— Я могу начинать боевые действия?
— А вы можете их начать? — внезапно заинтересовался доктор Бэра и даже слез с подоконника. На этот раз его Дом находился на сороковом этаже жилых сотов, упасть вниз от удивления было нежелательно.
— Могу!
— Ну вот! — облегченно вздохнул доктор Бэра. — Сами спросили, сами ответили! Всегда бы вопросы решались так просто, так нет же …
И он отправился на подоконник. Командир пограничников упрямо не выключал экран. Доктор Бэра с жалостью глянул на него.
— Ну почему, чтоб убрать жалкий астероид, необходимо устроить драку? — подумал доктор Бэра. — Вот стоящий вопрос! Задать бы его, да нельзя. Какой смысл спрашивать у газонокосилки, зачем она уничтожает траву? Санго Риот — воин, он по-другому не умеет. Все они на Границе — воины. Драчуны. Хулиганы. Бандиты. Командир пограничников, по крайней мере, хороший воин, следовательно, обойдется наименьшими жертвами.
— Что докладывает ваш корпус внепланетных наблюдений? — вежливо поинтересовался доктор Бэра.
Игру следовало доводить до конца, даже если она надоела.
Санго Риот дрогнул — странное движение в исполнении гиганта! — и доктор Бэра с запозданием припомнил, что корпус наблюдателей, кажется, не совсем удачно десантировался …
— Наблюдатель сообщает, — бесстрастно сообщил пограничник, — что на Второй Желтой действуют лаборатории войны, их координаты уточняются. Продукция лабораторий — боевые машины десанта. Созданные на базе людей. Мы называем их киборгами. На Второй Желтой их называют …
Санго Риот осекся. С юного лица члена Совета Асторы на пограничника глянули древние усталые глаза старика.
— Я догадываюсь, как их называют, — вздохнул он. — Извините, но я вынужден открыть вам Великую Тайну.
— Про Брахму, что ли?
— Что вы! — отмахнулся доктор Бэра. — Это вообще не тайна, это читают детям! Но вот вам действительно Великая Тайна: Астора не боится людей. Любых людей. В любом количестве. В частности, поэтому ваш десятислойный кордон у Холма Прощаний не имеет практической ценности. Кого Астора действительно боится, так это киборгов. Не опасается, не сторонится — именно боится. Панически. Такой путь развития людей — это процветание человечества, в примитивном, разумеется, смысле — и смерть Асторы. Добавлю: отсветы первой войны с киборгами до сих пор озаряют небеса Асторы изумрудным сиянием.
— Не понял, — признался пограничник.
— Что неудивительно — ведь это наша другая Великая Тайна. Вы так желаете приказов? Вот вам мой первый приказ: чтоб ни один киборг не проник на священные земли! Ни один! А наблюдателя, передавшего ценнейшую информацию, наградить! Щедро! И, разумеется, он должен получить статус Пограничника. Ведь в корпус наблюдателей, если я правильно помню, вы вербуете всякое отребье, приманивая сказкой о гражданстве? Или я не прав?
— Вы правы, — признал Санго Риот. — Но … мы не знаем, кто этот наблюдатель. Он использует неизвестный нам передатчик и не использует известные нам коды. Передает открытым текстом. Но это не фальшивка, мы проверили.
— Не фальшивка, — пробормотал доктор Бэра. — Проверили …но кто проверит вас? … Да, вот еще что: ваш силовой невод не поможет. Вы сможете убрать астероид, но не Хранилище. Вообще, какая дикая мысль — ловить неводом Брахму!
— Не понял, — сказал гигант привычную фразу.
— Хранилище управляется изнутри. Есть два пути, чтоб туда попасть. Можно умереть. Матрицы всех людей попадают в Хранилище. Но, правда, не факт, что ваша матрица сможет убедить Хранилище в необходимости покинуть данный сектор космоса. Путь второй — слияние с Брахмой. Но я не понимаю, какой смысл вкладывают ваши верующие в это выражение. И, опять же, послушает ли Хранилище слившуюся с ним душу? Уж очень разные весовые категории, если говорить понятным вам языком. В общем, успехов вам, пограничник!
И доктор Бэра выключил экран.
— Так, значит, ты — зёгэн? — цедит Непобедимый.
Он уже очухался. Он уже отмылся. Он поднялся к нам на крышу казармы и теперь цедит:
— А почему считается, что ты — зёгэн? — размышляет он. — В спаррингах, например, я тебя бью.
Мой напарник жизнерадостно ржет, уставившись на деформированное лицо Непобедимого. Тем самым он подписывает себе смертный приговор, но ничуть этого не боится. Не боятся же быки неизбежной смерти на бойне.
— А это — случайность! — объясняет Непобедимый. — Никто не ожидал от старика такой прыти. Теперь ожидают. Побить всех возможно — но только один раз. Так в чем ты зёгэн? Слышишь радио? Но это ты так говоришь. Может, у тебя есть маленький приемник в кармане? Пояс? У тебя есть пояс. И у меня есть пояс. У всех есть пояс! Но твой — светится. Значит, хороший пояс, с лампочкой. Снайперу удобнее целиться тебе в живот. Так в чем ты зёгэн? В словах. Назвался сам, чтоб все боялись. Но я — не все! Понял?
Он легко спрыгивает вниз. Напарник заинтересованно швыряет ему в спину комочек глины. Прыжок! Непобедимый взлетает обратно — почти как я. Хлесткий удар — и напарник надежно уплыл в аут.
— Вы бы лучше подружились, — бормочу я.
— Нет, не получится, — с сожалением отзывается Непобедимый, присаживаясь рядом. — Он только к тебе привязался, животное… Такие, как он, признают одного хозяина.
И он благожелательно смотрит на бесчувственного силача.
— Зачем ты служишь Второй Желтой? — внезапно спрашивает он.
Он очень непрост, этот Непобедимый. Ну, по крайней мере, он так считает. Он думает, что задал сложный вопрос. Но вопрос простой на самом деле. А вот ответ на него сложный. Нет, даже не так. И ответ простой. Ответ простой, поэтому понять его — сложно. И потому я пытаюсь уклониться от серьезного разговора.
— Думаю, главное значение имеет паек командира отделения, — отвечаю я.
— У Первой Желтой паек лучше.
Это аргумент. Я долго его исследую. О правых и виноватых в этой войне говорить бессмысленно — они веками дерутся. Еще с тех пор, как жили вместе на планете под названием, как я предполагаю, Третья Желтая. И паек у Первой Желтой действительно лучше. И я не абориген, я не связан родней, родиной, детьми, традицией, наконец. Тогда почему?
Непобедимый терпеливо ждет ответа. Он для него почему-то очень важен.
— Где-то там, далеко, — бормочу я, — живет чудесная девочка. Анико очень огорчится, если я когда-нибудь предам, неважно кого. Она съежится и увянет — а я этого не хочу.
Непобедимый морщится и плюет.
— Что-то такое я слышал в церкви, — бросает он как ругательство и уходит.
И вот первый мой рейд в легионе Непобедимых. Цель — Первая Желтая, центр военных технологий, гигантский научно-промышленный комплекс. Ну совершенно никаких военных секретов нет у планет- противниц. Два родственных народа и треплются одинаково. Вчера на Первую Желтую прибыл отряд каких- то жутко профессиональных наемников, и вот наш легион невидимой саранчой валится с ночного неба проверить наемников на прочность. При такой секретности горячий прием нам гарантирован еще на подходе. Но нам везет. На Первой Желтой какой-то религиозный праздник, им воевать некогда. Вторая Желтая тоже его отмечает, но на неделю позже — разные календари, видите ли …
Снова бесконечная высота и чувство слияния с миром — до встречи с асфальтом. Привет, мы уже здесь! Лупит со всех стволов охрана, мечутся тени. Оружие дергается в моих руках, я бью из всего наличного арсенала — и пока не промахиваюсь. Вялый пушастик проснулся — сталь и бархат! Нет со мной
