня уголовное дело. Тело нашего сержанта мы вам не отдадим. Вы узнали из ее письма все, что хотели. Разве этого не достаточно? Она мстила и скажу честно, я ее не осуждаю. Она убила бандитов. Тех, кого вы, милиция, за все эти годы посадить не могли.
Майор оглядел кухню еще раз:
— Но мы должны забрать тело и провести вскрытие.
Саранцев почувствовал, что сейчас сорвется и угрожающим шепотом, с каждой секундой набирающим силу, сказал:
— А я говорю, что вы ее не заберете. И подпишете все бумаги здесь. Она моя подчиненная и была мне, как дочь! Я не дам ее изрезать, у нее и так не тело, а сплошной шрам!
Полковник орал так, что на улице было слышно. Столпившиеся у подъезда офицеры впервые слышали крик «непробиваемого» Саранцева. Некоторые начали подниматься наверх, поняв из крика, в чем дело. Они тоже решили не отдавать тело сержанта в руки милиции.
Следователь понял, что ему не дадут увезти тело убийцы с собой. Раздраженно подмахнул бумаги о смерти. Поставил подпись рядом с подписью военного врача и вышел, хлопнув дверью. Спустился вниз под откровенно враждебными взглядами военных. Махнул рукой водителю «труповозки», приказывая уезжать. Сел в «Волгу», ожидавшую его у входа и укатил в Питер.
Едва милиция исчезла, в квартиру начали заходить офицеры. Полковник сидел в кухне на стуле, уронив голову на руки. Труп Даши лежал у его ног. При появлении подчиненных он поднял голову и сказал:
— Даша убийца и я не должен ее оправдывать. Мы ее знаем с другой стороны и я считаю: не смотря ни на что, мы должны похоронить ее с воинскими почестями. Свой долг, как она его понимала, сержант Стаценко выполнила до конца. Кто не согласен, может на похороны не приходить. Обещаю, преследоваться мною он не будет. Каждый должен решать сам. Моя жена приготовит ее в последний путь.
От двери раздались голоса собравшихся женщин:
— Не только ваша жена, но и мы примем участие.
Офицеры заговорили вполголоса. Подошел Сабуров:
— Павел Викторович, мы решили, что у гроба сержанта в караул встанут офицеры и прапорщики части. Дарья Алексеевна пережила больше нас всех, вместе взятых. Это будет справедливо, чтобы там не говорила милиция. Мы знали ее с другой стороны, как доброго и отзывчивого человека.
Холмик на могиле Юрия Стаценко не успел зарасти травой, когда рядышком с ним начали копать еще
