на ее кулак. Поперхнувшись незаконченным вдохом, он придавил Людмилу к земле, распластался сверху и лишь после этого позволил себе почувствовать боль.
Хлопнуло помповое ружье. Выстрел был не громким, но в ушах зазвенело так, словно рядом рухнул прилавок с хрусталем. В этом пронзительном переливе послышался второй «чилик-чик», и голос Корзуна:
– Да все уже… Не надо…
Виктор попытался встать и, повернув голову, встретился взглядом с Людмилой.
– А я решила, ты это…
– Что?.. Типа, воспылал к тебе?
Мухин, застыв, долго посмотрел ей в глаза. Он вдруг обратил внимание, что они похожи на две вишенки. И ресницы… Когда ему было их разглядывать? А вот теперь нашел же время… Ресницы у нее оказались густые, изгибающиеся к кончикам и такие близкие, что Виктору подумалось: моргни Людмила – и он ощутит их бархатный шорох.
– Типа того, – проронила она. – Воспылал…
– Вы поднимитесь, или вас тут на ночь оставить? – осведомился Борис.
Люда свалила с себя Мухина и взялась за протянутую Корзуном ладонь. Виктору никто не помогал, и он встал сам – с трудом вздыхая и придерживая живот.
Мужчина, упавший за кирпичным корпусом, шевельнул ногой и замер.
Из ворот показался зачумленный Тихоныч.
– Вы еще здесь?! Вы еще кого-то?..
– Бегом назад, – скомандовал Борис. – Зарыться и уснуть на полчаса!
– Ну-ка… – Мухин забрал у Люды ее пистолетик и медленно обошел кирпичное строение.
Раненый лежал лицом вниз, беспомощно раскинув руки, и даже если он притворялся, тянуться к «Вальтеру» ему было слишком далеко. Пиджачок – хороший, светло-серый в белую рельефную полоску, – уже пропитался кровью и теперь напоминал халат для маскировки на скотобойне. На правой лопатке влажно блестела черная прореха, хотя сзади Борис в него стрелять не мог. Судя по размерам лоскута, картечь вырвала его изнутри, предварительно пробив тело.
Мужчина снова пошевелился – так слабо, что не сдвинулся и на сантиметр.
– Куда спешишь, человек? – сказал Виктор и, взяв его за чистый рукав, перекатил на спину. – Ффууу… Да мы с вами, гражданин, встречались… Неказисто выглядишь, Олежек.
– Серьезно?.. – прохрипел тот, мучительно улыбаясь. – Тогда лучше выглядел?
– Когда я тебе стулом башку разнес? Так же, примерно.
– Креслом… – поправил Олег. – Не стулом – креслом. Ножка острая… стальная, падла… Вот так вот, брат… Витя, Женя… как тебя… Ты сюда, а я отсюда. Не жизнь – беготня сплошная…
– Ты это погоди, «отсюда»!.. Поговорим, может? Рана у тебя тяжелая, помирать трудно будешь. В общем, условия прежние. С меня – пуля в сердце.
– Хрен тебе, – ответил он, корчась. – Условия мои.
– Тебе что, не больно?
– Больно?.. Так, покалывает маленько… Больно – это когда душа… ясно, Женя?
– Я не Женя.
– Мне-то что? Хоть Витя, хоть Иван… – Он закашлялся и сплюнул себе на рубашку какой-то темный сгусток. – …хоть Иван Иваныч. Сперва я спрошу. Потом ты… если успеешь.
Мухин нервно погладил полированный затвор пистолета и оглянулся на «Сааб».
– Ты его лечить собрался? – крикнула Люда. – Поехали!
– Сейчас! Спрашивай, – сказал он Олегу. – Попробуй.
– Макаров с вами был? Раньше.
– Да, – быстро ответил Виктор.
– Что потом?
Вопроса Мухин не понял, и это его смутило. Он рассчитывал, что Олег будет интересоваться, например, количеством человек в команде… Хотя это тоже не имело особого значения.
– Потом получилось, что он уже не с нами, а с вами, – сказал Виктор.
– Как Макаров от вас ушел?
– По-английски. Инсценировал покушение. До этого было два неудачных, а потом третье… Пуговицу нам на память оставил… Зачем тебе это нужно?
– Пока еще я задаю вопросы.
– Да ты уже подыхаешь! Я-то когда начну?
– Подыхаю и задаю вопросы, – произнес Олег, насколько мог твердо. – Базу данных в том слое колупнули? Где ты… с креслом…
Говорить ему было все труднее, и Виктор опасался, что не дождется своей очереди.
– Базу… хакнули? Или… нет? – повторил Олег.
– Некому хакать. У нас штат скромней вашего.
– У Юрика тоже не дивизия…
– К чему нам его списки? Они же имеют смысл при сравнении.
– Естес-сно… Разобрались, значит, что к чему… А списки у него везде имеются… почти… Куда Юрик влез – там и списки… Я гляжу, ты в атаку попер… Ну, валяй. Быстрее только, Женя-Витя… а то я что-то расклеиваюсь. Ты своему уроду передай – пусть картечь крупнее заряжает. Убить по-людски не может…
– Вы сюда перекинулись, чтоб убрать Матвея Корзуна, – без предисловий заявил Мухин.
– Тебе и спросить-то нечего… сам все знаешь. Умненький…
– Почему не убрали еще? Времени достаточно было.
– Макаров требовал – главное условие… чтобы все натурально. Стечение этих…
– Обстоятельств, – торопливо подсказал Виктор.
– Во. Корзун ваш на склад причапал… Бандитский наезд – идеальный вариант. Я же и сейчас… не в тебя же я собирался… А ты на телку сразу запрыгивать… как кобель.
– Дал бы я тебе по морде, Олежек. Да это уже лишнее будет. У тебя-то самого что с Макаровым? Копаешь под него?
– Я в нем… просто сомневаюсь. К вам переходить тоже неохота… я уж умаялся с войнушками этими. Ты, небось, и половины не знаешь, что творится… труба дело, что творится, Женя… На поверхности мало видно… Для мулов, наверно, вообще ничего не происходит…
– Мулы – это кто?
– Юрик так оболочки называет… обычных людей. Против нас с тобой они… как будто… в них как будто нет чего-то главного…
«А Петр называет «овцами», – невпопад подумал Мухин. – А я?.. Не помню… «Стадо»?.. Да, стадо. Как же мы похожи…»
– Так ты в Макарове сомневаешься…
– Он будущее обещает… в меру светлое… А я не верю. Где оно?..
– Ты сказал, у него статистика в каждом слое… Почему здесь ее нет?
– Есть. Под другим соусом.
– Не «Дело врачей»?
– Нет… другая контора. С эвтаназией не связано… но тут тоже полоумных считают. Кругом считают, Женя. Кроме…
Олег опустил веки и замолчал.
– Что «кроме»?! – потребовал Виктор.
– Кроме одного, конечно… – сказал он, не открывая глаз. – Нулевого…
– И… ваш Макаров знает, где нулевой слой?.. – Мухин мгновенно вспотел и, сунув пистолет в карман, вытер лицо платком. – Он его нашел?.. Нашел нулевой?!
– Давно уже. Чего искать-то?..
– Ты там был?!
– Был, – подтвердил он. – А теперь меня там нет. Проголосовал за тебя… а ты мое ходатайство об
