— Других и не бывает. Любой шанс — последний.
— Доиграть в свободу?..
— Доиграть до конца. И в конце получить.
— Свободу? — повторил человек.
— Игра делает тебя свободным. Не надо только останавливаться.
— Ну?.. Я слушаю.
— Через десять минут тебя выпустят.
— На помывку?
— Тебя выпустят совсем.
— Что-то я…
— Сомневаешься?
— Нет… Нет, я не сомневаюсь, — твердо сказал он.
— Хорошо. Тебя встретит человек в сером пиджаке. Он отвезет тебя к детской площадке и отдаст сверток.
— К площадке, где был клад?
— К той самой.
— А сверток большой?
— Два килограмма. У площадки ты увидишь черный «Сааб». Ты подойдешь к левому переднему колесу, нагнешься и приложишь сверток под днище.
— Приложу?.. Как это?
— Не твоя забота. Он приклеится сам. После этого медленно уходи.
— Куда?
— Не важно. Просто уходи. Бежать нельзя. Разговаривать ни с кем нельзя. Оглядываться нельзя.
— И… это и будет конец нашей игры? Я стану свободным?
— Раз и навсегда, — заверил голос, — но лишь при условии, что ты снова не бросишь все на полпути. Не испугаешься, не передумаешь.
— Не испугаюсь. Не передумаю. — У человека задрожали руки, по майке расползлось темное пятно пота. — Не испугаюсь, нет… все сделаю. Стану свободным…
— Это я.
— Ты?..
— Глупый вопрос.
— Возможно, ты прав… — Человек в белом халате встал из-за стола и повернулся к окну. Окно выходило во двор, ничего примечательного за ним не было, однако всякий раз, когда в голове просыпался голос, человек вставал и отворачивался от двери. Ему не удавалось избавиться от артикуляции, и он опасался, что кто-нибудь из коллег однажды застанет его врасплох. — Почему ты никогда не посещаешь меня дома? Боишься, жена услышит?
— Это ты боишься. А я ничего не боюсь. Здесь обстановка располагает. Все под боком.
— Ну да. И валокордин найдется, и койки свободные…
— Это не я сказал. Это ты сказал.
— А что, есть разница?
— Если ты ее уже не видишь, тебе действительно пора в палату.
— Это не я сказал, — ухмыльнулся человек. — Кстати, спасибо тебе.
— За деньги? Ерунда, мне нетрудно. Надеюсь, они тебя выручили?
— Еще бы! Только… почему это было… в такой форме?
— В форме клада? Тебе не понравилось?
— Ну-у… Просто странно. Клад на детской площадке… Очень странно.
— Ты предпочел бы лотерейный билет. Или умирающего дядю-миллионера в Канаде.
— В общем, да. Что-нибудь более реалистичное.
— Ты считаешь, что дядя-миллионер — это реально?
Человек в белом халате потеребил цветок на подоконнике и, отломив сухой листик, кинул его в плетеную корзину.
— Да в принципе мне без разницы, — сказал он. — Спасибо, ты меня здорово выручил.
— Ты стал свободным?
— Гм… да, в определенном смысле… Почему ты мне помог?
— Есть две причины. Первая: я тебе помог, потому что ты в этом нуждался. А вторая… А вот со второй сложнее.
— Это говоришь ты? — удивился человек.
— Не мне сложнее, тебе. Надо поверить. Это трудно.
— Я попробую.
— Ну-ну, посмотрим… Я хочу подарить тебе свободу, — сказал голос. — Деньги этого не дают, ты уже убедился.
— Нет, отчего же…
— Не избавление от долгов, а настоящую, полную свободу.
— Такое возможно?
— Надо только поверить. Точнее, довериться.
— Один… один мой знакомый уже как-то доверился… — осторожно начал человек в халате.
— Ты про того психа, что прыгал с крыши и снимал трусы на улице?
— Так он все-таки псих?
— Забавно. Назначаешь ему лечение, а потом спрашиваешь, не псих ли он. Разумеется, псих. Но держат его здесь несправедливо. Ведь он неопасен.
— С крыши чуть не сиганул…
— Он не собирался. Это было обычное шоу. Артистическая натура. Ему постоянно нужно чье-то внимание. И здесь ему очень плохо.
— Кому у нас хорошо? — хмыкнул человек.
— Ему гораздо хуже, чем тебе было в тот момент, когда ты искал деньги.
— Это правда?
— Я всегда говорю правду. Ты, вероятно, догадываешься, чего я от тебя хочу.
— Смутно.
— Не надо кривить душой. Я все чувствую. Я даже чувствую, что ты согласен. Ты сделаешь то, о чем я тебя попрошу.
— Не уверен.
— Ты поднимешься на четвертый этаж и проверишь у дежурной медсестры журнал. Потом отправишь ее за старыми записями. Санитарам скажешь, что их ждут на пятом.
— Вот уж не уверен…
— Ты откроешь палату, — настойчиво продолжал голос, — и проводишь его вниз.
— На выходе могут быть проблемы. У нас не терапевтическое отделение, просто так больные не выписываются.
— В твоем столе лежит чистый бланк с подписью главврача. Печать поставишь сам.
— Все-то ты знаешь… — вздохнул человек.
— Это я.
— Ты?..
— Глупый вопрос.
— Не тяни. Давай конкретно. — Человек в кровати посмотрел на часы и скривился: опять проспал. Сегодня он собирался встать пораньше. Не получилось.
— Я буду конкретным, — пообещал голос. — Одевайся и спускайся к машине.
— Чего это вдруг? С каких это пор ты мною командуешь?
