скрутила. Не испортила его. Вот помню, как пошли группы выступать — как бы это «Сектор газа». Поддельные, понял? Юрика все слушали, но его же никто в лицо не знал. И вот, как-то Юрик приехал с Москвы и мне по пьянке рассказал об одном эпизоде. Мы, говорит, пошли как-то на концерт. Вот пришли, расселись. Он подвыпивший был, это не секрет, конечно, он любил выпить. И вот, объявляют — выступает группа «Сектор Газа»... А я, говорит Юрик, сижу в зале. И выходит этот — Фидель. Юрик его знал, он у них типа администратором был когда-то... Я, говорит Юрик, вскочил и побежал на сцену. Вырвал у них микрофон и хотел сказать, что, мол, они — мошенники... Это ж я — «Сектор Газа»! А они ему — а мы тебя не знаем! И стали бить! Как били! Минут десять! Пинками!.. Все отбили... Я, говорит, упал, закрыл руками голову, чтоб не убили. Как они его били! Все почки, все отбили...Этот Фидель, собака, мне б до него добраться, я б его голыми руками задушил!.. Юрик потом три недели лежал в больнице... Они ему все отбили! Суки! Он когда рассказал мне... И вот, как мне кажется — вот причина его смерти.
..А так — да, мы с ним любили выпить. Приходит ко мне и говорит: «Пап, ну ты доволен мной — как я пробился?» Ну, мы возьмем бутылочку, а одна у него с собой всегда была — что бы не бегать лишний раз. Ну, сядем, он кассету со своими песнями в магнитофон воткнет, а сам смотрит — нравится мне или нет... Ну, как сказать? Музыка мне во многих песнях не нравится, он на гитаре слабенько играл, никакого профессионализма не было. А вот слова! Слова мне очень нравятся. Вот например, мне песня его нравится про День рождения: «В этот день родили меня на свет, В этот день я с иголочки одет, В этот день теплом вашим я согрет, Мне сегодня тридцать лет...» Или: «Я имею право сегодня пить, Я имею право сегодня жить, Я имею право сегодня про все забыть. Да чего там говорить!..» Я ему иногда говорил: «Юр, вот ты Лермонтова читал?» А он: «Да не читал я твоего Лермонтова. Все тебе этот Лермонтов!» А мне действительно Лермонтов нравится и я Юрика буквально заставлял Лермонтова читать! Вот все говорят, что Пушкин — гений. Я с этим согласен, но вот в стихосложении я считаю Лермонтова лучшим, он мне больше нравится. Вот «Повести Белкина» читаешь — все они какие-то легонькие, а вот «Герой нашего времени» — она и сейчас как настольная книга. Но он хоть меня и подкалывал с Лермонтовым, но я, похоже, научил его думать над каждым словом. Он, Юрик, и писал похоже на Лермонтова. Вот, послушай: '«Ты подруга выходи-ка на крыльцо, Ты не слушай ругань матерную матери с отцом...» Как перебор гитарный! Он меня просто убивал этими словами. И сколько я его не расспрашивал, так и не смог понять эту технологию — как он стихи свои писал... До сих пор не понимаю. Как музыкант, он, конечно, слабоват. А вот песни писал — да!
А потом у него пошли неприятности с этими бабами. Запутался он в них. А они его все окручивали, жизнь ему всю испортили! Это такие женщины! Сегодня процентов 70 — нехорошие женщины. А хороших-то трудно найти... Ох, как трудно ему было.
Юра-то женился в 21 год — рано, конечно. Вот, недавно он мне сказал: «Мама, рано ты меня женила...» А я ж ведь хотела как лучше. Он же ночами пропадал у Гали в общежитии, а мы его ждем, переживаем. Вот я ему и сказала — сынок, да ты бы женился что ли... Все меньше по ночам шляться будешь, дома будешь, в семье, а мы меньше волноваться будем. Он взял и расписался в два счета. Вот ведь люди хорошую вещь придумали — гражданский брак. Да поживите пока так, не расписываясь. Посмотрите друг на друга, посмотри как она готовит, как встречает... Ну, да все мы крепки задним умом.
Да, он нам все завидовал, что мы с бабкой хорошо живем. Говорил: «Вот, идут два моих старичка под ручку». А они ругались часто... Вот, Юра любил есть горячее — борщ. Он даже часто сам готовил, а она готовки терпеть не может... Приедет Юра вечером с концерта, а она ему — есть нечего! Да приготовь ты заранее!.. Нет, у нее этого не было. Мы вместе жили, так у них был свой холодильник, а у нас — свой. Мать же видит, что сын голодный: «Юра, сынок, да давайятебя накормлю, уменя борщ есть...» Он иногда ел, а иногда отказывался — ему стыдно было, понимаешь...Отнекивался: мам, не хочу. Да как же ты не хочешь, когда ты прибыл в час ночи, и, не ничего евши, лег спать?! И утром ничего не ел! А жена-то спит... Вот чем он плох был — бесхарактерный человек, мягкий. Как тряпка!
Хотя он хотел было развестись, но мать его отговорила. Дети у него всетаки...
А однажды он приходит и говорит: родители, мы решили вам квартиру купить! А я так обрадовался! Так надоело с ними ругаться. Ну, я-то сам не ругался, а все баб этих разнимал... А на эту квартиру мы чисто случайно вышли. Юра заплатил, кажется, 20 тысяч долларов, это было три года назад, когда доллар шесть рублей стоил... Чем мне она понравилась: когда я въезжал, я сделал всего две вещи — прибил вешалку и переместил местами люстры. И больше ничего.
А потом еще напасть приключилась. Он эту свою любовницу московскую — Олю — привел, век бы ее не видеть. Хотя Олю эту мы встретили с любовью — сын все-таки привел. Хоть она мне и не понравилась сразу. Не успела зайти, сразу же — «мамулечка», «папулечка»... Ну, как это — первый раз человека увидел, и так сразу называть?! И я ее тут же осадил — ты меня «па-пулечкой» не называй! Зови дядей Колей. Ты меня видишь в первый раз — какой я тебе «папуля»?! Я так думаю — для нее сказать «мамуль» — «папуль» — это так... Как два пальца, прости Господи...
Нет, между нами войны не было. Я ему вот только анекдот рассказала: «Миша Горбачев приехал к маме, а она ему — сынок, дорогой, я тебя растила, я тебя учила, ты три института закончил, стал президентом, в люди вышел... И что ж ты с алкашами связался?!» А Юра сразу обиделся — я, мол, намекаю на его связь с Олей. Повернулся и сказал — да ну вас к черту!
Неужели он мог так любить?! Неужели она так его заколдовала?! И мы перестали что-то замечать и говорить — боялись, что он из-за нее к нам перестанет приходить... И он стал реже приходить, потому что я ее не приглашала. Квартиру себе сняли в центре города...
Да, что он с той пережил, что он с этой пережил. У него само по себе сердце от нервов не выдержало...
И наркотики эти... Я, вот помню в прошлом году он в областной больнице лежал — промывал кровь от наркоты. Старался он вылечиться^А Оля эта его не кормила. Я прихожу к нему в палату — смотрю, батюшки! Он под капельницей лежит. Глаза как у мертвого, ноги холодные, согнулся весь Тощий как палка, не ел несколько дней! А Оля — ему нельзя кушать. Я к доктору «Доктор, ему можно кушать? А то я ему горяченького принесла... А доктор и говорит — ему все можно есть. Я его накормила... Помню, говорила ему: «Юра. у тебя две дороги — пойдешь по белой, будешь жить^ По черней поймешь — не будет тебя». А он говорит: «Мам, я как раз по белой дороге и пошел...' И эта... толкала его вниз... Он просто физически устал от терзаний всех этих. Он же не думал падать, он думал жить.
Галина Клинских
Ну что о себе рассказывать? Родилась я в городе Усмани Липецкой области. Жили мы с матерью, отца не было, мама нас с сестрами и воспитывала. Три сестры нас, как у Чехова... Школу закончила, поехала в Воронеж поступать в институт лесотехнический. Но на экзаменах провалилась — не набрала нужных баллов. Тогда пошла в училище, номер я уже не помню, от завода «Электроника» — паяла там приборчики электронные, микросхемы всякие... Потом пошла на завод работать. Замуж вышла, а теперь с детьми вот сижу..
Как я с Юрой познакомилась? Когда я в ПТУ училась, нас в колхоз на уборку свеклы послали. Там мы и познакомились с Юрой. Он там у бабушки с дедушкой жил, еще до армии. Я помню, жили мы типа в общежитии — обыкновенный деревенский дом в три комнаты. Вечером девчонки шли гулять, а я книгу читала... Не хотела гулять, вообще. Это Юра меня первым заметил, я ему понравилась. Он еще под моим окном на гитаре пел. Я его песню запомнила:
