И она осторожно направилась вперед, преодолевая возникшее сопротивление. Три раза случалось ей проходить этим путем, и каждый раз в молчаливой борьбе одолевать собственное тело, становившееся полем боя. Вновь подкатило чувство грозящей беды, во тьме таилась опасность куда сильнее телесных ран. Не подымая ног, она все шаркала вперед. Пальцы ее впились в пояс ведьмы, тянули ее за собой.
В темноте Лоис слышала тяжелое дыхание. Оно быстро стихло, а потом ведьма едва слышно произнесла, будто опасаясь, что таящееся в темноте нечто сумеет подслушать ее.
— Да, это обиталище Силы.
— Это странное место, — упрямо возразила Лоис. — Хоть оно и не нравится мне, но все-таки охраняет этот выход из Верлена.
И хотя видеть они не могли, но сразу почувствовали, что вышли из сузившегося прохода на простор. Яркая точка горела вверху, — маяком заглядывала вниз звезда через какую-то расселину в скале.
Но что-то вдруг засветилось вблизи, так, словно отдернули скрывавшее свет покрывало. Источник света плыл над землей круглым сероватым пятнышком. Ведьма неподалеку пела заклинание, слов ее Лоис не понимала. Сам воздух менялся и дрожал от звуков ее голоса. А когда стало еще светлее, Лоис поняла, что свет исходит из камня на шее ведьмы.
Кожу девушки покалывало, воздух вокруг был напитан энергией. Внезапное чувство голода пронзило ее, но чего ей хотелось на самом деле, понять она не могла. Тогда, в те разы, она боялась этого места, и заставляла себя стоять здесь, чтобы справиться со страхом. Теперь страх исчез, но чувству, которое она испытывала сейчас, не было имени.
Освещенная светом, исходящим из камня на ее груди, ведьма раскачивалась из стороны в сторону с остановившимся и благоговейным взором. Поток слов лился с ее губ — просьба ли, объяснение, оберегающий заговор. Лоис не знала. Теперь она ощущала, будто их обеих охватывает и несет могучая волна какой-то энергии, долго дремавшей здесь в скалах, в песке под ногами, в стенах над головой, а сейчас пробужденной после столетнего сна и готовой к действию.
— Но почему? Что? — Лоис повернулась кругом, вглядываясь во тьму, непроницаемую для взора. Что таилось там, за пределами пространства, освещенного камнем?
— Надо идти! — тревожно проговорила ведьма. Ее темные глаза были широко открыты, рука неуверенно тянулась к Лоис. — Я не могу управиться с тем, что сильнее меня. Здесь древнее место… и не из тех, что принадлежало человеческому роду и известным нам силам. Здесь поклонялись богам… Уже многие тысячелетия не воздвигают им алтарей. И сейчас остатки их древней силы пробудились! Где же внешние ворота? Мы должны попытаться, пока еще не поздно…
— Свет вашего камня, — Лоис зажмурилась, пытаясь представить себе это место, как недавно припоминала она дорогу в стенах, потому снова открыла глаза, и показала: — Туда.
Шаг за шагом шла ведьма в ту сторону, и свет следовал с нею и окружал ее, как и надеялась Лоис. Справа показались широкие грубые ступени — столетия чуть сгладили их. Лоис уже знала, ведут они к плоскому камню, испещренному какими-то зловещими бороздками, что лежал внизу под расщелиной. Время от времени лунный луч или луч солнца озаряли его то серебряным, то золотым светом.
Мимо обрамленной широкими ступенями площадки они пробрались к дальней стене. Свет из камня осветил осыпь, под которой и была нужная им калитка. Карабкаться вверх во мраке по камням и кускам глины было делом небезопасным, но решимость ведьмы убедила Лоис.
Подъем был трудным, но девушка и не ожидала ничего другого. Но спутница ее не жаловалась, хотя опираться на распухшие руки было сущим мучением. И там, где это было возможно, Лоис тянула и подталкивала ведьму вверх, замирая, когда щебень начинал течь под ногами, грозя стянуть их обратно вниз. А потом они оказались наверху, на грубой траве, пахло солью, небо серело — ночь уже кончилась.
— Морем или землей? — спросила ведьма. — Будем искать лодку на побережье или придется, доверившись ногам, направиться в горы.
Лоис села.
— Нет, — возразила она. — Здесь кончаются пастбища, что лежат между морем и замком. В это время года лишних коней, пока в них нет надобности, пускают сюда на выпас. А в хижине у ворот хранится сбруя, но ее могут охранять.
Ведьма усмехнулась.
— Один-то страж? Что может он противопоставить сегодня ночью, точнее утром, двум решившимся женщинам, их общей воле? Покажи мне эту хижину, и сбруя будет у нас без единого свидетеля.
Они пересекли конец пастбища. Лоис знала, что лошади будут держаться поближе к хижине, где дня за два до шторма им положили брус каменной соли. Как только они вышли из пещеры, камень погас и дорогу пришлось выбирать повнимательнее.
Над дверной поперечиной светился фонарь, вокруг хижины пощипывали траву лошади. Рослые боевые кони, что могли в битве нести снаряженного всадника, не интересовали Лоис. Здесь находились и другие лошади, поменьше ростом, мохнатые, обычно их использовали для охоты в горах, они были выносливы и сохраняли силы, когда уже выдыхались более дорогие животные, которых Фалк держал для собственного выезда.
В круг света от фонаря забрели два таких небольших конька, казалось, она мысленно позвала их. Они были встревожены, трясли головами, рассыпая по шее гривы, — но шли. Лоис поставила наземь седельные сумки и тихо свистнула. К ее облегчению лошадки затрусили к ней, фыркая друг на друга, челки их закрывали глаза, в неясном свете были видны зимние мохнатые шкуры.
Если бы только они оказались послушными, когда у нее будет упряжь. Она медленно обошла их, двигаясь к хижине. Охраны не было видно. Неужели караульный сбежал на пир? Если об этом дознается Фалк, его ждет верная смерть.
Лоис осторожно толкнула внутрь заскрипевшую дверь. Перед ее взором предстало помещение, пропахшее лошадьми и промасленной кожей… Пахло еще крепким напитком, который по деревням гонят из меда и настаивают на травах. Три чарки такого зелья валили с ног даже Фалка. Носком она задела кувшин, он повалился набок, и из горлышка потекла тягучая жидкость. Сторож пастбища вовсю храпел, раскинувшись на спине.
Две уздечки, две седельные подушки, на которых ездят охотники и гонцы. Снять их с крюков и полок не составляло труда. С этим она и вышла, тихонько притворив дверь за собой.
Лошади спокойно стояли, пока она взнуздывала их и потуже затягивала подпруги. Но когда обе они были уже на конях, спутница переспросила ее еще раз.
— Куда же мы едем, Белый щит?
— В горы. — В основном планы Лоис заканчивались подробностями побега. И теперь в броне, посреди поля она почти не представляла, что делать дальше. Оказаться на воле, вне стен Верлена было настолько трудно и невероятно сложно для нее, что на это она потратила почти всю свою умственную энергию, так что на размышления о том, что будет дальше, когда она достигнет гор, ее уже попросту не хватило.
— Значит, с Эсткарпом опять война? — Она и не думала о том, чтобы направить свой путь туда, в ничейные земли, беспокойной и беззаконной полоской отделявшие южную границу Эсткарпа от Верлена. Но если ей сопутствует одна из тамошних ведьм, быть может, этот путь окажется наилучшим.
— Да, с Эсткарпом война, Белый шит. А не подумывала ли госпожа герцогиня о Карее? Не посмотреть ли тайком на вашу страну, на ту судьбу, которой вы пренебрегали.
Лоис, вздрогнув, едва не послала конька коленями в рысь, небезопасную на каменистой тропе.
— О Карсе? — недоуменно переспросила она.
В этом что-то было. Да, быть женой Ивьена и герцогиней она не собиралась. Но Каре был центром южных земель, там она могла найти и родственников, если вдруг ей понадобится помощь. К тому же в таком большом городе Белый щит с деньгами в кармане может и затеряться. И если Фалк все-таки станет разыскивать ее, едва ли он заподозрит, что она в Карее.
— Эсткарп может пока подождать, — сказала ее спутница. — Страна обеспокоена. И я должна знать об этом подробнее, как и о тех, кто мутит воду. Начнем с Карса.
Ведьма подчинила ее себе, Лоис понимала это, но в душе ее не было возмущения. Наоборот, она словно долго распутывала какой-то клубок и вот нашла конец веревочки той, что приведет ее туда, где она всегда мечтала быть, если только осмелится последовать ей.
