обстоятельства. Могу я поговорить с тобой наедине, Винс?
Алисия со значением посмотрела на второго переговорщика, представлявшего интересы департамента полиции округа Майами-Дейд, который оказался парнем тактичным и поторопился сказать, что ненадолго отлучится, чтобы выпить эспрессо. Натянув дождевик, он вышел в дождь и сумрак, оставив Пауло и Алисию в одиночестве.
— Ну, что случилось? — осведомился Винс.
Алисия подтащила к себе стул и уселась на него поближе к Пауло, чтобы он мог чувствовать ее присутствие. При этом у нее возникло импульсивное желание взять его за руку, но она сдержалась, поскольку предстоящий разговор исключал такого рода интимные прикосновения.
— Винс, что ты знаешь об Аргентинской грязной войне?
Вопрос не вызвал у Пауло того удивления, на какое рассчитывала Алисия.
— Признаться, до сегодняшнего дня почти ничего об этом не знал.
— Вероятно, в подобном же неведении находится и большинство американцев. Однако, как я поняла из твоего ответа, в отличие от большинства ты что-то все-таки знаешь?
— Да, сегодня узнал об этом кое-что интересное.
— Это произошло в мое отсутствие?
— Пока тебя не было, на меня вышел один человек и сообщил по этому поводу кое-какую информацию.
— И кто же это?
— Пожилая женщина, обчистившая депозитную ячейку Фэлкона в Багамском банке.
— Значит, это она украла деньги?
— Не украла. Как выяснилось, Фэлкон на вполне законных основаниях предоставил ей доступ к своей ячейке.
— Как такое возможно?
— Оказывается, она знает Фэлкона — и довольно давно. И рассказала о нем много интересного.
Алисия не сомневалась, какую пожилую женщину имеет в виду Винс и о чем у них шла речь, и порадовалась, что он не может заметить ее реакции.
— И что же она рассказала?
— Много чего. Например, что Фэлкон провел большую часть этой грязной войны в должности надсмотрщика в одном из центров содержания политических заключенных. Таких разбросанных по всей стране секретных тюрем, куда военный режим сажал своих оппонентов, было в Аргентине более трехсот. Фэлкона же в те годы звали Эль Осо.
— Как она с ним познакомилась?
— Он работал в тюрьме, где содержалась ее дочь.
— Все понятно…
— В самом деле? — спросил Винс.
Она не знала, что на это сказать, но он не стал дожидаться ее ответа и продолжил:
— Интересная деталь, эта тюрьма — или центр содержания заключенных — именовалась Ла-Кача. Так ее назвали надсмотрщики. Это был сокращенный вариант от Ла-Качавача. Оказывается, в свое время в Аргентине пользовался популярностью мультфильм под названием «La Bruja de la Cachavacha», рассказывавший о ведьме, которая могла сделать так, чтобы люди исчезали.
— Я видела этот мультфильм, — сказала Алисия.
— Со стороны посмотреть, так Эль Осо и его приятели были настоящими комедиантами. Думаю, Фэлкон обыгрывал именно эту ситуацию, когда говорил о ведьме и об «исчезнувших».
— А чего ты хотел? Ты видел его, разговаривал с ним. Он настоящий сумасшедший.
— Нет, он не сумасшедший. Скорее, социопат.
— Это твой источник — та женщина так считает?
— Нет, она этого слова не использовала. Но всяких историй порассказала предостаточно. А как гласит пословица, если он крякает и ходит, как утка, значит, он…
— Какого рода истории она рассказала?
— Кошмарные, из разряда «ужастиков»!
— Что?! — вскричала Алисия, невольно выдавая владевшее ею напряжение.
— Как выяснилось, ее дочь находилась на седьмом месяце беременности, когда ее посадили в Ла- Кача. Трудно поверить, но она оказалась среди девятнадцати беременных женщин, которых бросили в эту тюрьму и подвергали там пыткам. С тех пор никто ее больше не видел, но ходили слухи, что она прожила там достаточно долго, чтобы родить ребенка.
— Кто-нибудь знает, что случилось с ребенком?
— По этому поводу я ничего сказать тебе не могу.
— Но ты ее спрашивал?
— Она не захотела это обсуждать.
— Неужели ты на нее не надавил?
— Ты не находишь, что подобные методы неприемлемы, особенно в ситуации с освобождением заложников? Если я говорю, что она не захотела это обсуждать, значит, так и было.
— И ты с этим примирился?
— Мы с самого начала договорились, что она расскажет о том времени и о Фэлконе только то, что сочтет нужным. Никто не требовал от нее деталей, касающихся ее дочери и носящих личный характер.
— Может, ее дочь все еще где-то скрывается?
— Возможно. Или все дело в том, что разговор на эту тему для нее слишком болезненный. Между прочим, я всегда считался с желаниями своих источников и никогда не требовал от них невозможного. Тем более что в данном конкретном случае эта женщина предоставила нам по Фэлкону исчерпывающую информацию, а взамен попросила только об одном.
— О чем же?
— Кое-что тебе передать.
— Мне? — выказала Алисия куда больше удивления, нежели испытывала. — И что же она просила передать? Деньги?
Винс покачал головой и выложил на стол две папки. Алисия видела лицевую сторону верхней, на которой красовалась наклейка с надписью на испанском языке, в переводе на английский гласившей: «Министерство здравоохранения. Буэнос-Айрес. Госпиталь Дюран. Ответственный: доктор Ди Линардо». Наклейка на второй папке, выглядывавшей из-под первой, виднелась лишь частично. Надпись на ней была сделана на английском языке: «Американская ассоциация продвижения научных знаний. Вашингтон. Округ Колумбия». Далее следовала некая аббревиатура: «КОНАДЕР».
Алисия никогда не видела эти папки, а также не имела никаких дел ни с доктором Ди Линардо, ни с упомянутыми выше учреждениями.
— Что это? — спросила она.
— Я не выяснил. И не из-за отсутствия любопытства. Просто, как ты понимаешь, не смог прочитать написанное.
— И твой источник тебе об этом не сообщил?
— Нет. Так мы условились. Она рассказывает мне все, что знает о Фэлконе, а я передаю тебе эти папки. Она настаивала, чтобы их содержание осталось секретом для всех, кроме тебя.
Алисия смотрела на папки во все глаза, но хранила молчание.
— Что-нибудь не так? — спросил Винс.
— Нет, все нормально.
— Не притворяйся. Старая леди предупредила меня, что, хотя это личное, ты, возможно, возненавидишь меня за то, что я передал тебе эти папки.
— Брось, Винс. Я не убиваю посыльных.
— Тогда в чем дело?
Алисия не могла отвести от папок глаз, а в голове снова звучал голос, предлагавший ей свернуть на федеральное шоссе и уехать из города.
— Боюсь, эти папки содержат больше, нежели мне хочется знать, — тихо сказала она.
