сведенные предсмертными судорогами, покрытые запекшейся кровью!..
После одной из рекогносцировок едва-едва идет солдат, раненный в голову и грудь. Пуля прошла у него под кожей черепа. Другая засела ниже левого плеча. Увидев генерала, раненый выпрямляется и делает 'на плечо' и 'на караул!'. Совершенно своеобразное выражение солдатского энтузиазма.
Офицера, смертельно раненного, приносят на перевязочный пункт.
Доктор осматривает его - ничего не поделаешь... Конец должен наступить скоро.
- Послушайте, - обращается несчастный к врачу... - 'Сколько времени мне жить?
- Пустяшная рана, - начал было тот по обыкновению.
- Ну... довольно... Я не мальчик, меня утешать нечего. Сам понимаю... Я один - жалеть некому... Скажите правду, 'сколько часов проживу я?
- Часа два-три... Не нужно ли вам чего?
- Нужно.
- Я с удовольствием исполню...
- Скобелев далеко?..
- Шагах в двухстах...
- Скажите ему, что умирающий хочет его видеть... Генерал дал шпоры коню, подъехал. Сошел с седла... В глазах у раненого уже затуманилось...
- Как застилает... Генерал где?.. Не вижу.
- Я здесь... Чего вы хотите?
- В последний раз... Пожмите мне руку, генерал. Вот так... Спасибо!..
Под Плевной - умирающий офицер приподымается...
- Ну, что наши?..
- Отступают...
- Не осилили?
- Да... Турков тьма-тьмущая со всех сторон...
- А Скобелев - цел?
- Жив...
- Слава Богу... Не все еще потеряно... Дай ему...
Опрокинулся и умер с этой молитвой на губах за своего вождя...
В бою под Плевной, когда генерал уже в пятый раз бросился вперед в огонь, его обступили солдаты.
- Ваше-ство...
- Чего вам, молодцы?
- Невозможно на коне... Все с коней посходили...
- Ладно...
И пробирается вперед верхом. Турки целят в близкого к ним всадника. Целый рой свинцовых шмелей летает у его головы.
- Чего на него смотреть, - глухо заговорили солдаты...
- Эй, ребята... Ссади-ко генерала с коня... Этак и убьют его.
Не успел Скобелев и опомниться, как его сняли с седла...
- Виноваты, ваше-ство!.. Иначе никак невозможно... - оправдывались они.
Потом в траншеях станет Скобелев на банкет бруствера... А турецкие позиции шагах в трехстах. Начинается огонь по нему...
Солдаты смотрят, смотрят.
- Этак не ладно будет.
И становятся рядом с генералом... Туда же... Тот, чтобы не подвергать их напрасной смерти, - сходит и сам вниз...
Раненному в обе ноги нужно было отрезать их; одну выше колена, другую ниже. Ампутируемый решительно отказался от хлороформа, потребовал трубку;: доктор дал ему громадную. Страдальцу отрезали одну ногу - он и не простонал. Начинают резать другую. Солдат только затягивается табаком. Были при этом и сестры милосердия. Молоденькая не выдержала, уж слишком подействовало на нервы. Начинает рыдать, ее останавливают.
- Ведь это на раненого скверно подействует... Молчите.
- Не замай! - солдат вынимает трубку изо рта. - Известно, ее бабье дело пущай голосит!..
До того это было неожиданно, что все, несмотря на тяжёлую обстановку всего окружающего, улыбнулись.
- Отчего это ты отказался от хлороформа?.. Ведь легче было бы.
- Нам нельзя этого.
- Почему же?.. Ведь все так делают...
- То все... А мы на особом положении, мы скобелен-ские!
Раз отряд снимался с караула, чтобы идти в рекогносцировку, донец останавливается и раскрывает подушку своего седла. (У донцов в этих подушках все их боевое имущество.)
- Чего ты?.. - недоумевает сотник.
- Да вот, новый мундир выну, все лучше умереть в новом-то.
- Зачем новое-то портить?
- Да как же, ваш-сбродие... Вон генерал говорит: каждый в бой, как к причастию должен идти... И сам он всегда в новое одевается... Невозможно...
В скобелевском отряде заботились не только быть храбрыми, но и красивыми в бою. 'Надо везде и показом брать!' - говаривал он. На показную сторону даже солдаты обращали внимание. Тот же самый донец, одевавшийся во все новое перед боем, не успел, еще договорить своего ответа сотнику, как вдруг ему - шальная пуля в живот. Раны такого рода смертельны и мучительны. Везут на перевязочный пункт. В это время главнокомандующий объезжает позиции.
- Ваше высокоблагородие! - обращается он к офицеру, тоже раненому.
- Чего тебе?
- Чего бы мне ответить получше великому князю, когда он спросит меня? заботится раненый...
За своих Скобелев всегда стоял горой... Их участь положительно была больна ему. Эта армейская молодежь, беззаветно верующая в дело, беззаветно смелая, стала для генерала семьей, даже ближе семьи, если хотите.
- Я их не брошу и не оставлю никогда, - говорил он... - Они все на моей душе теперь... Так работать, как они, - почти невозможно.
- Ну, им и отличий больше!.. - замечали другие при этом... - Будет с чем домой вернуться.
- Ну, что ж. Кто из них и останется целым, вернется домой, что толку? Какая у них будущность? Папенек, маменек, титулованных родственников нет. Самые счастливые выйдут из службы с пансионом в 350 рублей или попадут в становые пристава... А ведь какая это честная и даровитая молодежь!
И действительно, близ Скобелева и типы вырабатывались совсем особые.
Вот, например, хорошо образованный солдат. Он не хочет держать офицерского экзамена. Почему бы, думали вы?
- Разве позорно быть солдатом? По-моему - это великая честь, я и остаюсь им.
Штаб, канцелярия скобелевской дивизии - в ста шагах от неприятеля, дни и ночи жили в траншеях. Писаря под огнем!.. Я уже в 'Годе войны' рассказывал много об этом, теперь поневоле приходится повторять многие из этих эпизодов.
Вот, например, вольноопределяющийся рядовой Иванченко. До войны за год он был воспитанником классической гимназии в Москве. Ему только что наступило 15 лет, когда, увлеченный сербским делом и зная, что его так не отпустят, он бежал от греков и латинян, без паспорта пробрался через австрийскую границу для того, чтоб в Лемберге узнать об окончании войны. Что ему было делать? Назад возврата нет, да и семья примет крайне не ласково. Мальчик еще, он принимается за сельские работы, поступает к какому-то русину и в поте лица зарабатывает хлеб свой. Потом он попадает в Румынию к нашим старообрядцам. Они его делают у себя учителем русского языка. Дают ему избу, кормят, дело идет так хорошо, что у Иванченки оказывается уже тележка и лошадь. В это время начинается война с турками. Иванченко продает все,
