мы им… Но и остальные наши командиры смотрели на экран недоверчиво. Кроме Саши Кузьмина. Саша у нас всегда был суперменом, ему привычно и даже немного скучно, вон как глазки свои маленькие прикрывает, как будто собрался поспать, пока мы тут охаем.
Досмотрели мы запись, получили таблицу сравнения по командам. Ерунда какая-то вышла. Мы, конечно, супермены, только и рудничные не на помойке себя нашли. Все равно они нас во всем превосходили, кроме скорости перемещений. Объективно они были сильнее. Значительно сильнее. Только выиграли мы, а они — проиграли. Почему?! Видимо, я это невольно вслух сказал, потому что Саша Кузьмин очень странно на меня посмотрел. Да и остальные тоже.
— Дмитрий Евгеньевич, а вы обратили внимание на концовку игры? — мягко этак поинтересовался лидер-один. — Вы же взяли все мячи в своей зоне. Они атакуют без блока, со всей дури — а вы берете. Вообще-то считается, что такое невозможно в принципе.
— Ага, еще скажите, что это я игру вытянул на себе! — пробурчал я, хотя на душе разлилось приятное тепло.
Все же слаб человек — очень уж любит, когда его хвалят!
Мы еще посидели, покрутили запись так и этак, пришли к выводу, что все мы молодцы… а потом выключили экран и пошли в командирское кафе. А что еще оставалось делать? Только работать!
Шли мы, понятно, через жилые зоны. Не в нашем состоянии шнырять по коммуникациям. Город лениво просыпался. Шлепали в кафе рудничные рабочие, инженеры завода дельтапланов выцепили от нас Володю Чученова на какие-то свои разборки. Шли девицы в униформе центра бытовых услуг. Униформы той… не сразу и заметишь. Тепло у нас в Городе, так что те, кто покрасивее, не стесняются. Не то чтобы они как-то особо одеваются, скорее наоборот… Недоросли толпой куда-то повалили. Хотя ясно, куда. Вместо первого урока — к мониторам игротеки, погонять групповую игрушку. В общем, обычное городское утро. Да. Только одно отличие — с нами все здоровались. То есть — действительно все! А мы шли и не знали, что теперь делать со всеобщим уважением, не сказать бы — преклонением.
— Ну, вот мы и кумирами заделались! — пробормотал озадаченно Кузьмин. — Кто б еще сказал, что теперь с этим делать-то, а? Неучи мы с вами, ребятки, а взялись еще руководить… что делать-то, а?!
— По башке им всем надавать! — внезапно включился в наш разговор дежурный по блоку.
Видимо, он искал нас по какому-то своему делу и услышал конец фразы. Ну и среагировал … чисто по-командирски.
— Я вам зараз подскажу, что делать! — затараторил командир по громкой связи. — В пандусе, что слева от вас, наши, трах-тебедох их, детки льют якую-тось гадость! Однако, хотять катушки устроить! Э-э- э… если не знаете, чем заняться, можете заглянуть и навести порядок — все равно же рядом. А я тогда дежурную пятерку туда гонять не стану, им и так дел полно… Командир Смирнов. До связи.
Так что мы вздохнули и пошли налево. Действительно, все равно же мимо шли. Насчет что делать — это у нас в Городе не заржавеет, точно.
Ах, как не обрадовались нам наши юные балбесы! Сплошные бегающие глазки и трусливые улыбочки. И масло ведрами по всему пандусу. Дать бы им промеж…
— Ой, Дмитрий Евгеньич, здрасте! — сказало вдруг амебообразное существо и просияло. Я с трудом опознал свою соседку по жилой зоне. Нюра, что ли? По нашей молодежной моде, все они были в необъятных штанах до подмышек, парня от девочки не отличить, и стрижены почти одинаково. Как они говорили, для того, чтоб мужики не пялились. Ну-ну.
— Беспорядки нарушаем, водку пьянствуем? — хмуро поинтересовался Кузьмин.
Он, конечно, и в добром варианте любого в очень неуютное состояние загоняет, так что нарушители скисли. И только я заметил в голосе Кузьмина некую… не растерянность даже, так, тень от нее. Но и этого для Кузьмина было очень много! Я его хорошо понимал: ну как казнить того, кто на тебя смотрит такими влюбленными и преданными глазами?!
— Мы тут… скользяшки делаем, — осторожно решил сказать правду один из бандитов.
Надо же, храбрый! Хотя самый тощий из всех. И тоже кто-то смутно знакомый. Э, нам все в Городе знакомы.
— Зачем? — брякнул Кузьмин.
— А где нам кататься? Со скал спасатели выгнали, из зеленой зоны тоже.
— Тетенькам из вашего блока тоже предлагаешь покататься? — поинтересовался Саша, возвращаясь к привычной манере разговора. — На работу, например? Они же здесь на работу ходят? Кстати, опоздания на работу ты им оплатишь — или все же твои родители?
Бандиты заткнулись. Только самый разговорчивый тихонько пробубнил, что, типа, и покатались бы, ничего с этими коровами не случится. Но даже он понимал, что платить все равно придется, командиры ничего не прощают — и не забывают.
Сам не понимая, что я творю, я открыл ремонтный ход, вытащил мягкий шлагбаум и перекрыл пандус. В конце концов, есть ведь и другие пути!
— Кататься вам — только до этой ночи, — предупредил я. — В ноль-нуль полотер все уберет, ради вас я ему программу менять не буду.
— Эт другое дело! — удовлетворенно сказал тощий бандит.
И хоть бы кто спасибо сказал!
Александра мягко подтолкнула Кузьмина, тот подхватил Женю, и мы удалились.
— Ну и как это понимать? — поинтересовался Кузьмин. — Как поощрение вандализма? Или как получение дешевого авторитета? Или… или что?
— Дети наши никому не нужны, — сказал я единственное, что мог сказать.
Если б я сам понимал, что мною руководило!
Кузьмин помолчал. Еще помолчал. Похоже, он не знал, что ответить. Мда. Похоже, всеобщее уважение нам только проблем добавило. Неразрешимых. Я легонько коснулся Сашенькиной руки и пошел обратно. Как-то внезапно до меня дошло, что мне наши дети нужны. И я знал свои первые шаги. Как наяву прозвучал усталый голос Ивана:
— Быть с детьми. Понять их. Принять. Идти с ними. Вести за собой, там, где дети сами не пройдут. Отдать за них жизнь.
Так просто все. Так трудно. Понять трудно, не то что следовать пути. Свою жизнь — отдать…
Почему-то вспомнилось, как жестоко кто-то расправился с железнодорожными бандами, не разбираясь, чья там сфера влияния и что ему за это будет. Теперь я понимал, кто. А смогу ли я сам вот так же, рискуя своей свободой, не то что жизнью, вступиться за детей нашего несчастного мира? Ответа я не знал. Я не знал даже, от кого и чего их защищать — и стоит ли, кстати. Все они звереныши и бандиты, выкормыши нашего зверского общества. Похоже, я только что выбрал себе неподъемную работу. Ну и что?
Круговерть дел оборвалась внезапно. Пришел сменщик, командир из бывших робототехников, Жора Крафт. Хлопнул по плечу — смену сдал, смену принял, проваливай отдыхать! Хороший он парень, Крафт. Командиры — все хорошие парни.
Гафаров с сожалением оставил Информаторий. Привычно заглянул в круглосуточную парикмахерскую, привел в идеальный порядок и без того идеальную прическу. Девочки пожаловались на скуку в ночные смены. Угу. Надо сказать Цветкову, пусть озаботится рекламой. Многие же работают ночью, чтоб им и не ходить в салон после работы? Цветков сделает, если попросить. Хороший он парень, Эдик Цветков, хоть и не командир. Кстати, почему он не командир? Соответствует же. Он — соответствует. А вот некий командир Евгений Гафаров — нет!
Ведь ясно же всем, кто разломал оборону Рудника в великой игре. Кто продумал и воплотил единственно возможную тактику. Кто спасал все грязно принятые мячи. Кто выкладывал сверхъестественно точные, мгновенно рассчитанные пасы. Кто, наконец, в самый тяжелый, критический момент своими невероятными атаками пробил глухие блоки профессионалов — и все время выводил, выводил своих низкорослых бойцов на чистую сетку для победных ударов. Кто не принял ни капли великой славы после великой победы — исчез скромно и незаметно, так, что про него никто и не вспомнил.
По крайней мере, беспристрастный командир Евгений Гафаров должен был восстановить справедливость, как восстанавливал всегда и везде! Но — не хотелось. Да и никому не хотелось видеть эту
