Хоук рассмеялся. Наверное, зря, потому что бок тут же прострелила боль.
— Да. — Он прижал ее к себе. Погладил по волосам. Коснулся ссадины на верхней губе. Почувствовал, как ее перестало трясти. Да и у него на душе как-то сразу стало легче.
— Мы можем попробовать.
ГЛАВА 105
Хоук подъехал на своем «форде-бронко» к кованым воротам между каменных столбов.
Опустил стекло, нажал на кнопку аппарата внутренней связи.
— Да? — ответил мужской голос.
— Лейтенант Хоук, — произнес Хоук в микрофон.
— Проезжайте к дому. — Ворота медленно открылись. — Мистер Ходошевский ждет вас.
Хоук поехал по длинной петляющей подъездной дороге. Правое бедро отзывалось болью даже при малейшем нажатии на педаль газа. Он уже начал курс физиотерапии, но лечиться предстояло долго. И врачи предупредили его, что полностью избавиться от хромоты, возможно, не удастся.
Участок занимал огромную территорию. Хоук проехал мимо большого пруда. Мимо огороженного поля, возможно, для лошадей. Дорога привела к внушительному особняку. Середину вымощенного брусчаткой двора занимал великолепный фонтан. Вода плескалась в мраморном бассейне.
«Миллиардеры портят жизнь миллионерам», — вспомнил Хоук. Даже по гринвичским стандартам такая роскошь была чудовищно неуместной.
Он вылез из автомобиля. Взял трость, без которой не мог обходиться. Поднялся по лестнице.
Нажал кнопку. В доме зазвонили колокола. Его это не удивило. Открыла молодая женщина. Симпатичная. Из Восточной Европы. Может, гувернантка.
— Мистер Ходошевский попросил провести вас в малую гостиную. — Она улыбнулась. — Нам сюда.
Мальчишка, лет пяти или шести, проехал мимо на игрушечном автомобиле.
— Бип, бип!
— Миша, нельзя! — закричала гувернантка и вновь улыбнулась. — Извините.
— Я — коп! — Хоук подмигнул. — Скажите ему, что нельзя превышать разрешенные здесь сорок миль в час.
Они прошли через анфиладу величественных комнат в небольшую гостиную с полукруглой стеклянной стеной, выходящей на парк. На стене висела известная всем картина современного художника, стоящая баснословных денег. Всю обстановку составляли большой кожаный диван, пара кресел и домашний кинотеатр с плазменной панелью с диагональю шестьдесят дюймов. Показывали какой-то старый вестерн.
— Лейтенант…
Сначала Хоук увидел только пару ног, лежащих на пуфике, потом с кресла поднялся мужчина в мешковатых шортах и просторной желтой футболке с надписью «Деньги — лучшая месть».
— Я Григорий Ходошевский. — Мужчина протянул руку. Рукопожатие у него было крепким. — Пожалуйста, присаживайтесь.
Хоук осторожно опустился на диван. Прислонил трость к подлокотнику.
— Спасибо.
— Я вижу, вы не совсем здоровы?
— Мелочи, — солгал Хоук. — Травма бедра.
Русский кивнул:
— У меня несколько раз возникали проблемы с коленом. — Он улыбнулся. — Я на собственном опыте убедился, что нельзя спускаться на лыжах по заросшему деревьями склону. — Ходошевский взял пульт дистанционного управления, приглушил звук. — Вы любите вестерны, лейтенант?
— Конечно. Их все любят.
— Я тоже. Мой любимый — «Хороший, плохой, злой». Не могу, правда, сказать, с кем я себя отождествляю. Жена говорит, что со злым.
Хоук улыбнулся:
— Если я не ошибаюсь, у каждого был свой мотив для участия в том походе за золотом.
— Да, — кивнул русский. — Думаю, вы правы, у них у всех были свои мотивы. Так чем я обязан вашему визиту, лейтенант Хоук?
— Я расследую одно дело. Наткнулся на имя, которое, возможно, вам знакомо. Чарльз Фрайдман.
— Чарльз Фрайдман? — Русский пожал плечами. — Извините, не припоминаю. А должен?
«Здорово у него получается, — подумал Хоук и всмотрелся в Ходошевского. — Прирожденный актер!»
— Думаю, да.
— Хотя… раз уж вы его упомянули… — Ходошевский просиял. — Я вспоминаю одного Фрайдмана. Он проводил какое-то благотворительное мероприятие в городе год или два назад, на котором я присутствовал. Думаю, для музея Брюса. Я выписал чек на какую-то сумму. Да, теперь вспоминаю, у него красавица жена. Может, его звали и Чарльз, если речь о том самом Фрайдмане. Что он натворил?
— Он мертв, — ответил Хоук. — И имеет отношение к делу о наезде, которое я расследую.
— Дело о наезде… — Ходошевский поморщился. — Это плохо. Ездят здесь ужасно, лейтенант. Я уверен, вы и сами это знаете. Иногда я боюсь перейти улицу в этом городе.
— Особенно если кто-то захочет, чтобы вы не дошли до противоположного тротуара? — Хоук смотрел в стальные глаза русского.
— Да. Полагаю, что так. Есть основания связывать этого человека со мной?
— Безусловно, — отозвался Хоук. — Сол Ленник.
— Ленник! — Ходошевский глубоко вдохнул. — Ленника я знаю. Ужасно! Как такое могло случиться? Прямо в его доме. В этом городе. Это брошенный вам вызов, лейтенант.
— Мистера Фрайдмана убили несколькими неделями раньше. На Виргинских островах… Как выяснилось, они мистер Ленник были финансовыми партнерами.
Глаза Ходошевского раскрылись, будто от удивления.
— Партнерами? Да уж, тут творится что-то странное. Но, боюсь, больше я этого человека не видел. Сожалею, что вам пришлось проделать такой долгий путь. Хотелось бы оказать более существенную помощь.
Хоук взялся за трость.
— Ничего страшного. Не часто приходится бывать в таких домах.
— Хотите, я с удовольствием вам его покажу?
Хоук встал, опираясь о трость, поморщился от боли.
— В другой раз.
— Надеюсь, ваша нога не будет долго причинять вам боль. И конечно же, удачи в расследовании.
— Благодарю. — Хоук шагнул к двери. — Знаете, прежде чем уйти, мне хочется вам кое-что показать. На случай если возникнут какие-то ассоциации. Недавно я провел несколько дней на Карибах… — Хоук достал мобильник. — Заметил кое-что интересное. На воде. Рядом с островом, на котором находился мой отель. Сфотографировал. Забавно, совсем рядом с тем местом, где был убит Чарльз Фрайдман.
Он протянул мобильник Ходошевскому, который с любопытством взглянул на дисплей. Эту фотографию Хоук сделал во время пробежки.
Запечатлел яхту Ходошевского. «Черного медведя».
— Хм-м-м… — Русский встретился с Хоуком взглядом. — Как причудливо пересекаются жизненные
